Александр Власов - О вас, ребята

• Название: О вас, ребята
• Автор: Александр Власов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972

Вместе со страной росла и крепла пионерская организация. За пятьдесят лет было немало испытаний и трудностей, которые коснулись не только взрослых, но и детей — мальчишек и девчонок. Каждый рассказ этой книги — страничка из большой пионерской летописи трудовых и боевых подвигов, совершенных за полвека юными гражданами нашей страны.

В сборнике пять разделов. В первых двух — «Новый мир» и «Мы родились в двадцать втором» — героям посчастливилось создавать первые пионерские звенья и отряды. Борьба с бойскаутами, участие в схватках с кулаками, шефство над беспризорниками — таковы темы этих разделов. Третий раздел — «Нехожеными тропами», тридцатые годы — о делах пионеров, чье детство проходило в период первых пятилеток, об их посильном участии в строительстве социалистического общества. Четвертый — «Лицом к лицу», сороковые годы — годы Великой Отечественной войны. Герои этих рассказов — юные разведчики и партизаны, отважные патриоты, помогающие старшим осуществить призыв партии: «Все для фронта! Все для победы!». Последний раздел книги — «Вам жить при коммунизме», пятидесятые — шестидесятые годы — посвящен пионерам и школьникам послевоенного периода.

---

Наблюдатели и корректировщики поселились за старыми каменными стенами прочно и удобно. Они чувствовали себя в полной безопасности.

Когда взвод наших разведчиков проник подземным ходом в подвал колокольни, свободные от дежурства на НП гитлеровцы и повара трех кухонь, прятавшихся за колокольней, собирались ложиться спать. Один из фашистов уже лежал и пиликал на губной гармонике. Остальные подпевали хриплыми, нестройными голосами.

Капитан Чухнин подождал, пока последний солдат взвода не пролез через узкий лаз тайного входа. Разведчики бесшумно окружили центральный отсек, в который вели четыре низкие сводчатые арки.

— Прекратить концерт! — негромко, но внятно произнес по-немецки капитан, появляясь в центральном отсеке.

И разом все четыре арки ощетинились дулами автоматов. Фонари, висевшие под сводом, освещали спокойные лица разведчиков.

— Будет шум, — перестреляем всех! — просто, по-домашнему, предупредил капитан и добавил: — Руки!

Ошеломленные гитлеровцы подняли руки, а тот, что играл на гармошке, вытянул их перед собой. Гармошка осталась во рту и попискивала в такт порывистому испуганному дыханию.

Капитан посмотрел на гармошку, усмехнулся, ткнул фашиста автоматом в живот и спросил:

— Сколько солдат наверху?

Гитлеровец вытолкнул языком гармошку.

— Трое…

— А вокруг колокольни?

— Часовые… Два…

Капитан подал знак. Часть разведчиков исчезла в темноте. Оставшиеся собрали оружие гитлеровцев и вывели их из подвала в подземный коридор. Вскоре приволокли туда же двух часовых и трех наблюдателей. Ни одного выстрела не раздалось под сводами старинной колокольни. У телефонных аппаратов уселись переводчики, специально присланные из штаба дивизии для участия в операции. На редкие вызовы зуммера они отвечали по возможности односложно:

— Яволь!..

Разведчики капитана Чухнина заняли вокруг колокольни круговую оборону, а прибывшие саперы соорудили легкий помост, лестницу и все это опустили в колодец. Теперь переход из нижней галереи в верхнюю стал удобным и более надежным, чем веревка, привязанная Васей.

Операция началась ровно в полночь. А к двум часам в тылу врага сосредоточился довольно большой отряд автоматчиков. В 2 часа 30 минут дружно заговорила советская артиллерия. Били точно, первыми залпами накрывая цели, отмеченные разведчиком Смоляковым. В три часа началась атака. Гитлеровцы ожидали ее, зная, что артподготовка обычно предшествует штурму. Сотни осветительных ракет взмыли в небо над передним краем. Заработали фашистские пулеметы. Но неожиданный удар в спину, со стороны колокольни, заставил их замолчать. В гитлеровской обороне образовалась брешь, в которую устремились штурмующие подразделения советской пехоты.

С каждой минутой расширялся прорыв. Командир дивизии вводил в бой все новые и новые части.

* * *

Артиллерийская канонада долетела и до пещеры, где лежал Смоляков. Глухо, затаенно загудела земля. Разведчик приподнял голову.

— Стреляют! — успокаивающе произнесла Люба. — Может, даже и наши… Вася с Ериком, может, дошли…

Смоляков не верил в такую возможность. Да и Люба не верила. Когда фашисты застрелили Дарью и подожгли дом, девочка подумала, что Вася пойман. Но где же Еремка? Почему не тронули его родителей?

Люба ничего не сказала Смолякову. Она даже находила силы, чтобы подбодрить раненого.

— Как жиманут километров на десять, — мечтательно сказала она, — так мы с вами у своих и очутимся!

Разведчик вздохнул и опустил голову. Далекая канонада взволновала его. Ему не лежалось. Он проклинал свое бессилие. Чтобы хоть чуточку забыться, он попросил Любу рассказать что-нибудь.

