Геннадий Ананьев - Иешуа, сын человеческий

• Название: Иешуа, сын человеческий
• Автор: Геннадий Ананьев
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5816-3

Иисус из Назарета, Богочеловек, Великий Посвященный, Мессия, Великий Пророк, Христос — все это справедливо определяет неоспоримую гениальность основателя поистине общечеловеческой религии как ветви могучего Древа Заветов Бога с Авраамом, Иаковом, Моисеем. Но к своему жизненному подвигу Иисус шел через многолетнее упорное познание Священной Истины в тайных храмах Израиля, Египта, Индии, Месопотамии.

Пережив распятие и бежав от римских варваров, не выпустил он посоха из руки своей и до глубокой, старости нес людям Живой Глагол Божий. Свидетельством тому — древние письменные источники, легенды и труды пытливых, честных и смелых историков.

---

Ни слова об обрезании, и Иисус посчитал за лучшее самому не начинать разговора об этом.

Не заговорили о предварительном обрезании и старейшины. Предположить, что не знали они о завете Бога, невозможно, ибо они свято исполняли его по отношению к своим детям, посчитать, что запамятовали — тоже сомнительно. Скорее всего, взяла верх мудрость их, и они специально уклонились от этого разговора. Они опасались слова Иисуса об этом, более чем он их слова.

Без лишних рассуждений определили и место очищения через воду — в полупоприще вверх по Джеламе. Там и поле большое, на котором уместится много народу, там есть и добрый затон, тихий и в меру глубокий. День выбрали субботний. Все равно синагога еще не функционировала, поэтому там, на берегу, Мессии представится возможность произнести перед крещением Гухи проповедь. Для мужчин и для женщин. Пусть слушают все.

— Не во вред и многобожникам, если они тоже послушают.

Это председатель синагоги заключил, и старейшины с ним вполне согласились.

Без волокиты определили, какой из псалмов Давидовых читать перед крещением и как долго молить Господа на ниспослание Святого Духа на новообращенного. Разговор, таким образом, прошел в полном единодушии, ибо старейшины хорошо поняли, какому великому делу дается начало: шириться впредь их общине не только детьми рожденными, но и новообращенными, крепнуть авторитету их, а авторитету жрецов языческих падать, ибо они будут посрамлены.

Старейшины не преувеличивали. Слух, который с их подачи потянулся от дома к дому, взбудоражил весь город по разным причинам: одни радовались, другие пытались понять, что произойдет на берегу Джеламы, третьи насторожились, готовясь к противостоянию, но пока не зная, с чего начать — короче говоря, почти все сринагарцы решили обязательно посмотреть пока еще неведомое для них, а уж после этого определить свое отношение к случившемуся.

Иисус собирался проповедовать о гордости за принадлежность к народу избранному, о каре за отступничество от Заветов Господа, о благодарности Всевышнего за верность Заветам его и законам Моисея, увидя же не только соплеменников своих, но втрое больше многобожников, среди которых виделись и жрецы храма Кришны, и жрицы храма Рати, он смутился; не ко времени и не к месту такая проповедь. Но как быть? Он-то готовился к ней.

И вдруг осенило: повторить то, о чем говорил там, в родной Галилее, стоя на склоне горы, перед великой толпой народа, где тоже были вместе и праведные, и заблудшие.

Он выложит и сринагарцам, и жрецам со жрицами все свои идеи сразу, а не исподволь, что прежде казалось ему нерациональным. Сейчас иная у него мысль:

«Пусть слушают, кто имеет уши».

Все прошло без сучка, без задоринки. И вот, когда Гуха с Иисусом вошли по пояс, а Иисус, вскинув руки к небу, возопил:

— Отец Небесный, прими в лоно свое уверовавшего в тебя и готового очиститься от скверны многобожья! — над местом крещения появился голубь. Иисус воскликнул торжествующе: — Вот он, Дух Святой! — и трижды окунул Гуху с головой.

— Отныне и вовек ты — Иоанн! Осененный Святым Духом, очищенный и возрожденный через воду!

Старейшины вскинули руки и хором:

— Свершилось! Ты под дланью Господа Бога нашего!

Переполненный берег потрясен: Святой Дух вселюдно осенил новообращенного. Восторг, казалось, охватил всех поголовно, хотя многие за ликованием внешним скрывали жгучую зависть к отмеченному Богом, и только Ицхак, стоявший рядом со старейшинами, был как бы сам по себе, не разделяющим возбужденности толпы: он недоумевал, он сомневался, а все потому, что уже третий раз он видел голубя над местом крещения — повторялось это один к одному, и не мог Ицхак твердо ответить на свой вопрос: случайное ли здесь совпадение.

Постепенно у него зрела решимость со всей откровенностью поговорить с учителем своим. И когда он окончательно определился, наступило успокоение.

Вскорости разговор тот состоялся. Но начал его не Ицхак, а сам Иисус.

— Тебя, как я понял, гложет сомнение по поводу крещения? Я их знаю, но хочу слышать твое слово.

