Татьяна Снежина - Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания

• Название: Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания
• Автор: Татьяна Снежина
• Жанр: Лирика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42113-8

Короткая биография Татьяны Снежиной переплетается в этой книге с ее лирикой, песнями, дневниками, рисунками, воспоминаниями близких. И все это вместе создает романтический образ одаренной девушки, которая очень серьезно относилась к жизни, словно предвидя скорую трагическую развязку.

---

«Я стою на высокой горе…»

Я стою на высокой горе,
Окаймленной глубоким туманом,
И как будто лечу в вышине
В беспредельном небес океане.

НО ВОТ ОПЯТЬ

Ну, что со мной?
Ведь я тебя забыть хотела.
Тетрадь вот эта в ящик
Из прошлого, как птица, улетела.

Но вот опять непроизвольно
Рука достала чистый лист
И фотографию достала,
Где ты танцуешь, мой брейкист.

И вот слова.
За словом строчки,
И запятые, словно кочки,
Преграды ставят мне назло.

23 сентября 1987

«Окинуло взором туманным…»

Окинуло взором туманным
Утро осеннюю тишь,
Солнечный зайчик обманный
Сверкнул вдруг на инее крыш.

1987 Москва

ЗАПИСКА ИЗ БЛОКАДЫ

Они лежат все на снегу…
Мне очень холодно и голодно…
Ах, руки зябнут, не могу!
А им не холодно… уже не холодно.

С застывшим воском бледных лиц,
В предсмертных судоргах не корчатся.
Глаза спешат в спокойный мир…
И мне вдруг хочется порою кончиться.

Уже нет больше силы ждать.
Что будет время, все изменится.
Мне хочется спокойно спать,
Но где-то теплится надежда, теплится.

В продрогшем сердце огонек
Разлился в гулкий жар по телу.
Найдите мне воды глоток.
Иль закидайте меня снегом!

Глотаю с жадной дрожью снег,
Уже не чувствую я голода.
Я где-то слева слышу смех…
И мне не холодно… Уже не холодно…

22 декабря 1987 Москва

Я И ВЫ

Люблю в грозу я в море плавать,
Осенний дождь в ладонях держать.
Люблю я под музыку грустную плакать,
Чтоб горю для счастья все слезы отдать.

Мне хочется миру отдаться,
Стихии себя посвятить.
Мне хочется в бурю ворваться
И молнию в море вонзить.

Мне хочется быть одинокой
В бесчувственном токе людей.
Хочу я душою открыться
В пространстве вселенских огней!

Хочу во все верить, поверьте,
Но лава обмана с вершины ползет,
Ее невозможно измерить,
Раздавит меня и сожрет!!!

24 декабря 1987 Москва

САМ СЕБЯ НАЙДИ

Бесконечная вечность —
Бурная стезя.
Обуздай беспечность,
Так шутить нельзя.

Нечего от жизни ждать,
Сам себя найди!
Чтобы чистым стать,
Грязное пройди.

Если в мире мрачном
Даже нет свечи,
В облаке прозрачном
Камень поищи.

Солнце раскаленное
Раствори в волнах,
Чтоб вода соленая
С берега ушла.

30 декабря 1987

…Куда податься человеку, подошедшему к тяжелым дверям адского храма жизни? Ведь за дверями так много манящего, тянущего, отпугивающего, злого, доброго, прекрасного и ужасного…

И хочется идти прямо к манящему, доброму и прекрасному, но на пути обязательно есть что-то отпугивающее, злое, ужасное. И хочется обойти стороной это зло, но оно все равно обязательно встретится на пути. Не сейчас, так позднее…

1988 год, Москва.

«Зашнурованы ботинки…»

Зашнурованы ботинки,
Перепутаны шнурки.
Плащ, застегнутый на кнопки,
А как будто на замки.

В шевелюре его кепка
С козырьком зад наперед.
В правом ухе есть сережка
С надписью: «А мне везет».

На перчатках его дыры,
Весь в заплатках старый джинс,
Хулиган он и проныра,
Старых улиц новый принц.

«Свеча на ветру…»

Свеча на ветру,
Пламя трепещет.
Свеча на ветру,
Жизнь скоротечна.

Ладонью прикрою
Жизни цветок,
Под пальцами
Сердце забьется.

МНЕ ЦЫГАНКА НАГАДАЛА

Мне цыганка летом нагадала,
Что мне недолго жить осталось на веку.
Я думать об этом часто стала,
И поняла, что права не имею и больше не могу.

Нам нельзя быть больше вместе,
Я жизнь ему калечить не хочу.
Я ночью лишь сижу в любимом кресле
И созерцаю тусклую свечу.

