Денис Журавлев - Страна восходящего солнца

• Название: Страна восходящего солнца
• Автор: Денис Журавлев
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-03-3881-4

Япония… Пожалуй, нет другой такой страны, которая в течение веков остается загадкой для всего мира. О самураях, ниндзя, камикадзэ написаны тысячи книг, снято множество кинолент, и хотя их герои давно сошли с исторической сцены, до сих пор не все их тайны раскрыты. Нет также однозначных и рациональных ответов на вопросы: почему непобедимые монголы так и не смогли завоевать Японию в XIII столетии и почему она не стала католической страной три века спустя?

Разгадывая тайны прошлого, вы узнаете много интересного об этой удивительной экзотической стране, но главное, сможете попробовать самостоятельно найти отгадки на вопросы, будоражащие умы современных японцев и людей, казалось бы, далеких от Страны восходящего солнца.

---

Обращает на себя внимание спорный характер обвинений против христиан, выдвигаемых Хидэёси. С одной стороны, все вышеизложенные факты вполне могли иметь место, но с другой – доказать причастность к ним миссионеров не так-то просто. К примеру, им было элементарно невыгодно и опасно поддерживать нелегальную работорговлю своими же прихожанами, не говоря уже о вопиющей аморальности этого занятия. Пункт о мясе животных тоже кажется надуманным, хоть и продиктованным крестьянской сметкой правителя Японии. Так или иначе, но само решение о высылке миссионеров от 25 июля 1587 года было принято (или все-таки представлено специально для иезуитов?) как почти спонтанное. Утром Хидэёси пригласил падре Коэльо в свою временную ставку близ Нагасаки, крайне любезно пообщался с ним, посетил португальский корабль, осмотрев его вооружение и оснастку, и даже разрешил построить церковь в отстраивавшемся после боев городе Хаката. Затем ночью он призвал христианских святых отцов к себе и огорошил их неожиданным указом о запрещении проповедования в Японии и необходимости в двадцатидневный срок покинуть страну. Коэльо пытался протестовать и уговаривать всемогущего диктатора, ссылаясь на невозможность в столь короткий срок выехать из страны, учитывая недостаточное количество кораблей и невозможность быстро оповестить всех миссионеров. Хидэёси был неумолим и в ответ на вопросы о причинах запретов и репрессий привел пункты о мясе коней и быков, попутно обвинив католических миссионеров в неучастии в общегосударственных религиозных церемониях и распрях христиан с буддистским и синтоистским духовенством. При этом Хидэёси совсем не собирался порывать с португальцами вообще – в последнем пункте указа речь шла о том, что все европейские торговцы, желающие остаться, могут сделать это. То есть, образно говоря, изгнанию подлежал крест, но не аркебуза.

Хидэёси не мог не понимать, что многочисленные христианские общины во главе с иностранными священниками не исчезнут – они просто замаскируются под торговые представительства, фактории и т. д., что и произошло в действительности в течение нескольких последующих месяцев. Отсюда возникает интересная гипотеза: а не был ли этот первый указ Хидэёси просто попыткой слегка (и по-японски в несколько театральном стиле) припугнуть обнаглевших, по его мнению, иностранных миссионеров, дабы они не смогли в дальнейшем представлять угрозу для его власти и единства страны, в том числе поддерживая слишком независимых князей Кюсю? Ведь тогда, в отличие от следующей волны запретов 1597 года, особых репрессий к иезуитам применено не было, указ кампаку они, похоже, просто проигнорировали, хотя, возможно, стали действовать более осторожно, многие укрылись во владениях христианских даймё. По крайней мере, документы ордена не показывают сколь-нибудь заметного сокращения числа проповедников в Японии в 1587 году. Наконец, указ 1587 года был обставлен как акт веротерпимости, явно рассчитанный на поднятие авторитета Хидэёси в среде его подданных любого вероисповедания – исповедование христианства «по велению своего сердца», то есть без принуждения со стороны своих князей или иностранных священников, не возбранялось.

Последующее десятилетие ознаменовалось ростом числа новообращенных, к тому же в 1590 году из Европы вернулось упомянутое нами выше японское посольство и с ним – Алессандро Валиньяно и еще 17 миссионеров-иезуитов. В результате переговоров с Хидэёси миссия фактически продолжила работу.

