Юлий Буркин - Год Принцессы Букашки

• Название: Год Принцессы Букашки
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Сказка
• Год: 2012

«… Ну вот. Мы провели с Букашкой ровно год и еще немножко. За этот срок из какого-то, честно говоря, не очень понятного существа она превратилась в настоящую, довольно забавную, девочку, и то ли еще будет! А ее близкие стали за год настоящей крепкой семьей».

---

5

— Тихо! — поднял лапу Крот. — Что это?

Теперь уже и зайцы услышали необычные звуки: чьи-то истошные вопли за окном и чью-то хитренькую песенку в комнате. Все трое поспешно вскочили и прижались мордочками к щелке.

— Ой! — воскликнул Салатный, увидев кувыркающегося на зеленом Букашкином коврике большого рыжего зверя.

— Это конь?! — возбужденно спросил догадливый Крот.

— Да, конечно, — со знанием дела прошептал Сиреневый и приложил лапку к губам. — Но тс-с! Вспугнете!

— А зачем он нам? — перейдя на шепот, спросил Салатный.

— Пока не решил, — еле слышно отозвался Сиреневый. — Но если вспугнем, решать будет поздно.

… Улыбайся,
мур, мур, мур!
Забавляйся,
мур, мур, мур!
Никогда и
никому не
попадайся,
мур, мур, мур!

— пропел рыжий зверь, а потом вскочил на ноги и стал с блаженным выражением морды мять коврик передними лапами, поочередно впуская в него когти. Такое бесцеремонное поведение зверя возмутило Крота несказанно. Ведь еще совсем недавно он сам валялся на этом коврике со своей любимой принцессой, был счастлив и даже иногда хихикал от удовольствия. А теперь… Мало того, что смеяться разучился, тут еще этот наглый пришелец!

— Эй ты, конь! — закричал Крот в щелку. — Ну-ка перестань портить Букашкин коврик! Ну-ка прекрати немедленно!

Зайцы удивленно уставились на отважного Крота, а тот продолжал:

— Уходи отсюда, конь! Это не твой дом, не твой коврик и не твоя Букашка!

Котик прислушался… Потом, бормоча: «Это кто еще там пищит? Сейчас он у меня допищится…» — упруго покачиваясь, двинулся к комоду.

— Ой-ой-ой, — сказал Сиреневый.

— Да, ой-ой-ой, — согласился Салатный.

Но отважный Крот, казалось, не слышал их.

— Конь! — продолжал он кричать страшным голосом. — Ты меня слышишь, конь?! Уходи из нашего дома!

Котик встал на задние лапы, передними зацепился за щель в комоде и, вплотную приблизив к ней морду, заглянул.

— Ты чего это обзываешься, плюшевый? Я тебя трогал? — спросил он Крота, оскалился и угрожающе зашипел: — Пш-ш-ш-ш!!!

Зайцы отпрянули вглубь, но Крот не шелохнулся. От ужаса глаза его стали совсем круглыми и совсем стеклянными, но он продолжал кричать:

— Мы тебя не боимся, конь! Убирайся отсюда вон!

— Мя-а-яу! — протяжно взвыл рыжий хулиган. — Пш-ш-ш-ш!!! — И попытался просунуть в щель когтистую лапу. А потом снова: — Мя-а-яу! Пш-ш-ш-ш!!! — И вдруг навострил ушки, замолчал и уставился на дверь.

Тут она распахнулась, и в комнате опять появились мама с Сашкой.

— Это еще что такое?! — воскликнула мама и шагнула к коту. — Ну-ка брысь отсюда!

— Одну минуточку, мамаша, — сказал тот, поспешно отскочив к стене, и глаза его воровато забегали. — Сейчас мы во всем разберемся. Это же явное недоразумение… Я просто проходил мимо…

Не договорив, котик двумя длинными прыжками — сначала на комод, а потом прямиком в форточку — покинул квартиру.

— Уф-ф! — сказал Крот и с облегчением откинулся на сложенное в стопочки белье. Только сейчас он понял, как перепугался, и почувствовал, что его бьет нервная дрожь.

— Вот наглец! — сказала мама Сашке про кота. — Но симпатичный, правда? Рыженький такой… И что он там, в комоде, интересного нашел?

Она вытянула ящик. Ничего особенного. Зайцы… Крот… Свободной от дочки рукой она взяла Крота, машинально нажала ему на живот… И тут все нервное напряжение последних минут выплеснулось у того в неудержимый хохот.

— Ах-ха-ха-ха! Ох-хо-хо-хо-хо! — просто-таки давился он от смеха — Их-хи-хи-хи-хи!!! — И ничего не мог с собой поделать.

— Смотри-ка ты, сам наладился, — сказала мама. — Батарейка, что ли, подзарядилась…

Сашка потянула ручки к любимому плюшевому носу, но мама строго сказала:

— Э нет, мы договорились, что с ним ты пока не играешь.

Сказав это, она дождалась, когда Крот замолчит, положила его обратно и задвинула ящик.

… Как только дверь в комнату закрылась, Сиреневый придвинулся к Кроту.

— А ты молодец, — сказал он. — Такой смелый. Вот не ожидал.

Крот молчал.

— Я на самом деле тоже не сильно испугался, просто растерялся немножко, — заметил Сиреневый.

Крот промолчал снова.

— Да ладно, сильно-то не задавайся. Тоже мне, герой нашелся, — насупился Сиреневый.

Крот промолчал и на этот раз, бессмысленно пялясь в темноту.

— Эй-эй, братец, ты вообще-то в порядке? — забеспокоился Сиреневый.

Тут ему на плечо легла лапка Салатного.

— Бесполезно, — сказал тот. — Помнишь, он говорил, что когда умел смеяться, не умел разговаривать? Теперь он снова смеется, а нас больше не понимает.

— Вот оно что… — расстроился Сиреневый. — Обидно-то как. Лежим тут, лежим… Я так соскучился по Букашке… Хоть с Кротом поговорить…

— Ему-то так лучше, он ведь, получается, выздоровел, — напомнил Салатный.

Они грустно помолчали. Потом Салатный сказал:

— Ничего. Когда нас подарят, мы с Букашкой вообще расставаться не будем. А Крот когда-нибудь сломается и снова будет с нами.

— Точно, — обрадовался Сиреневый. — Точно! Так все и будет! И нечего зря грустить, правда?!

— Спрашиваешь! — улыбнулся Салатный.

… Тем временем рыжий котик, пробираясь по козырьку соседнего подъезда, словно услышав их, прищурился и замурлыкал:

Изумляйся,
мур, мур, мур!
Ухмыляйся,
мур, мур, мур!
А печали
и тоске не
поддавайся,
мур, мур, мур!

КОРОЛИ, ЖУКИ, ГРЫЗЛЯВКИ

1

В дверь осторожно постучали. Не позвонили, а именно постучали. Значит, знали, что Букашка спит. Зайцы услышали, как мама вполголоса сказала:

— Привет. Заходи. Хорошо, что ты вовремя. Я только-только успеваю. Она должна спать еще час, я как раз вернусь.

— А если она проснется раньше? — прозвучал слегка напуганный мужской голос.

Зайцы в комоде завозились.

— Это еще кто? — удивился Сиреневый.

— Какой-то дядя, — отозвался Салатный.

— Слышу, что не тетя, — съязвил Сиреневый.

— Может, папа? — предположил Салатный.

Диалог в соседней комнате продолжался:

— Ну, и проснется, — сказала мама. — Ничего страшного. Не съест же она тебя.

— А если она плакать будет?! — мужской голос прозвучал еще тревожнее.

— Песенку ей спой… — Было слышно, как мама, собираясь, мечется по квартире, а по голосу было ясно, что она очень спешит. — Расскажи, кто как кричит. Ну, там, киска — мяукает, собачка — лает… Я знаю, ты справишься. Если что, — она перешла на шепот, войдя в спальню, — памперсы — вот.

— Если что? — спросил мужчина.

— А ты догадайся. Ну, всё! Пока.

Скрипнули половицы, голоса стали почти не слышны — это закрылась дверь в комнату, а вскоре мягко хлопнула и входная. Мама ушла.

— Нет, это все-таки какой-то чужой дядя, — сказал подозрительно Салатный, — раз мы его никогда раньше не слышали.

— Ага, — скорчил мину Сиреневый. — Так бы Букашку чужому дяде и оставили!

— Еще съест его, — припомнил Салатный мамины слова. Зайцы переглянулись и прыснули, зажав лапками рты.

В квартире тем временем стояла абсолютная тишина, слышно было лишь, как тикают часы.

— Он там что, не шевелится? — спросил Салатный. — Этот… Как же его называть-то?

— Боится, — съехидничал Сиреневый. — Замер и стоит посреди комнаты. Как памятник. Или вообще умер.

— Придумал, — продолжал развивать свою тему Салатный. — Давай пока звать его «дядя Папа».

— Угу, — согласился Сиреневый. — Сойдет.

Они снова примолкли и прислушались. Тут тихонько засопела во сне Сашка.

— Вот интересно, что ей снится? — спросил Салатный.

— Что ей может сниться, она же еще ничего не видела. Ей ведь еще только шесть месяцев. Не лет, а месяцев.

— Везет же, — сказал Салатный. — У нее сейчас каждый месяц день рождения. А год исполнится — только раз в год будет.

— Да, — со знанием дела кивнул Сиреневый, — до года — раз в месяц, после года — раз в год, а после века — раз в сто лет.

— Редко… — покачал головой Салатный. — А ты точно знаешь, что ей ничего не снится?

— Нет, ну, что-то, конечно, сниться. Мама, например, молочко… Цвета разные, наверное, голоса…

— А я вот думаю: может быть, сны все-таки не из того, что видел, получаются, а приходят к нам откуда-то сами по себе? А мы их смотрим.

— Как кино, что ли?

— Ну да. Может, она и не понимает чего-то, но видит.