разные - Эпоха катастроф

• Название: Эпоха катастроф
• Автор: разные
• Издательство: ООО «ИД «Пресс-Курьер»
• Жанр: Прочее
• Год: 2012

Дорогие читатели! Представляем вам новую книгу «Золотой серии» библиотечки газеты «Тайны XX века» — «Эпоха катастроф».

Чернобыль. Название этого города давно стало нарицательным. Что происходило во время и после катастрофы? Свидетельствуют очевидцы.

Сто лет прошло со дня гибели «Титаника», но трагедия лайнера и его пассажиров до сих пор не дает покоя исследователям.

Помимо «Титаника» на дне Мирового океана покоятся сотни тысяч кораблей. Раздел «Это страшное море» посвящен самым кошмарным морским катастрофам.

Мы живем на пороховой бочке. Ежегодно землетрясения, ураганы, оползни и лавины уносят тысячи жизней. Об этих ужасных событиях повествуют два раздела книги.

Последний раздел посвящен человеческому фактору. Жадность, глупость или просто невнимательность одного человека могут стать причиной гибели многих людей.

---

ГЛАВА 3

ОН СПУСКАЛСЯ В РЕАКТОР

В 1986 году на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции после завершения испытаний по выбегу ротора турбогенератора произошел взрыв. Его мощность в 105 раз превысила мощность ядерного оружия, примененного в Хиросиме и Нагасаки. В атмосферу было выброшено более 40 различных видов радионуклидов. Загрязнение распространилось на территорию Беларуси, Украины и России.

Сразу после катастрофы погиб 31 человек, а 600 тысяч ликвидаторов, принимавших участие в тушении пожаров и расчистке территории, получили высокие дозы радиации. Согласно официальным данным радиоактивному облучению подверглись почти восемь миллионов 400 тысяч жителей Беларуси, Украины и России. Свыше 500 тысяч человек погибли от последствий облучения. Авария на ЧАЭС стала самым масштабным техногенным инцидентом в истории человечества.

«Неземная» Зона

Каждая секунда событий 26 апреля 1986 года и последующих первых дней ликвидации изучены досконально. Вместе с тем Чернобыль за 26 лет оброс невероятным количеством слухов, легенд, домыслов, не имеющих никакого отношения к действительности. О Зоне говорят, как о совершенно «неземной» среде обитания. Где за деньги можно все — и к реактору пробраться, и в двухголовых лосей пострелять, и в автомобильных гонках на пустых дорогах поучаствовать… Странно — люди, интересующиеся Зоной как явлением, охотно верят в абсурдные слухи и фантастические истории, но не замечают правды. А подлинные чернобыльские «невероятности» есть, и они действительно поражают воображение.

Главные чудеса Зоны отчуждения — чудеса героизма и самопожертвования, которые 26 лет назад здесь были обыденностью.

«Китайский синдром»

Константин Павлович Чечеров — физик, старший научный сотрудник Института общей ядерной физики Национального исследовательского центра «Курчатовский институт». Его в составе группы специалистов откомандировали в Зону по распоряжению академиков Александрова и Легасова, входивших в состав правительственной комиссии по расследованию обстоятельств катастрофы и ликвидации ее последствий. Перед Чечеровым поставили ответственную задачу — изменить температуру в реакторном зале четвертого энергоблока.

Вот что рассказывает ученый: «Служба внешней разведки Советского Союза раздобыла за границей дистанционный термометр — прибор, с помощью которого можно измерять температуру в плоскости сканирования на расстоянии до 600 метров. Легасов поручил мне подготовить работу с этим шпионским термометром. Сначала речь шла о работе с вертолета: нужно было попытаться с борта оценить температуру в шахте реактора».

Академики из правительственной комиссии боялись, что пожар в реакторе вызовет радиоактивное заражение огромной территории. На самом деле расплав затух сам по себе — под воздействием воздушного охлаждения. Но члены комиссии даже себе не могли признаться в том, что ошиблись.

Они утверждали, что в зале сохраняется высокая температура, и из обломков топливосодержащих масс сформировался так называемый урановый кристалл, способный прожечь фундамент и уйти глубоко под землю. Чтобы предотвратить это, отряд горнопроходчиков, состоящий из метростроевцев и шахтеров, по заданию комиссии проложил под реактором туннель с бассейном-теплообменником. В него должны были закачать жидкий азот для охлаждения уранового кристалла. Позже выяснилось — расчеты оказались ошибочными, никакого кристалла в разрушенном зале не было, расплав застыл в первые часы после взрыва. Возмущению сотрудников станции и самого Чечерова не было предела, потому что академики объяснили свои несбывшиеся опасения не математическими расчетами, а… впечатлениями от американского блокбастера «Китайский синдром».

Самоубийственный поступок

Константин Чечеров уже после первого полета к реактору заявил членам комиссии — внутри блока нет пожара. Расплав остыл.

