Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице

• Название: Доктор Данилов в сельской больнице
• Автор: Андрей Шляхов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44771-6

Покидая Москву, доктор Данилов и представить не мог, в каких условиях ему придется работать в провинции. Ужас, ужас. Ужас и еще десять раз ужас — вот что такое сельская больница. Столичная медицина отличается от провинциальной ровно настолько, насколько Москва отличается от всей остальной России.

Но, тем не менее, и здесь живут люди. Если попадете в Сельскую больницу, не спешите отчаиваться. Некоторым счастливчикам удается выйти отсюда живыми…

---

— Ничего, — одобрила Елена. — А можно ли гостям пользоваться вашим душем?

— Разумеется. — Данилов достал из шкафа только что убранные туда махровый халат, чистое полотенце и флакон с гелем для душа. — Держи. Тапки под кроватью.

Переодевшись, Елена подняла вверх руки, посмотрела на ноги, обутые в пластиковые шлепанцы Данилова, и усмехнулась:

— Вылитый Маленький Мук. Душевая-то у вас запирается?

— Изнутри — да, — ответил Данилов. — Если хочешь, я могу подежурить у двери, охраняя твой покой.

— Лучше вынеси мусор, завари чай и накрой на стол. — Елена указала пальцем на пакет, который остался стоять в углу. — Я привезла пирожные, чтобы отметить твое новоселье…

Данилов управился гораздо быстрее Елены, которая любила долгие водные процедуры. Наконец она вернулась и рухнула на кровать, простонав:

— Хорошо-то как, не помереть бы от счастья! Дорога была такой тяжелой, по Московской области сплошные пробки… Господи, какое счастье, что у нас с тобой нет дачи!

Данилов оглушительно заржал, а отсмеявшись, рассказал жене историю с подводными земельными участками и потребовал:

— Выкладывай свои сплетни, а то еще немного, и я узнаю все из газет.

— Ты же не читаешь их!

— Это речевой оборот такой (Данилов как-никак был сыном учительницы русского языка и литературы), намек на то, что еще немного, и твои сплетни станут известны всему миру.

— Скорее всего, так и будет.

Елена уселась на кровати, скрестив ноги, Данилов указал рукой на кресло, но она отрицательно потрясла головой. Данилов придвинул стол к кровати, разлил чай по чашкам и сел рядом с Еленой.

— Говорят, что со дня на день с Москвы снимут Кепку! — Елена сделала паузу, ожидая, какое впечатление новость произведет на Данилова.

«Кепка» было одним из прозвищ московского мэра Жулкова, предпочитавшего данный головной убор всем прочим.

— Эти слухи ходили, еще когда мы учились на первом курсе! — скривился Данилов. — Кепка и Целышевский вечны. Нас не станет, а они еще будут.

Директора московского департамента здравоохранения Целышевского слухи снимали и отправляли на пенсию по три раза в год, но он выходил сухим из любой грязной воды, в крайнем случае жертвуя кем-то из подчиненных.

— Напрасно ты так думаешь. Ты телевизор не смотришь?

— Какой телевизор, Лен?! Посмотри, где ты тут его видишь?

— А в отделении? Или в вашей больнице нет телевизоров?

— Есть, но врачей не хватает. Я как зашел в больницу во вторник, так до субботы из нее не выходил. Знаешь, что такое тридцатипроцентная укомплектованность реанимации врачами? Это отработал — упал, потом встал, еще отработал и снова упал. Какой, к чертям собачьим, телевизор?

— И новости вы с коллегами не обсуждаете?

— Не забывай, что это Монаково, а не Москва. Большая политика здесь заканчивается на главе районной администрации, все остальное монаковцев не интересует. Кадровые перестановки в Москве? Я тебя умоляю! Гораздо важнее, что жена доктора Заречного пообещала утопиться, если муж к ней не вернется, что магазин «Свежачок» у Аветиса купил Самвел, и теперь там водочный кредит без залога невозможен, что на улице Парижской комунны наконец-то засыпали яму…

Ямы этой Данилов увидеть не успел, но местные жители, например, тот же доктор Дударь, на полном серьезе утверждали, что вырыта она была еще в далеком 1941 году и служила окопом то ли нашим войскам, то ли немецким (в руках врага Монаково находилось недолго, меньше месяца), и с тех пор ее все никак не могли засыпать.

— Это и есть местные новости!

— А ты, я вижу, освоился здесь, — улыбнулась Елена.

— Есть немного, — подтвердил Данилов. — Так что с Кепкой?

— По центральным каналам идут передачи, в которых его чихвостят и в хвост, и в гриву. Причем делается это не голословно, а с фактами. Сам понимаешь, что такого дыма без хорошего огня не будет. И сам понимаешь, какие тут открываются перспективы.

— Так-так, сейчас попробую сообразить! — Данилов прикрыл глаза, чтобы лучше думалось. — Значит, Кепку с Москвы снимут, а следом пойдут кадровые перестановки на всех уровнях…

— Правильно мыслишь, — одобрила Елена.

