Айвен Сандерсон - Сокровища животного мира

• Название: Сокровища животного мира
• Автор: Айвен Сандерсон
• Жанр: Биология

Книга известного американского ученого, совершившего экспеди­цию в глубинные районы Западной Африки, описывает богатейший животный мир континента, в том числе животных, ранее почти неизвестных науке.

Рисуя широкие картины природы, автор рассказывает о встречах с представителями местного населения. Он сумел заглянуть в охраня­емый от глаз посторонних людей мир африканских обычаев и культов. Забавные приключения, острые ситуации, пережитые автором, придают повествованию необычайно занимательный характер.

Для широкого круга читателей.

ББК 28.685

С18

РЕДАКЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ivan Т. Sanderson

ANIMAL TREASURE

New York 1966

Перевод с английского М. Н. Ковалевой

Предисловие доктора биологических наук профессора В. Е. Флинта

Рецензент кандидат биологических наук Н. Н. Дроздов

1905020000-070

С 004(01)-87

КБ-47-17-1986

© Перевод на русский язык. Предисловие. Оформление. Издательство «Мысль». 1987

---

Постепенно их переловили поодиночке и водворили в надежные клетки. Видимо, расшаталась передняя стенка общей клетки, хотя до сих пор остается тайной, как им удалось убежать сразу всем одновременно. Много часов спустя я узнал, что Герцог с завидным присутствием духа мирно сидел за небольшим кустиком у самой двери дома и деловито снимал каждого галаго, мелькавшего мимо него. Кадры оказались превосходными, и все детали, которые нам так хотелось видеть, получились как нельзя лучше.

Население дуплистых стволов

В лагере не оставалось ни души. В кои-то веки в полуденной тишине я устроился попить некрепкого чайку и поразмышлять о вечности. Это было исключительное собы­тие, едва ли не один-единственный раз за все наше пребывание в Западной Африке мне представилась такая возможность. Из лагеря все разбрелись кто куда. Наши «снабженцы» во главе с Джорджем — министром пищевой промышленности и общественного благосостояния — отправились в базовый лагерь, Деле расставлял новую линию ловушек подальше от лагеря, а препараторы, распро­стершись ничком на земле под деревьями, делали вид, что собирают пауков и многоножек, а сами явно наслаждались полуденной сиестой. Наконец водонос убыл «хоронить бабуш­ку», иными словами, на свидание к своей девушке. Вся наша живность притихла, дожидаясь сумерек, а животных в лесу вообще не было слышно, словно их там и нет.

На маленькую полянку лился неистощимый, почти осяза­емый поток солнечных лучей. Громадные деревья безмолвно застыли вокруг. В нерушимой тишине мне едва ли не чудилось, что я слышу, как они дышат. Я пребывал в состоянии полного согласия с миром, насколько это вообще в человеческих возможностях,, наслаждался ласкающим жа­ром солнца, красотой леса и полным одиночеством.

Так я пролежал, не двигаясь, больше часа, подставляя каждый кусочек своего тела солнечному теплу, отрешившись от всех мыслей, разве что иногда мысленно кивал головой в знак согласия с населением тропических зон: правильно, что они поселились именно тут. Когда приближаешься к состо­янию райского блаженства на земле, все чувства, должно быть, начинают отключаться, поэтому в мой мозг с большим опозданием проникло сознание, что в неподвижном воздухе разносится какой-то приглушенный шум. Стоило приподнять голову, как он обрывался; собственно говоря, я и обратил на него внимание именно из-за того, что он прекращался.

Странное свойство звука меня озадачило — после того, как я убедился, что он мне не почудился. Я лениво пытался найти разгадку, перебирая в уме возможные источники подобного шума. Но в голову приходили только причины, никак не совместимые с природой тропического леса. То до меня доносился будто отдаленный бой барабанов, но слиш­ком неровный для полной иллюзии, то глухое гудение, словно глубоко под землей шумела многолюдная толпа на политическом митинге.

Ага! Вот это точно: под землей. Я прижался ухом к мягкой земле — звук стал немного глуше. Меня все больше разбирало нетерпение: надо же разгадать, что это за странное явление. Приложив к ушам ладони, сложенные чашечкой, я стал поворачиваться во все стороны, как живой звукоуловитель. Никаких динамиков здесь быть не могло, а звук, казалось, несся со всех сторон. Я даже вскочил и принялся ходить по поляне — абсолютно безрезультатно.

. Не знаю, сможете ли вы себе представить, до какого бессильного бешенства все это меня довело? В лесу полно загадочных звуков, но обычно все-таки удается отыскать их источник. Правда, часто оказывается, что вы ошиблись, зато вас, по крайней мере до вечера, не мучает неразгаданный вопрос. А этот звук, назойливый, еле слышный, прерыви­стый, явно не поддавался определению. Выбившись из сил, я снова плюхнулся на свою подстилку, собираясь продолжить процедуру облучения ультрафиолетовыми лучами, и, поборов раздражение, устроился поудобнее, положив голову на тол­стый плоский корень, выпиравший из земли.