«Полетел днем. Лето было в 1986 году очень жаркое, температура воздуха — примерно 35 градусов. Я сверху смотрю — действительно, здание прогрето до 35, а в шахте реактора всего 24 градуса, значит, плавиться ничего не может. Раз 40 мы вокруг шахты пролетели, результат — совершенно вопреки расчетам».

В правительственной комиссии к докладу Чечерова отнеслись с недоверием.

«Возникли сомнения. Может быть, прибор неисправен? Может быть, вообще этим прибором мерить ничего нельзя? Но он очень удобен для проверки. Его просто наводишь на лицо человека, и сразу график вычерчивается, можно видеть, какая у этого человека температура. Так вот, наш прибор был абсолютно исправен».

И тогда Чечеров совершил поступок, который даже сейчас, через 26 лет после трагедии, кажется самоубийственным. Ученый решил спуститься в аварийный блок. К реактору. И замерить температуру и уровень радиоактивности расплава. Это была верная смерть, только Константин Павлович не собирался жертвовать жизнью. Просто он должен был лично убедиться в том, что термодатчик не врет. Чечеров заучил наизусть схемы помещений реактора. Взял с собой несколько дозиметров, термометр. Облачился в белый пластика-товый костюм. Надел респиратор-«лепесток». И вошел в четвертый энергоблок.

«Если вы где-то мазнулись, то на белом костюме сразу увидите — где. И можно тут же поднести прибор и проверить — это у вас радиационное загрязнение или обычная грязь. Вот смысл белого костюма. Он, вопреки обывательским толкам, не отражает радиацию».

Чечеров осматривался на бегу. Дозиметр срабатывал с запаздыванием. Поэтому уровни загрязнения ученый определял… нюхом.

«Там, где больше тысячи рентген в час, очень сильно ощущался запах озона. Пока озона не чувствуешь, значит, еще до тысячи дело не дошло. Вот так в таких условиях и ориентировались. Сам я работал в полях до девяти тысяч рентген в час».

В самом пекле

После возвращения Чечеров представил комиссии данные радиационной и тепловой разведки и впечатления от собственных наблюдений. Особенно убедительным выглядело описание оборудования блока — целехонького, свежевыкрашенного. Стало окончательно ясно — никакого пожара не будет. Не нужно ничего тушить, охлаждать и переоблучать людей. Разведка боем закончилась. Началась рутинная работа. Чечеров в сопровождении дозиметристов совершил свыше тысячи (!) подходов к аварийному реактору. Поднимался и в шахту, в которой произошел взрыв.

«Ну вот, а дальше — обследование помещений, оценка уровней мощности дозы. По поручению правительственной комиссии собирал ленты самописцев, оперативные журналы, которые оставались в рабочих помещениях. Эти материалы послужили основой для анализа аварии».

Ученые и дозиметристы из команды Чечерова жили в Чернобыле. Даже военные из дезактивационных отрядов, работавшие в самых «грязных» местах АЭС, смотрели на них с уважением — как-никак, люди в реактор ходили. А эти ребята… получали удовольствие от жизни. Купались в «фоняших» озерах. Ели рыбку «с цезием». Собирали грибы и ягоды в лесу. Да и чем можно напугать того, кто ежедневно получал по нескольку запредельных доз в самом пекле Зоны?

«Цель поставил, маршрут проложил, оделся, обулся и пошел. Но тут были совершенно неожиданные моменты. Например, пришел в санпропускник, а обуви твоего размера нет… А если обувь мала, работаешь два часа и только и думаешь, как бы из нее вылезти. Тут уже не до радиации».

Любовь к радиации

Константин Чечеров весел, бодр, подтянут — несмотря на 20 лет работы в Зоне. Он — единственный из ликвидаторов — признается в любви к радиации.

«Существует радиофобия, то есть боязнь радиации. Но тогда нужно допустить, что может быть и радиофилия. Помните мультфильмы с Гомером Симпсоном?

Что говорил Гомер Симпсон о радиации? «Радиация опасна только для тех, кто ее не любит».

Горечь появляется в голосе Чечерова лишь тогда, когда он вспоминает об ученых мужах и чиновниках из правительственной комиссии.

В первый период ликвидации аварии они продемонстрировали полное непонимание происходящего и обрекли на смерть тысячи ликвидаторов.

«Очень трудным, но правильным было бы решение… не делать ничего. Все, что делали в 1986 году, было абсолютно неэффективно, нецелесообразно или даже вредно. Готов показать на любых примерах… Всем известна вертолетная засыпка. И можно было прочитать в газетах: вертолетчики с ювелирной точностью запломбировали «больной зуб». Но я в шахте реактора был много раз, поэтому могу сказать, что туда не попало ничего! Но размолотили перекрытия помещений барабан-сепараторов. Проломили крышу соседнего третьего блока. И главное, что результата-то не добились. Но мы попали в шахту реактора и увидели, что там и засыпать ничего не надо было. Шахта пустая… А вертолетчики облучились? Облучились. А пыль радиоактивную поднимали каждый раз при сбрасывании? Поднимали…»