Глория Му - Детская книга для девочек

• Название: Детская книга для девочек
• Автор: Глория Му
• Жанр: Детские приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43896-7

У Ангелины Фандориной не было друзей. Да и зачем они, когда у тебя лучший в мире брат? Но Эраста, по-домашнему Ластика, переводят в математический лицей, и Геля остается одна-одинешенька. Ее спасают престранное знакомство и ошеломительная новость: только она, обычная московская шестиклассница, может спасти мир! Но для этого ей предстоит переместиться в прошлое, причем – чужое!..

Невероятное продолжение «Детской книги», написанное Глорией Му по сценарию Бориса Акунина!

---

Весь ужас произошедшего дошел до Гели только первого сентября, после того, как она избавилась от этих идиотских гладиолусов и сидела за их с Эраськой партой – четвертой в среднем ряду – одна.

Геля все косилась на пустой стул рядом, пока еще не очень понимая, что ее тревожит. Ну, как бывает, когда у человека выпадет молочный зуб – вроде бы ничего страшного, но снова и снова дотрагиваешься кончиком языка до пустой лунки. А вот когда прозвенел звонок и на перемене все стали взахлеб рассказывать о летних каникулах, тут-то Гелю и накрыло.

Она не могла толком ничего рассказать, потому что никто не подхватывал историю в нужных местах и не поддразнивал Гелю, так, чтобы получалось интересно и смешно, и никто не держал ее за руку, и это было как в кошмарном сне – ну, если бы человек привык петь дуэтом и вдруг оказался на сцене один. Геля с ужасом оглядывала лица одноклассников, такие знакомые и… такие чужие. Да, она осталась одна среди совсем чужих людей.

И если уж ей так скверно, то как же там брат? В по-настоящему чужом лицее! По-настоящему совсем один!

Пока кончились уроки, пока приехал папа, совесть изгрызла ее почти до дыр. Геле хотелось поскорей добраться до брата, утешить его, заверить, что никто не в силах их разлучить. Они восстанут против родительской тирании! Перед глазами мелькали картины трогательного воссоединения с Эраськой и маминого раскаяния, когда та все поймет. Геля чуть не расплакалась от умиления, честное слово.

Однако реальность превзошла, как говорится. То есть в смысле слез превзошла, а вот повод для этих слез был несколько неожиданным.

Брат сидел на кухонном подоконнике, болтал ногами и не выглядел ни капельки несчастным. Довольно трудно выглядеть несчастным, если пасть у тебя набита мамиными котлетками, и при этом ты бессовестно хвастаешься пятеркой по физике и другими подвигами, совершенными в прекрасной новой школе, а мама одобрительно мурлычет, вместо того чтобы строго сказать – «сядь нормально» и «не разговаривай с набитым ртом».

Сестре Эраська едва кивнул, не отвлекаясь ни от рассказа, ни от котлет. После обеда сразу отвалил делать уроки, а когда Геля подошла поговорить, только досадливо отмахнулся – не видишь, мол, я занят, отстань.

И Геля отстала. Что ж, раз брату она совсем не нужна…

Да что там брату. Никому она не нужна.

Геля и раньше иногда ворчала, что лучше бы ей родиться мальчишкой, потому что кому интересны девочки? С Эраськой вон вечно все носились. Мама воспитывала папу, чтобы тот воспитывал Эраську, требовал закалять волю, и так целыми днями: Эрастик – то, Эрастик – это, Эрастик тройку получил – ах, ужас, Эрастик пятерку получил – ах, молодец!

А с Гелей что? Ну, папа мимоходом погладит по голове и назовет своей красавицей, а мама… Нет, вот мама всегда все замечала, но теперь из-за новой работы у нее едва хватало времени приготовить обед, а обед – это мамин пунктик, потому что она была карьеристкой и при этом страшно переживала, как бы карьера не помешала ей быть хорошей матерью. Мама жила в режиме адской молнии, чтобы все успеть. И, конечно, все успевала, такая уж она целеустремленная, но Геле иногда казалось, что если мама остановится хоть на минуту, то сразу уснет на сто ближайших лет – как принцесса из сказки.

В общем, с мамой не поговоришь, с папой вообще бесполезно, да и что бы она им сказала? Что брат ее разлюбил? Чепуха какая-то.

Тогда Геля с головой ушла в творчество. Пропадала в театральном кружке, просто чтобы пореже бывать дома, – если все они так заняты и им нет до нее никакого дела, то и пусть. Она, раз уж такая одинокая, посвятит свою жизнь театру и станет знаменитой актрисой (ведь у нее способности, а может, даже талант). Только все равно было тоскливо и как-то серо от этих мыслей.

А тут вдруг появилась Люсинда, таинственная женщина, которую интересовала – подумать только – именно Геля, но и Люсинда исчезла бесследно, а безрадостная Гелина жизнь осталась прежней.

Грустные раздумья прервал самый жизнеутверждающий звук в мире – звонок с урока.

Класс дружно завопил, школьники вскакивали, с грохотом отодвигая стулья, и в этом гаме тонули последние визгливые наставления Швабры.