И жизнь была как тусклая свеча,
Скупа теплом и быстро истекает.
В текущий воск смотрю, в душе крича:
«Остановись на миг…» Но ничего не помогает.

Мне цыганка летом нагадала,
Что мне недолго жить осталось на веку.
Я думать об этом часто стала,
И поняла, что права не имею и больше не могу…

17 января 1988 Москва

ПЕРВЫЕ МЕЛОДИИ

Помню точно. Первые мелодии Таня написала еще в старой квартире на Камчатке. Такое забыть нельзя и не с чем спутать. Это сейчас девочки роняют слезы над ее песнями, а звезды эстрады вторят ее нотам, а тогда… Мне иногда казалось, что моя голова не выдержит этой «какофонии» звуков: пианино, ритмичного перестукивания ног и «завывания» сестринского голоса. Она по десять раз переигрывала написанные ею мелодии. А мне уроки делать, за окном уже темно, воют собаки на непогоду, идти гулять тоже уже не с руки, опять же почитать хочется новую книжку. Мне хотелось хотя бы нескольких минут тишины. «Таня! Хватит ерундой заниматься. Иди лучше книжку почитай!..» «Отстань, иди сам читай», — это был достаточно традиционный диалог брата и сестры в те годы. И предлагаемые мной «Алые паруса» Грина или «Вурдалаки» Толстого не оказывали должного действия на сестренку. Тогда я переходил к «силовым методам». И сестра бежала жаловаться… Если успевала добежать до мамы, я получал словесные объяснения своей неправоты, если до папы, читавшего книгу в другой комнате, то… я получал… «невербальными методами» разъяснения, что я «уже мужчина» и должен уступать сестре.

Соблюдать тишину и, идя мне навстречу, читать книги Таня явно не хотела. Звуки… звуки… можно было с ума сойти. Но однажды, как в далеком детстве, я, впечатленный прочитанным, стал пересказывать ей историю Дона Рамиро Гейне и для пущей достоверности изобразил призрак влюбленного рыцаря и процитировал из книги строки: «…Отпусти! Пусти! Рамиро! Выдох твой — дыханье смерти!» И в ответ — все то же слово: «Ты велела — я явился!» Сестренка ухмыльнулась, искоса глядя на мою клоунаду. И продолжила, как ни в чем не бывало, мучить клавиши. Но вечером я обнаружил пропажу… пропала книга немецкого поэта. А еще через неделю она вернулась на место, но в ней я обнаружил закладки из фантиков конфет «Белочка» и карандашные пометки на полях.

Тогда еще не было Цоя, Лозы и Макаревича, поэтому русскоязычное песенное творчество, понятное мальчишке, помимо песен военной тематики из приключенческих фильмов, было скорее ближе к дворовому и блатному шансону, распространенному достаточно в портовом городе. Был, конечно, еще и Высоцкий, который не умолкал, когда отец был дома, но… И единственный, кто, с моей точки зрения, был близок к любовной лирике для девушек, конечно, Есенин. Пришлось сбегать в библиотеку, а вечером с безразличным видом спеть так, чтоб слышала сестра: «Ты меня не любишь, не жалеешь…» Книга исчезла опять. Постепенно стали появляться островки тишины… И появилось первое ее стихотворение. Но зря я надеялся на покой. Поэзия породила у сестренки новое направление ее творчества… Однажды, выполняя домашнее задание учителя, и, наверное, вдохновленная гением Есенина, она сочинила свою мелодию к бессмертным строкам: «Ты поила коня из горстей в поводу», и этот романс Татьяны надолго вошел в песенный репертуар наших женщин — мамы и дочки.

Мама и дочь

СВЕЧА (песня)

Тревожный лепесток свечи
Коснулся тайного немого,
Что по дороге от былого
Идет тихонько и молчит.

Густая тусклая печаль,
Слетая с пламени живого,
Меня укутывает в шаль
Из пряжи вечера слепого.

Играют блики на лице,
Проигрывая все, что было,
Стекает воск горячей жилой,
Не зная о своем конце.

Но будет ли конец ему?
Вдруг кто-то труд возьмет на плечи,
Расплавит вновь его в аду
И отольет в немые свечи.

И будет снова воск стекать,
В такт мыслям прошлым поспевая,
Свое же тело обнимая,
Он будет мертво застывать.

И кто-то вновь издалека
В себе мечтания разбудит,
И, в забытьи вздохнув слегка,
Дыханьем жизнь свечи погубит.

Дыханьем жизнь свечи погубит…

25 января 1988 Москва

КАМЧАТКА