Сергей Малицкий - Юдоль

• Название: Юдоль
• Автор: Сергей Малицкий
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1210-5

Большая беда откатила и пришла маленькая. Затянула мглою усталости все. Горе стало обыденным, смерть — привычной. Выход за крепостные стены сравнялся с подвигом, разбой — с ремеслом. Но молодой воин, прозванный Весельчаком, не считал себя героем и не признавал разбойного ремесла. Он отправился в дальний путь из-за того любопытства, которое сродни неутолимой жажде…

---

— Ну так что? — с надеждой уставился на охотника Шарни.

— Ничего, — одернул куртку Кай. — Послушай, порученец кетского урая. Удивляться я не люблю, и нынешняя стрелялка меня устраивает, а вот о помощи попросить готов. Мало ли какой ветер по улицам Кеты гуляет? Дело у меня одно в твоем городе. Окажешь содействие при надобности?

— Отчего же не оказать? — просиял Шарни. — На плохое ты не подряжаешься, слышал, а в хорошем отчего не помочь?

— Я и в самом деле на плохое не подряжаюсь, — затянул ремень Кай. — Ну а проводником служить или охранником — не моя забота. Но в день делаю лиг по пятьдесят, хотя через лес медленнее выйдет, сберегаться надо. Ты в окошко-то посмотри. Твои соседи уже шатры свернули.

— Так я… — вытаращил глаза Шарни и ринулся прочь из трактира.

— Фартук забыл снять, — покачал головой Кай.

У входа в трактир собралась толпа. Кай быстрым взглядом пробежал по злым прищурам, мгновенно выцепил странные, словно вылепленные из воска лица охранников работорговца, каждый из которых помимо топора за поясом имел и кожаный хлыст, разглядел и наемных стражников, вооруженных и одетых кому как в голову взбредет. Один из них, худощавый, черноволосый ламенец, потирая руками грудь, сидел на земле и, шипя, изрыгал ругательства. Второй, коротко остриженный чернявый верзила, выше Кая на голову, постукивал по колену обнаженным мечом. Тут же стоял Харуна с десятком селян с копьями.

— Эй, зеленоглазый, — окликнул охотника высокий. — Меня зовут Туззи. Твой зверь лягнул моего парня. Едва не переломал Таджези ребра. Это неправильно. Смотри, сколько лошадей у коновязи, ни одна не лягается.

— А моя умнее прочих, — отозвался Кай, укрепляя на лошади подсумки. — Если увидит какую мерзость, лягнет обязательно. Ну а то, что ребра не проломила или нос не отгрызла, так это на первый случай, для острастки. Ты бы своего ублюдка не посылал больше чужие сумки ощупывать, а то так и вовсе шайку свою уполовинишь. Или он по собственному разумению к моей лошади подошел?

— Смелый? — оскалился в безумной усмешке и шагнул вперед Туззи.

— Обыкновенный, — ответил Кай.

— А ну-ка, — поднял руку Харуна, и тут же все его стражники выставили копья. — В моем селе кровь не проливать. Ни кучей, ни один на один.

— Ты бы, старик, это вчерашнему рыжему сказал, — прошипел Туззи, убрал меч в ножны, ухватил воющего Таджези за шиворот и потащил в сторону.

— Держи, Молодец, — сунул кусок лепешки в мягкие губы лошади Кай, отметив, что симпатии толпы были явно не на стороне пострадавшего от лошадиного копыта, но и в его сторону добрых взглядов не прибавилось.

— Ты бы… это… — почесал затылок Харуна, — уходил бы, что ли? А то ведь добром не кончится…

— Ухожу… — начал говорить Кай и вдруг что-то почувствовал — тень, быструю тень, которая сейчас, сию секунду, в это самое мгновение должна была пронзить ему левое ухо, выйти наружу у правого плеча и заставить упасть, захрипеть, теребя пальцами площадную пыль. Почувствовал и нагнулся.

