Владимир Венгловский - Яблони на Марсе (сборник)

• Название: Яблони на Марсе (сборник)
• Автор: Владимир Венгловский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-11-4

Наверное, скоро литература о Марсе превратится в фантастику ближнего прицела, которую после прочтения можно проверить — уже при этой жизни. Но человек по природе нетерпелив. И энтузиасты проекта «Марс-Тефо» решили обогнать время. Мы уже сейчас строим аналог марсианской станции и делаем интеракториум для детей и взрослых с учетом всех научных разработок в этой области.

А заглядывать в будущее нам помогают писатели-фантасты, потому что без игры воображения, на основе голых научных фактов, футурология просто скучна и недостоверна. Как долететь до своей мечты? Как укротить ее? И к чему в итоге приведет колонизация Красной планеты? На эти вопросы ответили авторы «Яблонь на Марсе». И пусть до цветения марсианских деревьев в нашем веке дело, скорее всего, не дойдет, но всегда лучше ставить высокую планку, не так ли?

---

Интерактивность игрового процесса в «Марс-Тефо» подразумевает активное взаимодействие любого участника с информационной и содержательной средой станции, изменяющее и формирующее саму эту среду. То есть предполагаются не только занятия по отработанным схемам и ознакомление с чем-то уже известным, но и:

— реальные научные исследования;

— постановка экспериментов;

— создание новых научно-технических разработок, устройств и программ.

Результаты этих исследований и экспериментов будут включаться в дальнейшую работу станции, ими смогут воспользоваться вновь приходящие «поколения марсонавтов». А значит, реальность марсианской станции сможет постепенно изменяться и развиваться силами самих участников. Переформатирование самой реальности — что может быть занимательнее?

Саженцы. Первый шаг

Карина Шаинян. Мы мечтали

— Побежала, побежала! — азартно вскрикнул длинный как жердь, черный от загара фермер.

Китаец за рулем вздрогнул, и машина опасно вильнула. Вик вытянул шею в окно. По обочине пронеслась крупная рыжеватая птица на голенастых ногах. Суматошно захлопав крыльями, она нырнула в сторону — пестрые перья тут же слились с желтоватой травой. Вик отвернулся, жалея, что не успел включить цифровщик — мелочь, но, может, любителям природы пригодилась бы.

— Сообразила наконец! — хмыкнул длинный. — Как здесь пахать перестали, так они расплодились… Глупая птица: здоровая как конь, дури — по горло, а летать толком не умеет.

Дрофа скрылась из виду. Вик чихнул и закрыл окно. Ноздри забиты пылью, фермерский грузовик прыгает на ухабах так, что желудок вот-вот выскочит… Нет, вряд ли запись кто-нибудь купил бы. Ему не везло с оцифровками: обязательно какая-нибудь мелочь все испортит, не жара — так комар в руку вцепится. Хотя не в комарах, конечно, дело. Вон Глеба-Большого в Саянах жрали так, что он почесаться не успевал, а по его съемкам полсотни человек в день ходит.

* * *

Они были странник-сквоттеры. Странник — и от «странствовать», и от «странно». Найти необычное место. Обжиться. Прочувствовать. Стать своим. Сделать оцифровку, создать новую чувствилку, по которой, возможно, потом будут ходить сотни людей, дуреющих от скуки в заново отстроенных по единому шаблону городах. Странник-сквоттеров можно встретить в монастырях и заброшенных деревнях, в джунглях, в пустынях, на антарктических станциях.

Глеб-Большой говорил, что их предками были берлинские хиппи, нелегалы из Тибета и гватемальские партизаны. Глеб-Большой жил на маяке, крокодиловой ферме, в замке на Луаре. В плавучей деревне морских цыган. На заброшенной вилле кокаинового короля, где в пробитые минометами дыры в стенах заходили лягушки, а то и кто-нибудь покрупнее…

Глеба считали лучшим. Большинство записей, как ни старайся, какой навороченной аппаратурой ни пользуйся, — всегда разочаровывают. Вроде и был там, видел своими глазами, ощутил на собственной шкуре — а все же что-то не то. Уж как извращались в Голливуде — и все равно ничего не выходило. Сделать достоверную чувствилку — великое искусство. Мало кто умеет это. Глеб — умеет.

Конечно, это была идея Глеба — пожить на заброшенном космолете, легендарном «Аресе», первом и последнем транспорте, доставившем людей на Марс. Лучшая идея за последние несколько лет. Вик искал в себе следы радости, но радости не было. Корабль не звал его. Корабль обживать не хотелось.

* * *

Грузовик притормозил, переваливаясь через «лежачий полицейский» перед перекрестком. От грунтовой дороги налево уходила древняя бетонка. У развилки стояла будка; жестяной козырек над входом уныло поскрипывал на ветру. Вдалеке виднелись серые кубы каких-то зданий.

— Больниця, — сказал китаец. Его мускулистый затылок под короткими волосами собрался в напряженные складки. Долговязый поморщился и сплюнул.