— Целышевского попрут, на его место скорее всего посадят Гучкова…

Когда-то давно главный врач «Станции скорой и неотложной медицинской помощи города Москвы» Михаил Юрьевич Гучков был заместителем директора столичного департамента здравоохранения. Отношения с Целышевским у него не сложились, как часто бывает у руководителей и их чересчур прытких подчиненных. Испугавшись, что Гучков его подсидит, Целышевский принял меры, в результате которых Михаил Юрьевич пересел в кресло главного врача одной из самых худших московских больниц, бросил его на усиление. Разумеется, в надежде, что Гучков не справится, его можно будет снять как не оправдавшего доверия и забыть о нем навсегда.

Расчет оказался неверным. Гучков не только решительно, но и умело взялся за дело и вскоре навел в своей больнице такой порядок, что бригады «скорой помощи» перестали брать с пациентов деньги за то, чтобы только не везти в эту «кузницу здоровья», и начали брать за то, чтобы туда отвезти. Целышевский похвалил Гучкова и назначил его главным врачом московской «Скорой». Вроде как повышение, но скорее всего не без надежды на то, что здесь Гучков непременно потерпит фиаско. Впрочем, нельзя исключить и того, что руководитель департамента по достоинству оценил организаторские таланты Гучкова и нашел им новое применение.

— …кресло главного врача освободится, и в него сядешь ты! — Данилов открыл глаза и уставился на Елену.

— Вынуждена тебя разочаровать, — рассмеялась Елена. — Преемником Гучкова стану не я. Кто именно — сказать не возьмусь, но то, что не я — это стопудово. Я имела в виду твои перспективы…

— Чтобы я стал главным врачом «Скорой»? — Данилов опешил, но чашку свою не уронил, успев поставить на стол.

— Вова, не тупи! Включи мозг! — потребовала Елена. — Кадровые перестановки будут не только в медицине, но и везде, в том числе и в ГУВД. Улавливаешь?

— Да, — кивнул Данилов, которого к отъезду из Москвы вынудил конфликт с одним из гувдешных генералов. — Это обнадеживает и вдохновляет. Теперь я уверенно буду смотреть в будущее…

— Ладно, не издевайся. — Елена прикрыла рот Данилова своей ладонью. — Я тебе рассказала новость, теперь ты рассказывай про себя и про Монаково. А то по телефону только и слышу, что «угу» и «нормально»…

Снизу грянули хором:

Не отрекаются любя,
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
А ты придешь совсем внезапно…[2]

— На первом этаже общежития живут большие любители хорового пения, — сказал Данилов, — только я еще не успел с ними познакомиться.

— И не надо, — посоветовала Елена. — Петь они точно не умеют.

А ты придешь, когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга…

— Зато как душевно, — возразил Данилов. — И репертуар богатый — одно и то же подряд не поют. Нет, ты только послушай…

Пропустив куплет (сказки все это, что из песни слова не выкинешь) про «теплоту» и «трех человек у автомата», хор затянул:

За это можно все отда-а-а-а-ать,
И до того я в это верю-у-у-у-у,
Что трудно мне тебя не жда-а-а-а-ать…

Елена спрыгнула с кровати, подбежала к открытому окну и закрыла его:

Весь день не отходя от двери-и-и-и-и… —

докончили певуны.

— Здесь очень хорошая слышимость, так что окно можно открыть, — сказал Данилов.

— Пугачева убила бы их за такое пение! — сказала Елена, снова открывая окно.

— Она бы порадовалась, — сказал Данилов. — Это ж квинтэссенция любви народной, когда твои песни помнят и поют. Если я не ошибаюсь, это песня времен нашего детства:

Огней так много золотых
На улицах Саратова…[3] —

затянул одинокий женский голос.

Парней так много холостых
А я люблю женатого-о-о… —

поддержали остальные.

Елена невнятно помянула чью-то мать (такое случалось редко) и вернулась на кровать.

— Не обращай внимания, — посоветовал Данилов. — Судя по душевности пения, они уже хорошо набрались, так что еще одна-две песни, и все. Потом другие соседи врубят рок или металл.

— Лучше металл, чем это унылое соплежуйство! «Я от себя любовь таю, а от него тем более!» — передразнила Елена. — Ладно, рассказывай о себе, только погромче. Как вам здесь живется, доктор Данилов?

— Живется мне ничего, — начал Данилов, — можно сказать, нормально. Имею эти прекрасные апартаменты, — он сделал широкий жест рукой, — всего за семьсот рублей в месяц, только еще не успел понять, электричество в эту сумму входит или нет. В городе, кстати говоря, меньше чем за три тысячи комнату не найти. Также я имею калорийные горячие обеды на работе, всего по тридцать два рубля за обед. Мидий, конечно, не подают, но в целом обеды достойные. Короче говоря, моя социальная защищенность на должном уровне. На работу хожу пешком, существенно экономя на транспорте, так что оклада в восемь тысяч рублей мне вполне хватит…