В тот же миг таинственный звук загремел в ушах, как целый оркестр. На смену неопределенному бормотанию пришли другие звуки: царапанье, шорохи, тонкое-претонкое потрескивание и совершенно непонятного происхождения шум — будто сажа валится вниз по трубе. Это было настоль­ко неожиданно и необычно, что я сам не заметил, как оказался в сидячем положении.

Потом я распростерся на земле, лаская корень кончиками пальцев, прижимаясь к нему ушами и носом — частенько звук лучше осязаешь или вынюхиваешь, чем слышишь, — таковы уж свойства наших органов чувств. Убедившись, что нашел несомненный передатчик звука, я принялся ползать вокруг, пытаясь обнаружить его источник, а это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Деревья высотой в две сотни футов, растущие в стране ураганов, должны крепко держаться за землю, а там, где слой почвы тонок, корни могут простираться на громадные расстояния. Мой корень как раз уходил вертикально вниз. Пришлось полчаса копать, не жалея сил, пока я не дошел до его изгиба и не сообразил, в каком направлении двигаться дальше. Но и после этого предстояло отыскать нужное дерево примерно среди тридца­ти лесных гигантов, поэтому я решил приступить к системати­ческому обследованию всех деревьев при помощи «друга траппера».

Я стал подкрадываться к деревьям. Подобравшись как можно бесшумнее и с превеликой осторожностью к очеред­ному стволу, я выслушивал дерево, прижавшись ухом к коре. Убедившись, что внутри все тихо, делал легкую зарубку на коре и крался дальше. Я уже отметил восемнадцать деревь­ев, как вдруг меня осенило: а что, если звуки доносятся из каких-то подземных переходов, которые пересекаются с корнями? Раздираемый сомнениями, я стоял в нерешитель­ности как раз позади нашей палатки.

Без всякого вступления прямо возле меня раздалось сочное «плюх!». Я резко обернулся и успел заметить ржаво­рыжее облачко пыли, поднявшееся у подножия громадного дерева. Нырнув в окружавшие его кусты, я увидел, что внизу, в стволе, темнеет дупло, и стал вглядываться в густую тьму. Оттуда слышалось разноголосое попискивание и взвизгивания, кто-то шебаршил и возился внутри, гнилая древесина вместе с пылью непрерывным каскадом падала сверху и высыпалась из дупла. Таинственные звуки разом стали понятны. Должно быть, какие-то животные копошились в глубинах гигантского дуплистого дерева. Эта возня наверху обрушивала вниз нескончаемый поток трухи, кусков прогнив­шего дерева, комков мха и небольших сучьев, которые скапливались внизу аккуратной конической горкой внуши­тельных размеров. Шум напоминал шуршание многих тонн сажи, падающей вниз по колоссальной трубе. Совсем близко от меня были слышны тоненькие попискивания.

Я пришел в восторг от своего открытия и совсем позабыл поздравить себя с тем, что интуиция меня не обманула, но стоило разгадать одну загадку, как рождались другие. Какие животные подняли там возню?

Тут в лагерь явился Фауги — он уже набил все пробирки пауками и прочей мелочью. Я посвятил его в свою тайну и послал в лес вызывать всех при помощи диковинного телеграфа, изобретенного охотниками. То ли из-за густоты леса, то ли из-за прихотливого расположения деревьев, но вы можете видеть человека в просвет между стволами и звать его, пока не надорветесь, а он не услышит ни звука. Единственный звук человеческого голоса, который может разнестись по лесу, — пронзительный, протяжный, вибрирующий вопль высоким фальцетом. Этот клич и взмыл теперь ввысь среди деревьев, сразу же вызвав отклики с разных сторон. Через несколько минут нас оказалось уже семеро, и я поведал всему отряду о своем открытии.

Фауги и Басси были откомандированы на ближайшую поляну за охапками сухой травы, а остальные принялись дружно расчищать пространство вокруг пустотелого колосса не только от подроста, но и от многочисленных деревьев. Это был титанический труд — при помощи длинных ножей и «друзей траппера» нам нужно было свалить множество деревьев толщиной не меньше среднего дуба в английском парке, чтобы они не заслоняли нам крону гиганта. Вдобавок приходилось опасаться, что какое-нибудь дерево обнаружит склонность свалиться и обрести покой на месте нашего лагеря. Мало того, листва наверху сплелась в такой плотный и густой полог, что приходилось посылать наверх тех, кто полегче, срезать лианы, чтобы дерево вообще могло упасть. Подчас дерево, подрубленное под корень, оставалось стоять, держась лишь на петлях лиан.

Когда Фауги и Басси вернулись с громадными охапками сена, у нас уже была расчищена широкая площадка, посере­дине которой в печальном одиночестве возвышался лесной колосс.

— Неси много зеленый листья, — крикнул я, и все броси­лись резать охапками зеленые ветки, нагромождая их у подножия дерева. Я же тем временем доставил ружья, боеприпасы, банки с керосином и приготовил сети.

В разгаре нашей бурной деятельности явился довольный Джордж, замыкавший небольшую цепочку носильщиков, на­груженных самыми разнообразными товарами, кудахтающей птицей и прочими съестными припасами. Я радостно сообщил ему о своем открытии, о всех приготовлениях и планах действий. Джордж включился в дело со свойственной ему готовностью, и вот работа снова закипела у подножия громадного дерева.