Стрела почти облизала его затылок, дохнула смертельным ветерком. Миновала верткую цель, но иную цель все-таки отыскала — пронзила грудь нищего, который стоял у самых ступеней, верно предвкушая, на что потратит дарованные медяки.

— Вот ведь дурак, — сокрушенно скривился Харуна и заковылял, побежал вместе с сельскими стражниками к недалекой вышке.

Нищий умер почти мгновенно, даже хрип из его груди был короток. Кай оглянулся. Все, кто стоял у трактира, ринулись прочь, шатры будто ветром сдуло, лошади были запряжены в подводы, да и палатки перекочевали на подводы же. Кай кивнул и не слишком быстро, опираясь на здоровую ногу и сберегая бок, забрался в седло. В отдалении стражники Харуны стаскивали со сторожевой вышки стрелка. Подводы выстраивались в большой обоз. Впереди, запряженные парами мощных хиланских коней, встали повозки работорговца. Его охранники гарцевали на лошадях тут же. Знал Кай таких воинов, если уж и за Хапой не было им оседлой жизни, если перебрались обратно, да еще занялись постыдным ремеслом, значит, не имелось у них за душой ни стыда ни совести. Хотя знал он и другое: если кто-то за что-то готов заплатить, всегда найдется тот, кто будет готов это продать. Но не из-за стыда они тянули налицо смертные маски, не из-за стыда. Неужели дурманом баловались заодно с рабынями?

Обоз ждал только команды. Вслед за подопечными Такшана Кай выделил добротные повозки Шарни, видавшие передряги телеги Усити и крепкие, но годные скорее для горных троп узкие телеги Таркаши. Но охотника больше интересовали охранники. У Шарни их было восемь, все — седые ветераны, точно бывшие хиланские стражники. Таркаши охраняли гиенцы с пиками, скорее всего вчерашние пастухи. Было их шестеро, да три возницы, да сам Таркаши, десять и выходило. А вот Усити вовсе обходился без конных. Сам сидел на последней подводе с крепким возницей, на остальных тоже их было по двое. Но кажется, кроме пик у них имелись и луки. Зато уж воины Туззи, которые не спеша занимали места в хвосте обоза, вооружены были кто во что горазд.

Кай разглядел и пики, и секиры, и короткие топоры, и кинжалы, и мечи, и палицы. Наверное, у некоторых имелось что-то и почудней, и все это вооружение каждый из воинов Туззи нес на себе самом, словно боялся, что выскочившая из-под ног лошадь оставит его перед схваткой с противником безоружным. Только двое, как показалось Каю, действительно напоминали серьезных бойцов — смуглый, наголо обритый худощавый южанин и широкоплечая светловолосая неулыбчивая кессарка в жилете с наклепанными на него бронзовыми дисками. К удовлетворению Кая, на ее милое лицо взглядов обращалось все-таки больше, чем на долгожданного проводника. Держалась она ближе к южанину, но ни в ней, ни в нем не чувствовалось ни крупицы страха. У обоих были мечи и короткие луки. Да, обоз выходил не маленьким, почти полсотни человек, да два десятка невидимых пока рабынь под прочным тентом повозок, да из общего числа обозных три десятка конных, да всего десять подвод…