Глава 4

Но кое-что в жизни Гели все-таки изменилось. Вернее сказать, не в жизни, а в снах.

Геле и прежде снились всякие интересные сны и некоторые (как сон про замок) часто повторялись. Но после встречи с Люсиндой сны стали совсем особенные – приятно было думать, что это подарок от Феи Снов, оставленный ей на память.

Первый сон был не сон даже, а так, не в счет, потому что короткий и бессмысленный. Зато очень отчетливый – снилась красивая лакированная коробочка, из которой звучит переливчатая мелодия. На крышке коробочки крутится фарфоровая фигурка пастушки, медленно, в такт, словно танцует. Сон снился почти каждую ночь и ужасно надоел.

Однажды днем Геля стала напевать прилипчивую мелодию при маме, которая заскочила домой приготовить пресловутый обед, и мама изумленно спросила:

– Откуда ты знаешь эту песенку?

– Да это не песенка, а так просто, – смутилась Геля.

– Да песенка же! – настаивала Алтын Фархатовна, и вдруг звонко пропела, дирижируя ножом: – Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, ах, мой милый Августин, все пройдет, все, – сдула челку со лба, сделала глубокий вдох и снова заголосила: – Денег нет, счастья нет, дело – дрянь, вот ответ – ах, мой милый Августин, все пройдет, все!

Геля потеряла дар речи и только таращилась на маму.

– Все, – еще раз сказала мама и, поскольку дочь продолжала молча пялиться на нее, повторила: – Все, дальше не помню. Это старинная детская песенка.

– Фигасе, песни были у старинных детей, – покачала Геля головой, – а у нас все «облака, белокрылые лошадки…»

– Не говори «фигасе», папу это огорчает. – Мама взялась резать сельдерей для салата, тут же бросила и снова повернулась к Геле: – Странно… Знаешь, у моей бабушки была очень старая музыкальная шкатулка, исполнявшая эту мелодию. С пастушкой на крышке, – мама мечтательно вздохнула. – Но шкатулка давно пропала. Я-то думала, эту песню сейчас никто и не знает. Так где ты ее слышала?

– Не помню. – Геля пожала плечами, ухватила у мамы из-под рук стебель сельдерея и выскользнула из кухни.

– Обедать будем через полчаса! – крикнула мама вслед.

– Угу! – крикнула в ответ Геля и с облегчением захлопнула дверь своей комнаты.

Фигасе, то есть вот это да! Шкатулка с пастушкой и песня – точно, как в ее сне! Что же все это значит?

Конечно, глупо было рассказывать маме про сон – сразу начались бы расспросы, какие она еще сны видит, мама усмотрит в этом какую-то болезнь, да еще к врачу потащит. И не рассказывать же ей про Фею Снов – Геля дала слово молчать.

А кроме сна про шкатулку, Геле снились и другие, поинтереснее.

Сон первый – сладостный.

Невероятно красивый сад, весь наполненный сиянием и тихим, будто хрустальным звоном. Гигантские деревья, сплошь увитые диковинными ползучими растениями, кусты, усыпанные нежными цветами, маленькие прозрачные озера, полные серебристо-розовых лотосов, – и каждый лепесток, каждую травинку Геля видит отчетливо и ясно, словно держит их на ладони.

И еще удивительное чувство, что она не одна, хотя рядом никого не видно.

Иногда бывают сны страшные, будто рядом кто-то невидимый, и от этого жутко, а тут, наоборот, от этого просто чудесно. Здесь прекрасно все, куда ни посмотри, но ее неудержимо тянет в одном направлении, в самую гущу сада. Там дерево.

Единственное из всех, оно будто бы не в фокусе, окутано сияющей дымкой. Геля идет на этот свет и видит, что источник сияния спрятан в листве – что-то маленькое, похожее то ли на маленький елочный шар, то ли на волшебный аленький цветочек из старого мультика, который Геля так любила в детстве.

Она хочет дотронуться до чудесного источника света. Он обжигает ей пальцы не то жаром, не то, наоборот, холодом. Она отдергивает руку, но ни уйти, ни отодвинуться, ни даже просто отвести взгляд не может.

Ей хочется рассмотреть плод ближе, это почему-то очень-очень важно, важнее всего на свете. Ей и страшно, и сладко – как зимой, перед тем как слететь с крутой ледяной горки. Она касается плода еще раз, он размером с большую вишню или с райское яблочко, очень твердый, пальцы от него немеют. Геля отдергивает руку и просыпается.

Сон второй, тревожный.

Странный неземной пейзаж, красный песок, сухие голые кусты с причудливо изогнутыми толстыми ветками и еще – кое-где – одинокие пальмы, хлопающие на ветру смешными, как огромные уши, листьями. Пустыня, – понимает Геля, – это пустыня.

Небо над красными песками даже не синее, а бирюзовое, без единого облачка. На горизонте – контур волшебного города, к которому Гелю словно бы несет ветром, как бабочку или легкий лист.