Сквозь щели между дорожными плитами пробивались чахлые кусты. Рядом с серой от пыли будкой охраны качался ржавый шлагбаум. На шум машины неожиданно выглянул солдат с автоматом наперевес, проводил машину скучающим взглядом и снова скрылся за фанерными стенами. Вик покрепче вцепился в поручень, чтобы не свалиться с сиденья на очередной яме, и стал смотреть вперед, туда, где на горизонте уже виднелся Корабль.

* * *

Когда-то они мечтали. Они читали с фонариками под одеялом, липли к экранам, представляли себя в экипаже, среди первых колонистов… Первая Марсианская была невозможным чудом, прыжком в отъезжающий поезд. Наверное, все предчувствовали, что скоро сладкая жизнь закончится, обратится в прах. Хотели разрядиться в короткой, но глобальной вспышке, прежде чем уйти со сцены. Воплотить детскую мечту, ту, что не давала покоя. Все понимали, что времени осталось — в обрез.

Они успели. В смутное время, когда, казалось, все человечество попряталось по норам, истерически наслаждаясь тающими хомячьими запасами, нашлись люди, которые смогли посмотреть вверх. Нашлись конструкторы, астрономы, физики; встала с одров старая гвардия, десятилетия проработавшая на Байконуре и в Плесецке… Нашелся экипаж: Ахметов — биолог, врач, Терпугов — геофизик, Антипов и Вонг — пилоты. И капитан Крылов, огромный, веселый, с громыхающим голосом, с сумасшедшим огоньком в глазах — настоящий герой из зачитанной до дыр приключенческой книжки. Вик с детства знал их имена наизусть. Он мечтал.

* * *

Корабль, напичканный автоматикой, вернулся на Землю. Экипаж — нет. Весь мир обошел посмертный снимок капитана Крылова: пятнистое, оскаленное, заросшее буйным волосом лицо. Фотографии тела пилота Вонга в сеть так и не попали: никто не решился выложить. А трое других вовсе остались на Марсе… Видео восстановить не удалось. Неповрежденной оказалась только одна из первых записей-чувствилок — слабая, неполная, не дающая ответа ни на один из тысячи вопросов. Там тоже была степь. Бесконечная красноватая степь под маленьким злым солнцем…

В корабле собирались устроить музей, но вскоре стало не до того. Он так и остался дико торчать посреди степи; дожди и песок годами сдирали с него окалину, вылизывали бока, и теперь он был виден издали — сверкающая на горизонте точка, постепенно превращающаяся в стоящий на ребре, ослепительно горящий под лучами солнца диск.

* * *

— Видал, полировочка? — подмигнул долговязый. Вик кивнул. — Только не помогла она им… А нечего человеку лезть куда не просят! По мордасам его, по мордасам! Верно, Леха?

Китаец неопределенно качнул головой и вдруг остановил машину.

— Дальше не проехать, — сказал он и отвел глаза. Вик подхватил рюкзак и спрыгнул в колею.

— Спасибо, что подвезли, — сказал он. Китаец кивнул и налег на руль, разворачивая грузовик. Долговязый приветливо помахал рукой.

— Напрямки иди, не потеряешься, — выкрикнул он, и машина, поднимая клубы мелкого песка, поехала прочь.

Рыканье грузовика постепенно стихло, сменившись треском кузнечиков. Впереди блистал диск корабля, и к нему вела наезженная грунтовка. Вик оглянулся. Позади дорога была точно такой же, не хуже и не лучше — пыльная и колдобистая. Он пожал плечами и зашагал вдоль отчетливых следов шин.

* * *

Странник-сквоттеры расположились в десятке палаток между рекой и кораблем, прикрывавшим их от ветра. Странно — Глеб звал пожить на корабле, а не рядом с ним. В лагере было тихо, все казались пришибленными и слегка испуганными. Полузнакомые девчонки из Питера вяло возились у костра. Сквоттеров было немного, человек пятнадцать, но все они сливались в какую-то болотистую, копошащуюся массу — как колония паразитов, облепивших чудное растение.

Озадаченный Вик помахал рукой Андрею, который возился с удочкой. Тот равнодушно кивнул и снова уткнулся в снасти. Было душно, как перед грозой; мглистое от жара солнце трамбовало степь. Вик покрылся липким потом, и ему мучительно захотелось умыться. Он сбросил рюкзак на краю лагеря, пересек узкую, в два ряда, лесополосу и подошел к реке. Вода была медленная, с гладкой, как зеркало, поверхностью; она лежала в плоских берегах, словно забытая в бурьяне сизая жестяная лента. Лагерь отсюда походил на поселок беженцев. Вик поплескал в лицо водой и отправился искать Глеба.

Большой нашелся в тени стены. Он сидел, привалившись к гладкому металлу, почти скрытый полынью. Лица не рассмотреть за маской чувствилки — Большого можно было узнать только по широченным плечам и знаменитым патлам. Рядом на костерке булькал котелок с пахучим варевом. Вик кашлянул.

Большой снял маску и с силой потер бледное лицо. Взглянул сквозь Вика, витая где-то очень далеко.

— Не слишком у вас тут весело, — заговорил тот. — Случилось что-то?

— А? Да… Нет, все нормально, — рассеянно откликнулся Большой. — Приехал, значит…