Ганс - Сексуальная жизнь в Древней Греции

• Название: Сексуальная жизнь в Древней Греции
• Автор: Ганс
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0483-9

В книге исследуется мораль, нравственные принципы и взаимоотношения полов в Древней Греции. На основе сведений многочисленных авторов воссоздается общая картина жизни древних греков – философия и искусство, брачные обряды и семейные устои, участие в атлетических состязаниях, праздниках, театральных представлениях, конкурсах красоты. Подробно описываются религиозные обряды, суеверия, магические заклинания и другие проявления культуры эллинов.

---

Когда с формальностями было покончено, собирался праздник на территории свекра, о чем можно прочитать в превосходном отрывке Пиндара (Олимпийские песни, vii, 1): «Как чашу, кипящую виноградной росою, / Из щедрых рук приемлет отец / И, пригубив, /Молодому зятю передает из дома в дом / Чистое золото лучшего своего добра / Во славу пира и во славу сватовства/ На зависть друзьям, / Ревнующим о ложе согласия, – / Так и я / Текучий мой нектар, даренье Муз, /Сладостный плод сердца моего / Шлю к возлиянью / Мужам-победителям, / Венчанным в Олимпии, венчанным у Пифона»[19].

Впрочем, такое семейное торжество в Греции не было общепринятым.

У нескольких авторов мы читаем, что зима – наилучшее время года для вступления в брак, хотя при этом не дается никакого объяснения; и в самом деле, первый месяц года носит название Гамелион от слова гамос (свадьба); также существовало поверье, что для свадебного обряда не годится время при слабой луне.

Перед надлежащим свадебным обрядом соблюдались определенные ритуалы, среди которых, естественно, жертвоприношение богам, охраняющим брачный союз, в особенности Гере и Зевсу; печень никогда не приносили в жертву, поскольку брак должен быть свободен от «желчи и гнева». Перед вступлением в брак также обращались к Афине, Артемиде и другим божествам; как правило, в самый день свадьбы предлагали дары Афродите, а в маленьком городке Феспах в Беотии существовал красивый обряд, когда молодожены вместе шли в храм Эрота, чтобы получить благословение на брак перед величественной статуей Эроса работы Праксителя. Во многих местах невеста приносила на алтарь прядь волос или пояс, а то и оба эти предмета, причем подношение волос было знаком прощания с юностью, а пояса – отказа от девственности.

Жертвоприношению предшествовало или следовало за ним купание невесты, воду для которого приносил соседский юноша из ключа или реки, причем не из каких попало: в Афинах это был ключ Каллирои, а в Фивах – река Исмен. В так называемом десятом письме Эсхина мы читаем: «В области Троады существует обычай: невесты идут к Скамандру и омываются в нем, по обычаю приговаривая: «Забери, Скамандр, мою девственность». Зная о таком наивном обряде, некий юноша, притворившись богом реки Скамандр, в буквальном смысле исполнил просьбу девушки, лишив ее невинности. Через четыре дня, когда молодые шествовали в свадебной процессии к храму Афродиты, она увидела в толпе этого молодого человека и в чрезвычайном волнении закричала: «Вот бог реки Скамандр, которому я отдала свою девственность!» Чтобы ее успокоить, ей сказали, что такой же случай произошел и на реке Мэандр в Магнесии». Этот факт интересен для истории культуры, поскольку позволяет предположить, что обычай купания невесты в реке накануне свадьбы у всех на глазах существовал во многих местах.

Мы помним, что в примитивных обществах невесту выкрадывали с помощью обряда, который сохранялся еще и в Спарте. Умыкание невесты проводилось на глазах у всех, поскольку ее отец и мать извещались об этом заранее. Плутарх дает нам полный рассказ: «Невест брали уводом, но не слишком юных, а цветущих и созревших. Похищенную принимала так называемая подружка, коротко стригла ей волосы и, нарядив в мужской плащ и обув на ноги сандалии, укладывала одну на подстилке из листьев в темной комнате. Жених, не пьяный, не размякший, но трезвый и как всегда пообедавший за общим столом, входил, распускал ей пояс и, взявши на руки, переносил на ложе. Пробыв с ней недолгое время, он скромно удалялся, чтобы, по обыкновению, лечь спать с прочими юношами. И впредь он поступал не иначе, проводя день и отдыхая среди сверстников, а к молодой жене наведываясь тайно, с опаскою, как бы кто-нибудь в доме его не увидел. Со своей стороны женщина прилагала усилия к тому, чтобы они могли сходиться, улучив минуту, никем не замеченные. Так тянулось довольно долго: у иных уже дети рождались, а муж все еще не видел жены при дневном свете. Такая связь была не только упражнением в воздержанности и здравомыслии – тело благодаря ей всегда испытывало готовность к соитию, страсть оставалась новой и свежей, не пресыщенной и не ослабленной беспрепятственными встречами; молодые люди всякий раз оставляли друг в друге какую-то искру вожделения»[20].

