Алина Зиолковская - 50 знаменитых любовниц

• Название: 50 знаменитых любовниц
• Автор: Алина Зиолковская
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4373-3

Очерки о знаменитых любовницах, представленные в этой книге, лишний раз убеждают в правоте этих слов. Этим знаком была Любовь, которая властвовала над ними и через них. Они жили в разное время и в разных странах; в царских одеждах или нищенских лохмотьях, в экстравагантных и смелых нарядах или скромных платьях они сразу выделялись из толпы, как бы отмеченные знаком свыше. Как бы ни была порой мучительна или безнадежна страсть, охватывающая влюбленных, как ни терзали бы их муки сомнений или ревности, нельзя не согласиться с Шарлем Бодлером, который утверждал, что «женщина — это приглашение к счастью». Рассказывая о судьбе знаменитых любовниц, авторы этой книги не столько стремились описать пикантные подробности их интимной жизни, сколько отобразить саму стихию любви, воплощением которой они являлись. Именно такими историями — романтичными или скандальными, счастливыми или трагическими — была полна жизнь женщин, о которых рассказывается в этой книге. «Любовь, которая есть не что иное, как эпизод в жизни мужчины, есть целая история в жизни женщины», — утверждала французская писательница Луиза Жермена де Сталь.

---

Юная красавица, окончив гимназию и драматическую школу, начала свою сценическую деятельность в 1886 г. в казанской антрепризе Медведева. Она была создана для театра: бархатный чарующий голос, пленительная грация точеной фигурки, яркий темперамент и вкрадчивая чувственность — все в ней было естественно и завораживало. А глаза искрились, словно драгоценные камни, которыми ее вместе с букетами цветов осыпали поклонники, льстя себя надеждой на благосклонность юной примадонны. Но Машенька была умной девушкой, цену себе знала, на легкий флирт не разменивалась и в спутники жизни выбрала действительного статского советника, впоследствии главного контролера Курской и Нижегородской железных дорог и статского генерала, Андрея Алексеевича Желябужского. Супруг был старше на 18 лет, но обладал приличным капиталом и покладистым характером. А главное, он был не против работы Машеньки в театре, так как и сам состоял членом Общества искусства и литературы и членом правления Российского театрального общества.

Ведение домашнего хозяйства, рождение сына Юрия (1888 г.) и дочери Екатерины (1894 г.) стали для молодой избалованной женщины серьезным испытанием, отдаляя возможность играть на профессиональной сцене. В Казани ей приходилось довольствоваться любительскими постановками. По счастью, Андрей Алексеевич получил новое назначение в Тифлис, где супруги вступили в Артистическое общество, которое объединяло лучшие театральные силы города. Они вместе выступали на сцене местного театра под общим псевдонимом Андреевы, который Мария Федоровна оставила за собой на всю жизнь.

Именно в Тифлисе взошла ее артистическая звезда. Местный театр трещал от поклонников. Темпераментные южные мужчины были опьянены ее божественной красотой и голосом. Андрей Алексеевич с неудовольствием наблюдал за ростом популярности своей супруги. За пять лет она сыграла целый ряд разнообразных ролей — от водевильных простушек до Ларисы в «Бесприданнице» Островского. Пресса отмечала не только сценический дар Марии Федоровны, но и большую музыкальность, особенно после выступления в заглавной роли в оперной постановке «Миньона» Тома. Уроки пения она брала у певицы И. М. Зарудной и имела широчайший диапазон — от нижнего соль до верхнего ля. Вскоре весь Тифлис был у ног Андреевой. В ее честь один за другим следовали обеды и банкеты. Однажды некий влюбленный грузин после витиеватого тоста осушил бокал, а затем съел его, чтобы «никто не посмел пить из моего бокала» после таких слов. Муж в этот момент случайно перехватил чувственный, призывный взгляд Машеньки, адресованный вовсе не ему. Андрей Алексеевич понял, что из Грузии пора уезжать от греха подальше, и выхлопотал перевод в Москву. Он полагал, что его импульсивную, взбалмошную по натуре жену смогут удержать рамки московского высшего общества. Как же он заблуждался!

Москва сразу наполнилась слухами о прелестной и талантливой актрисе. И следует отметить, что на сцене Мария Федоровна и впрямь была царицей. Свое театральное мастерство она шлифовала постоянно, окончила Московскую консерваторию. Ее учителем и партнером на сцене Общества искусства и литературы стал Константин Сергеевич Станиславский. Также она брала частные уроки у знаменитой актрисы Н. М. Медведевой — учительницы непревзойденной М. Н. Ермоловой. Спектакли с участием Андреевой собирали аншлаги. За три сезона Мария Федоровна сыграла одиннадцать ролей. Она дебютировала в пьесе Островского «Светит, да не греет», а затем была Юдифь («Уриэль Акоста»). Актрису хвалили за искренность, чувство меры, поэтичность и пленительную женственность. Она купалась в лучах славы, создав шекспировские образы Геро («Много шума из ничего») и Оливии («Двенадцатая ночь»). Но ярче всего ее дарование раскрылось в роли Раутенделейн в «Потонувшем колоколе» Гауптмана. Зал застывал в восхищении, покоряясь воздушному, романтическому, полному диковатой грации образу, созданному Андреевой. Ее голос, «звучащий серебристым звоном лесного ручья», зачаровывал, оставляя неизгладимое впечатление у публики.