Впрочем, позиции португальских иезуитов в Японии несколько подорвал тот факт, что Португалия во второй половине XVI века переживала не лучшие времена – в 1578 году в битве с марокканцами при Алькасерквивире погиб молодой король Себастьян I (ставший после смерти героем настоящей легенды, похожей на историю о грядущем возвращении короля Артура или Фридриха Барбароссы) – погиб, возможно, сжимая в руках самурайский меч, подаренный ему в 1562 году одним японским князем-христианином с Кюсю. После гибели короля и армии Португалия вскоре была присоединена к Испании, чей монарх заявил о своих правах на португальский трон и на огромную Португальскую колониальную империю. По договору 1580 года, заключенному при посредничестве Папы Римского, страны объединялись под скипетром испанского короля Филиппа II, но при этом португальские колониальные владения и торговые фактории имели и в дальнейшем свою собственную систему управления и администрацию, а за португальскими монахами-иезуитами сохранялось монопольное право на проповедническую деятельность на Дальнем Востоке. Такие же монопольные права имели в этом регионе и португальские торговцы. В 1585 году папа торжественно подтвердил основные пункты этого договора. Впрочем, испанские власти вскоре продемонстрировали свое нежелание мириться с такими невыгодными для великой империи Габсбургов условиями. Первый шаг сделали местные колониальные власти испанского форпоста на Тихом океане – Филиппинских островов, всячески поддерживаемые и направляемые монахами францисканского ордена (главными конкурентами иезуитов), доминиканцами, августинцами и местными купцами. Несмотря на все усилия Валиньяно, стремившегося не допустить испанских францисканцев в Японию, они все же прибыли сюда в 1593 году, заявив, что являются послами испанского короля и не собираются вести проповеднической деятельности. На самом же деле они быстро построили церковь в Киото и монастырь в Осака. Горячие протесты иезуитов ничего не дали – наоборот, в 1608 году Папа Римский официально отменил запрет представителям других орденов заниматься проповедничеством в Японии, после чего сюда хлынули испанские монахи, в основном францисканцы. Отношения между ними и иезуитами резко обострились.

Конечно, можно было бы усмотреть причину произошедшего в, мягко скажем, «нелюбви» иезуитов-португальцев к завоевавшим их родину испанцам, католический фанатизм которых был известен всей Европе. Однако многие исследователи (например, Ф. Роджерс) усматривают здесь более глубокие корни – так, тот же Валиньяно (кстати, итальянец, а не португалец) боялся, что присутствие нескольких орденов в Японии принесет неизбежные распри в борьбе за паству, которые не пойдут на пользу миссий и дискредитируют христианство в глазах японцев – прихожан и властей. Более того, самые талантливые из числа проповедников-иезуитов, многие из которых прожили в Японии не один десяток лет, понемногу научились понимать и ценить необычную и чуждую им поначалу культуру, стали более открытыми к некоторым японским влияниям, более гибкими, менее фанатичными и догматичными в отстаивании своих постулатов. Как оказалось, эти качества почти полностью отсутствовали у испанских монахов и священников, рассматривавших проповедь в Японии как шанс быстро увеличить количество паствы папы на уже подготовленной почве и заработать себе бессмертную славу, не особо церемонясь при этом с методами «обработки» этой самой паствы, обычаи и нравы которой рассматривались как варварские и подлежащие скорейшему «исправлению».

Определенная логика в таких рассуждениях, конечно, есть, хотя вряд ли стоит представлять себе иезуитов толерантными и гуманными просветителями, а их коллег-соперников – беспардонными фанатиками. И те и другие при наличии определенных различий были все же детьми той эпохи, когда европоцентризм (пусть еще и не в крайней форме, запечатленной в бессмертном «Бремени белого человека» Редьярда Киплинга, которое, то есть «бремя справедливости, просвещения, демократии и общечеловеческих ценностей», непременно следует нести лишенным всех этих благ «наполовину бесам, наполовину детям») был само собой разумеющимся понятием для абсолютного большинства образованных европейцев. Впрочем, история ордена иезуитов, к сожалению, все еще малоизвестная широкому читателю, чаще всего ассоциирующему орден Иисуса исключительно с тайными интригами, преступлениями и кознями, доказывает, что иезуиты действительно почти всегда хорошо приспосабливались к окружающей их реальности, везде – от Украины до Японии, от Португалии до Парагвая (где в свое время существовало целое иезуитское индейское государство (!), разрушенное светскими колонизаторами).

В 1594–1597 годах иезуиты и францисканцы плели серьезные интриги друг против друга, вовлекая в них и придворных Хидэёси. Речь шла прежде всего о привилегиях проповедования в новых провинциях в центре и на востоке страны и о том, чтобы одновременно настроить против своих соперников Хидэёси и его окружение. При этом испанские священники совершили грубейшую ошибку – они попытались говорить с японцами с позиции силы, чего никогда не позволяли себе их более прозорливые португальские коллеги, которые, в конце концов, были представителями совсем маленькой страны-метрополии, хоть и владевшей огромной империей. В полном соответствии с довольно распространенными взглядами на всех азиатов как на варваров, уважающих лишь силу и признающими лишь страх, испанские миссионеры в порыве полемики пригрозили японским придворным тем, что могучая испанская армия и флот с Филиппин могут начать вторжение в Японию, причем испанцев поддержат местные христиане-японцы. Осуществления подобных планов и боялись самые дальновидные японские политики, в том числе и сам Хидэёси. Они явно занимались сбором информации, пытаясь (в том числе и с помощью посольств) узнать, насколько их страхи перед чужеземцами, которые, владея смертоносным оружием, могут подвергнуть японцев участи жителей Филиппин (с которыми японцы поддерживали определенные торговые связи), имеют под собой почву.