— А что? — оживилась девочка. — Я, кажется, все вам рассказала! А выдумывать не умею… Вот Вася — тот на ходу может придумать любую историю.

— Это верно, — согласился Смоляков, вспомнив, как Вася ловко врал солдатам про самогон, про Стоедова. Мысли вернулись к событиям прошлой ночи. — Что же он делал на улице? — спросил разведчик.

— Вася?.. А это у него такая привычка: как шум в деревне, так он на улицу выбегает.

— Зачем?

— Так… На случай!.. Однажды солдаты еще за кем-то гнались. А Вася как заорет страшным голосом! Гитлеровцы побежали на крик. Вася — раз, и домой! А тот, за кем гнались, успел скрыться.

Под звуки спокойного голоса девочки Смоляков забылся тяжелым, тревожным сном. А Люба так и не прилегла всю ночь. Время от временя она подносила свечу к руке раненого я смотрела на часы. Ранним утром она собралась сходить домой. Подвинула поближе к разведчику узелок с едой, банку с водой и… замерла. Ей почудились отдаленные голоса. Она шагнула к раненому, чтобы разбудить его. Но Смоляков уже открыл глаза. Превозмогая боль в спине, он выставил вперед автомат. Люба подала ему диск. Разведчик выдохнул:

— Свет!

Девочка фукнула на свечку.

— Ложись за мной! — прошептал разведчик.

Голоса приближались и становились все отчетливее. Потом они затихли где-то неподалеку.

— Дядя!.. Это я, Вася! — долетело из темноты пещеры.

— Смоляков! — крикнул другой, странно знакомый голос. — Свои! Капитан Чухнин!.. Слышишь?

* * *

О смерти сестры Вася узнал от Любы здесь же, в пещере. Теперь у него не осталось в деревне никого. Даже изба и та сгорела дотла. Мальчик выслушал это известие с сухими глазами. Он пережил слишком много, чтобы плакать еще раз.

— И Ерика нет! — чуть шевеля губами, произнес он.

— Не грусти, парень! — грубовато сказал капитан Чухнин. — Сиротой не останешься… Будешь с нами жить, с разведчиками! У нас и Мамка есть. Он тебя в обиду не даст — по себе знаю!

Три семерки

Загер преклонялся перед астрологией, по вечерам составлял картотеку примет и любил высокую дородную Диану, носившую на ошейнике три медали. Во всем остальном он ничем не отличался от профессиональных палачей, возглавлявших фашистские концлагери.

Свою карьеру он начал в Польше, получил железный крест за руководство одной из «фабрик смерти» и был переброшен с повышением в Баварию. Ему предложили лагерь, где содержались только женщины и дети.

В центре баварских гор, вдали от населенных пунктов, строился подземный завод. Гитлеровское командование придавало ему огромное значение. Были приняты все меры, чтобы сохранить строительство в строгом секрете. Фашистам пришлось отказаться от даровой силы пленных мужчин. Они сочли это слишком рискованным. На стройку согнали женщин и детей, отобранных специальной комиссией в различных концлагерях Европы. Даже Загеру не сказали, что это за завод, какую продукцию он будет выпускать.

В Берлине ему дали подписать особые условия. Из них он узнал, что за побег из лагеря хотя бы одного человека он, Загер, будет лишен звания и предан военному суду. Но зато предотвращение побега расценивалось как высокая заслуга перед фатерландом.

Загер прибыл в лагерь днем.

Караул у временных казарм, выстроенных метрах в трехстах от густой колючей проволоки, встретил его машину привычными возгласами:

— Ахтунг! Ахтунг!

На дорогу высыпал весь офицерский состав охраны.

Загер встал в открытой машине, обвел холодным взглядом лица почтительно остановившихся в отдалении людей и гаркнул:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — проревели офицеры.

Когда он вышел из машины и направился к казарме, впереди пробежала кошка. Он остановился, как-то по-особому чмокнул губами. Диана выскочила вперед, в несколько прыжков настигла кошку, подмяла ее под себя и кусанула, звучно чавкнув челюстями. Выполнив приказ, она вернулась.

— Чья? — спросил про кошку Загер и, узнав, что она не имела определенного хозяина, но чаще всего обитала в четвертой комнате, произнес: — Всех из этой комнаты — на фронт. Завтра.

Затем Загер приказал офицерам идти вперед и только после этого вошел в казарму.

Кабинет нового начальника находился в конце длинного коридора. Справа и слева темнели прямоугольники дверей. Белые эмалированные номерки комнат поблескивали над каждой дверью. Дойдя до комнаты номер тринадцать, Загер попридержал шаг, бросил на ходу:

— Всех из этой комнаты — на фронт. Завтра!

Затем он выхватил из кобуры парабеллум и, не целясь, выстрелил в дверь. Осколки эмали с номерка брызнули на офицеров. Те отшатнулись. Загер чуть раздвинул губы, что означало улыбку, и произнес:

— Тринадцатых номеров в казарме быть не должно.

Когда за начальником и двумя его помощниками закрылась дверь кабинета, офицеры вздохнули с облегчением.

— Сумасшедший! — шепнул кто-то и, испугавшись своей откровенности, поспешно добавил: — Или гений! Даже наверняка гений: во-первых, крестом награжден, во-вторых, в приметы верит. Все гении суеверны!..