— Ты собираешься крестить многих, хорошо ли делать это повторительно? Не лучше ли разнообразить?

— Не лучше, Ицхак. Не лучше. Крещение — не моя мистерия. Ее принес в мир Иоанн, который остался в памяти народа как Креститель. Но и он не изобрел ничего сам. Ритуал очищения водой был и по сей день есть у многих многобожников. Иоанн лишь повернул мистерию к очищению отступников от законов Моисея, отступников из народа избранного от Завета Господа, я же, с апостолами своими, внес в эту мистерию еще и очищение от многобожья. Можно сказать, в первую очередь — новообращение многобожников к вере в Единого. А все мистерии, да будет тебе известно, однообразны. Они повторяются от века в век. Но только ли одинаковость ритуала тебя волнует?

— Голубь. Троих крестил ты, равви, и всем троим Святой Дух ниспосылал Всевышний в виде голубя. Если такое станет повторяться всегда, одного ли меня одолеют сомнения?

— Ты молод, но мудр. Не всегда идти осенению Святым Духом через голубя. Не всегда. Только избранным мною.

— Значит, я верно понял?

— Да. Отец мой Небесный благословил меня и дал мне силы творить чудеса.

— Получу ли я благословение Отца Небесного?

— Получишь, мой юный друг. Обязательно получишь. Если, конечно, проявишь прилежание. Не вдруг, но с годами ты сможешь делать все, что делаю сегодня я.

— Я с великим прилежанием, даже с жадностью буду впитывать все, равви, передаваемое тобой!

Ицхак упал на колени и обнял ноги Иисуса.

— Встань, Ицхак, и никогда не уподобляйся подхалиму. Ум твой, дела твои откроют для тебя Священные Истины, но при одном непременном условии: ты должен будешь дать мне клятву умолчания. Вечную. При этом ясно понимая, что нарушение этой клятвы — смертельный грех. Готов ли ты к этому?

— Да.

— Тогда так… Пройдет время, и по слову Отца моего Небесного я приму от тебя клятву твою.

Иисус еще не убедился окончательно в том, что Ицхак достоин стать таким учеником, перед которым нет никаких тайн, а двери к познанию сути бытия, к познанию Священной Истины можно открыть полностью.

Для этого нужно время. Даже Иисусу, умеющему проникать в души людские. И еще необходимо испытание на прочность в обстоятельствах сложных.

После этого, первого в Сринагаре крещения, пошли ничем не примечательные будни, если не считать того, что настоятель храма Кришны послал через вестника приглашение Иисусу посетить его храм, но Иисус наотрез отказался, и тогда в дом к нему пожаловали жрецы из Посвященных для, как они выразились, предупредительной беседы — Иисус повторил им то, о чем говорил Посвященным горного монастыря, закончив свое слово предложением:

— Я готов на диспут с вами. На нем я повторю еще и еще: мы можем без ущерба друг для друга, и в первую голову для вас самих, противостоять только Словом. Определите день диспута и оповестите меня. Я готов даже на открытый для всего Сринагара диспут.

Они ушли, не сказав ни да ни нет, и Мария принялась уговаривать Иисуса, чтобы он перестал рисковать жизнью.

— Ты свершил все, тебе предопределенное. Теперь осталось одно: множить потомство свое.

— Нет, Мария, не выпущу я из руки своей посоха.

Сказано это было с такой твердостью, что Мария прикусила язык.

Еще одно событие, выходящее за рамки повседневности, — первое чтение Священного Писания и мидраш в новой синагоге. Народу полным-полно. Яблоку негде упасть. Антресоли тоже заполнены. Мария и Соня расстарались, оповестив женщин, что Иисус станет проповедовать о святости матери, о пагубности высокомерного отношения мужчины к женщине, которые видят в них предмет удовлетворения страсти своей. А раз антресоли полны, нельзя, стало быть, ударить Иисусу в грязь лицом.

Впрочем, ему не первый раз проповедовать о женщинах, и каждая его прежняя проповедь приносила успех, особенно в Галилее. Вот он и определил себе повторить те проповеди и здесь, начав с Евы.

— В «Бытие» сказано, что обвинена созданная из ребра Адама жена ему в грехопадении, наказание за которое — изгнание из рая. Разгневаться бы Адаму, оттолкнуть от себя толкнувшую на греховный путь, так нет: Адам не только безропотно покорился воле Всевышнего, лишь бы не расставаться с женой своей, но он нарек ее великим именем — Ева. Жизнь. Почему?

Он не стал говорить о непоследовательности Творца Всего Сущего в заповеди его с сотворенным по образу и подобию своему для того, чтобы жили они и плодились, но забывшему указать пути размножения, не стал Иисус повторять и то, что проповедовал в Галилее: женщина, понявшая свою роль в исполнении Заповеди Творца, смело исправила забывчивость Творца — он заговорил лишь о словах Бога, обращенных к женщине, когда изгонял он сотворенных им из рая: