Станислав Кузин - ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ

• Название: ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ
• Автор: Станислав Кузин
• Издательство: ЗАО "Нижегородская радиолаборатория"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008

Без малого тридцать лет (1957-1985 г.г.) путешествовал я по заповедным горно-таежным районам России. В памяти, говоря языком Солоухина, остались многочисленные «затеси» – воспоминания о встречах на перекрестках дорог. Меня всегда волновала специфика походной жизни – сегодня случайно встретил интересных людей на тропе, а  завтра надо уже расставаться. Такова логика пути.

Некоторые, наиболее интересные с моей точки зрения «затеси», много лет спустя удалось оформить в виде своеобразных мемуаров.

Романтика дальних дорог нашла отражение в немногочисленных прозаических произведениях, включенных в этот сборник.

Кто в молодые горы не писал стихи… Вот и в этом сборнике представлены избранные поэтические произведения автора, которые не стыдно представить вниманию читателю.

В настоящем издании присутствует большое количество географических названий и сведений, которые покажутся лишними городскому читателю. Однако люди путешествующие ощущают музыку «туземной» топонимики и не чураются знаний о заповедных районах нашей страны. Остальным я разрешаю пропускать «скучные» блоки текста и знакомиться только с коллизиями походной жизни.

---

Кто-то сошел на этой станции, оставив дверь тамбура открытой. Теплая ночь начала лета спеленала меня в свои покрывала. Станция, затерявшаяся где-то между Новосибирском и Красноярском. Несколько темных силуэтов щитковых железнодорожных казарм, фиолетовая звезда выходной стрелки. Больше, пожалуй, ничего. Разве только – очарование летней ночи…

Вот уже несколько минут я чувствовал за своей спиной присутствие постороннего человека. Не хотелось прерывать умиротворенное созерцание звездных узоров. За спиной, наверняка, стоял какой-нибудь пьяный пассажир, страдающий бессонницей от неуютного вагонного быта. Сейчас он заведет доверительный дорожный разговор и его потное, распаренное лицо придвинется вплотную, дыша перегаром.

Я болезненно напрягся, ожидая ухода назойливого попутчика. Проверещал свисток кондуктора. Мощный, протяжный вздох трогающегося паровоза колыхнул застоявшийся воздух. Лязгнуло железо буферов, и вновь зазвучала мерная песня колес. Некто все еще стоял за моей спиной. Настроение вконец испортилось. Я резко обернулся к назойливому пришельцу.

Слегка изогнувшись, опираясь правой рукой о зеленую замызганную стену вагона, за моей спиной стояла девушка. Венок аккуратно уложенных волос, не слишком красивое лицо, обтягивающий высокую грудь черный свитер. Мне сразу расхотелось уходить.

Слегка раскосые глаза смотрели мимо меня. Чуть заметная улыбка тронула кончики ее губ. Я рассмеялся. Разве можно было не рассказать о постигшем меня приятном разочаровании? Звенящие колокольчики ее смеха бились в тесном грязном тамбуре жесткого железнодорожного вагона. Под мерный перестук колес скорого поезда Москва-Владивосток, где-то между Новосибирском и Красноярском, мы разговорились.

Говорил, точнее, я. О том, что пятеро парней едут в экспедицию. Остались позади душные пыльные улицы летнего города, капли бесполезного пота на лбу. Я говорил о прелести раннего утра в тайге, об ослепительности снежных белков, которые венчают серый хаос каменных осыпей. И терпкие, смолистые ветры бились в тесной коробке грязного тамбура. Зеленое море тайги плескалось о ступени несущегося в ночи вагона.

Гремел третий порог на Кизире и слышался глухой стук влекомых взбесившейся водой камней. Мы аккуратно направили разгруженный плот в слив порога. Многотонный бревенчатый сруб нырнул и скрылся под водой. И вынырнул, перевернутый, в нижней улове.

Резанул ухо гудок встречного паровоза. Из темноты налетел его слепящий глаз. Лязг груды металла заглушил песню колес нашего вагона. Разметанная летящим железом темнота замельтешила желтыми прямоугольниками окон встречного состава. Рванулся вихрем ветер, пропитанный маслом и гарью – снова относительная тишина.

Тут я заговорил о другом… Бесшабашная удаль разгула сквозила в моих словах. С каким наслаждением я описывал пьянки, которые были и которых не было. Хмельной ресторанный чад заполнил тесное пространство тамбура. Сквозь его сизый туман едва пробивался изумленный взгляд случайной попутчицы. Ресторанный оркестр небрежно заиграл заказное танго. А я, в каком-то дурном экстазе, бросал и бросал лихие слова, не жалея красок для описания…

«Зачем ты это делал?»– печальная укоризна впервые услышанного голоса мгновенно отрезвила. Я смешался и замолчал. Что можно было ответить? Если бы я сам знал…

Поезд остановился. Звенящая тишина заполнила окружающее пространство. Редкая перекличка маневровых паровозов лишь подчеркивала эту тишину. Оказывается, взошла полная луна. В ее призрачном свете тускло блестело небольшое зеркало воды: то ли озерко, то ли болотце. Лязг буферов прокатился по железнодорожным путям. Это тронулся с места большегрузный состав. Немного спустя наш поезд медленно покинул станцию.

И тогда заговорила ОНА. Я увидел деревянные тротуары небольшого северного города, стальную равнину залива. Сопки сбились в груду и привычно мокли под холодным дождем. Потом я познакомился с Лешкой.

Голубые лучи юпитеров не в силах заполнить светом зал. Черные лохмы мрака теснятся по углам, цепляются за разноцветные гирлянды новогодней елки. Мелькают белые пятна лиц, смазанные в быстром кружении вальса. Много ли человеку надо для счастья …

Новогодняя сказка кончилась внезапно. Забившись в темный угол, девушка тоскливо всматривается в беспорядочное блуждание танцующих пар. В праздничной толпе иногда мелькает Лешка. Но это уже не ее Лешка. Стихает музыка, темным пятном на фоне окна выделяется погасшая елка. Пора идти домой. Ночь сочувственно украшает ткань пальто затейливым орнаментом снежинок. Под ногами невесело хрустит снег.

Прогрохотал пролетами мост. Далеко внизу, по черной воде двигался неяркий огонь. Снова гребенка леса замельтешила перед глазами. Поезд шел на Восток.

Перебивая друг друга воспоминаниями, мы забыли о времени. Поезд тряхнуло на стрелке. Плечо черного свитера коснулось выцветшей штормовки. Мы замолчали, боясь нечаянно отстраниться.

Светало. Наш поезд вкатывался на какую то станцию. Когда в тамбур ворвались мои друзья, я впервые не обрадовался их появлению. «Какого черта я не собираюсь! Ведь это наша станция! «. И ночь, испугавшись громких голосов, начала быстро стирать с неба блеклые звезды. По направлению движения поезда рассвет перекрашивал небо в алый цвет.

Я стоял на пустом утреннем перроне и неуклюже сжимал узкую девичью ладонь. Кончалась последняя из трех коротких минут. Мучительно ожидаемый свисток кондуктора все равно неожиданно разорвал тишину. Мой бывший поезд медленно набирал ход.

И тут я очнулся. Ведь я даже не знаю ее имени! Я отлично помнил имена ее подруг, представлял как хорошего знакомого Лешку. Я почти видел улицу, по которой она ходила на работу. Но я не знал имени города, в котором эта улица впадает в площадь Победы.

Мой бывший поезд громыхнул на выходной стрелке. Длинное зеленое чудовище увозило от меня кричащую что-то фигурку в черном свитере. Последний раз мелькнул в просвете леса красный огонь хвостового вагона. И исчез навсегда.

На смену мягкой прохладе раннего утра шел жесткий зной погожего летнего дня.

Песня

Он сидел у костра, подперев голову рукой, и задумчиво тянул незамысловатую песню. Прямо перед ним, чуть внизу, бился о камни исток реки с нежным именем Тоенка.

И опять я ухожу наверх,
И опять со мною не тебя.
Только ветер бьет в лицо с разбега,
Вихри белоснежные крутя.

Горы теснились, сомкнувшись каменистыми, с седыми прядями снежников, головами. Пролетел порыв несильного ветра. Чуть скрипнуло дерево, ободрав свою кору о ствол соседа. Это лиственница потерлась о кедр.

И уносит ветер с высоты
Песню в голубеющую даль.
И летит она туда, где ты,
В горы белоснежные Тянь-Шань.

Костер мерцал на границе леса и альпийского луга. Вперед и вверх тянулась, высвеченная светом ущербной луны, плоскость троговой долины. Долина кончалась там, где белые нити водопадов растворялись в черноте скалистых цирков. Вниз по склону бесшабашной гурьбой скатывались к Агульскому озеру косматые кедрачи.

Пусть уносит песенку мою
Горный ветер в голубую даль,
Эту песенку не я пою,
Ее поет моя печаль.

Если спуститься по звериной тропе вдоль Тоенки до Озера, переплыть его на срубленном из плавника салике – можно пристать в устье Сигача. А каньон Сигача можно обойти верхами и перевалить в знакомую долину Унгайлы. Сколько раз с караваном оленей Он добирался до Унгайлы из Верхнего Гутара…

Верхний Гутар – поселок в центре Восточного Саяна. Туда «только самолетом можно долететь». Первый раз Он попал в этот поселок в самом начале шестидесятых (прошлого века).

Начало шестидесятых – это Усть-Илим, Ангара, Абакан-Тайшет… В это время Пахмутова путешествовала по Сибири. И в Восточном Саяне бродячие люди – геологи, геодезисты, топографы, туристы, пели ее песни у вечерних привальных костров. И со знанием дела выводили сильными и несильными голосами: «А путь и далек и долог, и нельзя повернуть назад…» Песня звучала и растворялась в шорохах тайги.

Старые, забытые, бродячие песни… Время, когда фамилия Кошурникова звучала паролем. Знаешь, кто такой Кошурников – значит свой человек. И шли из Верхнего Гутара с караванами оленей «романтики дальних дорог». На Казыр, Уду, Кизир, Малый Агул. К Агульскому и Медвежьему озерам. К леднику Косургашева, к Гутарскому и Кинзелюкскому водопадам. Романтики дальних дорог – этот термин тоже родился в те далекие годы.

Здесь средь этих черно-рыжих скал
И нагромождения камней
Я так звал тебя и тосковал,
Ты совсем не вспоминала обо мне.

На перекрестье таежных троп обменивались текстами и мелодиями. А у вас в городе что поют? А у вас?