Кай медленно тронул коня, на мгновение закрыл глаза и вдруг подумал о том, что за эти три года, которые прошли с того часа, когда над Хурнаем и над всем Теканом побагровело небо, не случилось ни одного дня, когда он мог бы никуда не спешить, ни о чем не беспокоиться, ничего не бояться. Впрочем, боялся он всегда не за себя. И даже теперь, когда его близкие вроде бы находились в безопасности, он вдруг почувствовал если и не страх, то беспокойство за этих, в сущности, чужих ему людей, которые были готовы углубиться в опасный, глухой лес на долгие две недели ради каких-то неотложных дел. Были ли эти дела столь важны, чтобы рисковать из-за них жизнью? Странная, необъяснимая усталость вдруг схватила за сердце Кая, стиснула горло. Три года пронеслись как один день. Как один серый, пропитанный кровью и болью день. Неужели, если бы не клочок пергамента, который сунул ему в руку чумазый подросток на портовой площади Хурная, он так бы и продолжал охотиться на нечисть? Так нет ей ни конца ни края. Давно надо было отринуть все срочные и не слишком срочные заботы, чтобы заняться только одним — разобраться наконец, что происходит с ним, вокруг него и что все-таки творится под небом Салпы. В Намешу-то уже опоздал. Не опоздать бы в Кету.

— Кай! — Харуна сидел на старой кобыле и тяжело дышал. — Вот уж не думал, что успею, а ты, я смотрю, не только не торопишься, но и спишь на ходу? Ой, боюсь, что с закрытыми глазами до Кеты ты доберешься не скоро.

— Через две недели буду на месте, — пообещал старосте охотник.

— Я это… — Харуна почесал бороду, — под замок молодца посадил, чтобы остыл немного. А там уж посмотрим, высечь его или на урайский суд вытащить. Нищий-то нищий и есть, случайно в него парень попал. Совсем он голову потерял. Два брата их осталось, прочие родные все вот в этих домах сгорели. А эти втемяшили себе в голову, что ты виновник их беды.

— И где же второй брат? — поинтересовался Кай.

— Да к Туззи этому прибился, — сплюнул староста. — Одиннадцатым. Хороший ведь парень, жалко, а либо погибнет, либо сам в людоеда превратится. Ты посмотри там, белобрысенький такой, только-только семнадцать отмерил, ну дурень же! Педаном его кличут. Как услышишь — Педан, так это он.

— Чего ты хочешь? — спросил Кай, посмотрев вперед, где скривившиеся от ветров и окраинного простора сосны прикрывали уходящую в лес дорогу.

— Ты это… — староста вздохнул, — сразу-то не убивай его, когда он попытается с тобой расправиться… Ну тресни его по башке, ногу сломай, но не убивай сразу-то? А?

Кай поднял глаза к небу. Тучи внезапно расползлись, и взгляду снова предстал красноватый небосвод, по которому сполохами пробегали языки пламени.

Глава 2 Ужас чащи

Чащи между Кетой, Намешей и руинами Харкиса ничем не напоминали Дикий лес, что раскинулся за струями Хапы и Блестянки. В них не осталось ощущения древнего, подспудного колдовства, которое когда-то было уничтожено, затем растворено в земле, но за века, вместе с древесными соками, поднялось в чудные кроны и наполнило воздух магией. Чащи Текана были просто чащами. Деревья поднимались высоко в небо, под ногами, копытами и колесами шуршала хвоя, окрестные заросли делал непроходимыми бурелом. Некогда широкую просеку, по которой теперь вилась дорога, затягивал молодой лес. Сигнальные башни иши, отмеряющие каждые пять лиг пути, от неухода покосились, а кое-где и вовсе упали. Бронзовые зеркала, передающие повеления правителя, пропали. Лес стоял глухой стеной, но все же оставался обычным лесом, и если путник не вглядывался в темноту чащи справа и слева от дороги, то вполне мог представить себя в каком-нибудь сосновом бору под Зеной. Одно отличие все же имелось: в чащах, через которые правил коня Кай и через которые за ним ползли подводы, царила тишина. Не было слышно ни щебета птиц, ни лая заигравшейся лисицы, ни писка мыши, ни зова оленя. Лес затаился. Не так, как затаился однажды Дикий лес, в котором Кай, которого тогда еще звали Лук, наблюдал страшную охоту гончих Пустоты. Нет, теканские чащи никого не боялись. Они сами были страхом. Или же, в отличие от древнего леса некуманза, слились с источником ужаса в одно целое.