Если обычай, описанный Плутархом, должно рассматривать как специфический дорийский, то свадебное застолье было распространено по всей Греции. Оно, как правило, происходило в доме отца невесты. Хотя женщины не приглашались на мужские застолья, однако они допускались к свадебным пиршествам, разумеется, за отдельными столами. Расходы на праздничное угощение и развлечения были, конечно, различными, в соответствии с временем и местом. Сладости из кунжута, которые, если верить Менандру, способствовали плодовитости, были обычным угощением. Символическое значение имело также и то, что во время пиршества красивый обнаженный мальчик, украшенный листьями боярышника и дуба, обносил гостей блюдами со сладостями, предлагая их каждому и при этом распевая: «Я убежал от зла и нашел нечто лучшее».

После застолья, на котором, естественно, произносились здравицы и пожелания здоровья, невесту увозили в повозке, запряженной быками, мулами или лошадьми, в дом жениха. Она восседала между женихом и парохом – его лучшим другом или ближайшим родственником. Обычай запрягать в свадебный кортеж быков объясняется в мифе, который передает Павсаний (ix, 3): «Говорят, что Гера, рассердившись за что-то на Зевса, удалилась в Эвбею. Так как Зевс никак не мог убедить ее вернуться, он, говорят, обратился за помощью к Киферону, бывшему тогда царем в Платеях; считалось, что Киферон никому не уступает в мудрости. И вот он велел Зевсу сделать деревянное изображение и, закрыв его одеждой и покрывалом, везти на паре быков и говорить, будто он везет себе в жены Платею, дочь Асопа. Зевс поступил по совету Киферона. Как только Гера услыхала об этом, она немедленно явилась сюда. Когда же она приблизилась к повозке и сорвала со статуи одежду, она обрадовалась этому обману, найдя деревянный обрубок вместо живой невесты, и помирилась с Зевсом»[21].

После прибытия невесты в дом жениха ось повозки иногда сжигали (например, в Беотии). Это было знаком того, что невеста никогда не покинет дом мужа.

В том случае, когда женился вдовец, он не участвовал в свадебной процессии, но дома ожидал невесту, которую ему привозил друг, теперь называясь не парохом, а нимфагогом. Свадебные факелы были необходимым элементом в свадебной процессии; их зажигали матери невесты и жениха и несли те, кто пешком сопровождал процессию. Все участники процессии были празднично украшены, о чем мы могли бы только догадываться, учитывая стремление греков к красоте, если бы это не описал Гомер. Одежды новобрачных были, как правило, разноцветными, а жених был не в черном, как в наше время, но в белом одеянии из тончайшей шерсти, как и все сопровождавшие шествие. Невесту и жениха украшали венками и разноцветными лентами (taenieae); невеста была умащена благовониями, а с ее головы ниспадала фата.

На улице прохожие выкрикивали поздравления и приветствия свадебной процессии, сопровождавшейся звуками флейт, а участники шествия пели свадебную песнь, обращаясь к богу новобрачных Гименею.

Гименей упоминается уже Гомером; свадебное шествие представлено на щите Ахилла. «Они ведут невесту по улицам города в ярком блеске факелов; громко звучит свадебная песнь, молодежь кружится в танце, и над ними парит музыка лир и флейт; женщины выходят к порогу и наблюдают за шествием».

Гименеи также распевают в процессии, изображенной на щите Геракла и в деталях описанной Гесиодом. Возможно, Гесиод сам сочинил эпиталаму на свадьбу Пелея и Фетиды, из которой Цец цитирует две строчки, где Пелей обращается к божественной невесте, которая досталась ему по жребию. Но больше мы ничего не знаем о содержании этого гименея. Песни такого рода были художественно обработаны и введены в литературу Алкманом во второй половине VII в. до н. э. Он поднял этот поэтический жанр на высочайший уровень, во всяком случае Леонид Тарентийский называет его «поющим лебедем свадебных песен». Дальнейшее развитие этих песен связано с именем Стесихора (ок. 640–555 гг. до н. э.), которому приписывают авторство эпиталамы Елене. Однако мы не можем утверждать со всей уверенностью, что именно Стесихор был автором этой эпиталамы.

Таким образом, древнейшая из греческих свадебных песен до нас не дошла, осталось лишь упоминание о ней. У нас нет никакой информации и о ее содержании, – от эпиталамы Сапфо, которая достигла в своей поэзии высочайшего уровня, сохранились лишь отдельные фрагменты. Это тем более печально, что, по свидетельству самих древних, именно в эпиталамах она достигла наивысшего совершенства; очень эмоционально рассказывает об этом стихотворении Сапфо Гимерий: «Она входит в опочивальню готовить ложе для новобрачной, восхваляет красоту девушек, заставляет Афродиту, сидящую вместе с Эротом в колеснице граций, сойти с небес на землю и начать любовную игру; она обвивает волосы невесты цветущим гиацинтом, слегка колеблющимся на висках невесты, – это забава ветров, – а Эрот с золотыми крыльями управляет колесницей, размахивая свадебным факелом».