Казалось, что еще нужно женщине — любовь зрителей, восторженная пресса, богатый респектабельный дом, муж, получающий чины, награды и удовлетворяющий любой каприз. Высокопоставленный светский круг общения. Слава. Признание. Богатство. Сама великая княгиня Елизавета Федоровна писала портрет Андреевой. Но всего этого оказалось мало не знающей угомону душе. Семейное счастье оказалось недолговечным. Муж встретил и полюбил другую женщину, да и сама Андреева не осталась равнодушной к репетитору сына Дмитрию Ивановичу Лукьянову. Позже она скромно написала в мемуарах: «Еще в 1896 году я перестала быть женою Андрея Алексеевича Желябужского. Причины нашего разрыва были на его стороне. Я сказала ему, что соглашаюсь жить с ним в одном доме как мать своих детей и хозяйка — ради детей».

Внешне все оставалось благопристойно и вполне респектабельно: роскошная квартира, дорогие наряды и блеск драгоценностей, которые так любила Мария Федоровна. Счастливая жизнь светской женщины. Никто из друзей не подозревал, что она увлечена другим мужчиной и серьезно разделяет его революционные интересы. Андреева, со свойственной ей страстностью, включилась в подпольную работу ставропольского студенческого землячества. Свободные от сцены вечера проводила в спорах на политические и философские темы. Переводила с немецкого и тщательно изучала «Капитал» К. Маркса. Партия большевиков очень нуждалась в таком «товарище» с огромными светскими связями, и вскоре Андреева стала выполнять поручения Московского социал-демократического центра по хранению и транспортировке нелегальной литературы, принимала участие в работе Красного Креста. Пользуясь своими многочисленными знакомствами, она взяла на себя «легализацию подпольщиков, снабжение их документами и трудоустройство».

Даже бурный роман с богатым предпринимателем Саввой Морозовым был изначально запланирован В. И. Лениным и Л. Б. Красиным, чтобы выкачать из него побольше денег на революцию. Андреева и сама была заинтересована в этой интрижке — в творческом плане. Под покровительством влюбленного мецената она могла прочно занять ведущее место на театральных подмостках Москвы. Не оставляя ни подпольной, ни сценической деятельности, Мария Федоровна окунулась в создание Московского художественно-общедоступного театра, где она должна была быть единственной примой. Морозов выделил на строительство 500 тыс. рублей и стал совместно с В. И. Немировичем-Данченко содиректором и крупнейшим пайщиком МХТ. Ради прекрасных глаз возлюбленной Саввушка влезал не только в финансовые дела театра, но и в репертуар, требуя для своей обожаемой Машеньки главных ролей. Станиславский, понимая «полезность» Андреевой, соглашался с требованиями щедрого мецената, а Немирович-Данченко отстаивал негласную царицу Художественного театра и свою ученицу О. Книппер-Чехову.

Конечно, Марию Федоровну это очень обижало, ведь она по праву была соучредительницей театра, участвовала в подготовке Устава, привлекала меценатов, договаривалась с подрядчиками. Станиславский спокойно переложил на ее плечи ведение рутинных дел и целиком отдался творчеству. Андреева несколько лет мужественно выполняла эти обязанности, лишь бы играть ведущие роли в профессиональном театре. За шесть сезонов она с боем отстояла для себя 15 главных ролей в пьесах Чехова, Островского, Гауптмана, Ибсена, Шекспира. Пресса превозносила ее до небес. Театральный критик С. Глаголь после возобновленной постановки «Потонувшего колокола» писал: «Г-жа Андреева, чудесная златокудрая фея, то злая, как пойманный в клетку зверек, то поэтичная и воздушная, как сказочная грёза». А С. Васильев в газете «Новости» добавлял, что в роли Оливии «она была так изящна и красива, настолько соответствовала шекспировскому образу, что напрашивалась на полотно художника».

Этапной ролью в творчестве Андреевой стал образ Кете в пьесе Гауптмана «Одинокие» (1899 г.) — в нем с особой силой проявилось ее лирическое дарование. В этой роли она выходила на сцену 73 раза. Известная актриса В. Л. Юрьева вспоминала свое впечатление от игры Марии Федоровны: «Я до сих пор помню лицо Кете после самоубийства Иоганнеса: Кете падает на пол с зажженной свечой, и пламя играет в ее расширенных, застывших от ужаса глазах. Вообще М. Ф. Андреева в этой роли была так трогательно беспомощна, нежна и прекрасна, что обычное сравнение страдающей женщины со сломанным цветком на этот раз вполне выражало то, что видела публика».

Актриса была несравненной Ириной в «Трех сестрах» Чехова, необузданной, демонической Эддой Габлер, сказочным Лелем, тоскующей по любви Верой Кирилловной («В мечтах» Немировича-Данченко)… В сезоне 1902–1903 гг. доминирующее положение в театре с подачи Андреевой и Морозова заняли пролетарские пьесы Горького. В «Мещанах» роли ей не нашлось. Режиссеры утверждали, что ее внешние данные не подходят для изображения людей из народа. Но в пьесе «На дне» Мария Федоровна потребовала и получила роль Наташи. Писательница Щепкина-Куперник говорила, что все герои спектакля «целиком вырваны из жизни и перенесены с Хитровки на сцену. А посреди них, как цветок на пожарище, Наташа — Андреева, кутающаяся в свой длинный платок».