Э Оппенгейм - Замок фантазий

• Название: Замок фантазий
• Автор: Э Оппенгейм
• Жанр: Научная Фантастика

---

-- Но я же вовсе не был поблизости во время столкновения, -запротестовал я.

-- Конечно же ты был, -- настаивал Дэбенхем. -- Ты наклонился и разговаривал с механиком, а дилижанс мчался слишком быстро, чтобы ты мог успеть отскочить. Я как раз поднимался на ноги и видел тебя совершенно отчетливо.

Надо сказать, что мне многое казалось странным в эти первые дни выздоровления, и я успел решить не торопиться с вопросами и соображениями.

-- Послушай, -- сказал я Дэбенхему, -- как сказал бы юрист, допрашивая свидетеля, высказываю тебе предположение, что я вылез из автобуса, проник на территорию замка через дыру возле ворот, и прошел по меньшей мере пол-аллеи прежде, чем произошло столкновение.

Дэбенхем серьезно взглянул на меня.

-- Форрестер, -- посоветовал он, -- постарайся выбросить эту мысль из головы. Все мы слегка не в себе и по сей день, но твои раны говорят за себя сами.

После того, как тебя подобрали, ты пролежал без сознания по меньшей мере десять дней, а то, как ты безуспешно пытался увернуться от дилижанса, видел не только я, но и каждый из тех, кто остался в живых.

Я закрыл глаза.

-- Ладно, -- сдался я, -- расскажи, что нового в Англии.

У меня достаточно сильная воля, и, несмотря на все соблазны, я больше не задавал своему другу вопросов, ни тогда, ни потом. Я поставил себе задачу выздороветь и преуспел в ее решении сверх всяких ожиданий. Скоро мне позволили сидеть на свежем воздухе, а позднее -- совершать короткие вылазки на автомобиле. Даже и тогда я не стал спешить. Я дождался, пока снова набрался сил и почувствовал себя человеком. Тогда нанял автомобиль и направился к месту происшествия. Я велел шоферу остановиться напротив ворот. тут меня снова ждала неожиданность. Увидев, что я выхожу, шофер перекрестился.

-- Месье ведь не собираетесь входить туда? -- торопливо заговорил он умоляющим тоном.

-- Через полчаса вернусь, -- сказал я ему. -- Хочу взглянуть на замок.

Выйдя из машины, я улыбнулся. Оказалось, мне лучше знать, чем им всем. Вот оно -- и железная цепь на створке ворот, и проем в живой изгороди рядом. Я прошел туда и отправился по аллее более быстрым шагом, чем позволял себе до сих пор. Стояло спокойное солнечное утро, и ветер больше не рвал кипарисы, застывшие неподвижно и чопорно на фоне темно-голубого неба. Вокруг все цвело -- нарциссы во множестве, золотая от цветов мимоза склонялась над узкой дорожкой. Трава на обочинах, прежде показавшаяся мне такой сырой и сорной, пестрела звездочками анемонов. Попадались первоцветы, напомнившие мне дом, и большие ноготки. Но фасад замка предстал попрежнему мрачным. Я подошел к дверям. Проржавевшего колокольчика, который я, казалось, помнил, не было, но я постучал, как тогда, в дверь и прислушался. Я стучал и стучал -- но прислушивался зря. Все, что я услышал, было глухое эхо моего стука. Потом я сдался и, отступив, обошел дом.окна оказались слишком высоко, чтобы заглянуть, но нигде не нашлось ни единого следа человеческой ноги или признака человеческой жизни. Виноградники с западной стороны одичали, пастбище с восточной сияло цветами, но не носило никаких следов скота. Створки задних ворот позади замка наглухо скрепляла большая доска. Не нашлось ни одного окна, через которое можно было бы забраться внутрь, ни одной двери, не запечатанной герметически. Было два часа, когда я направился по той аллее к дому, вся радость солнечного дня билась в моих жилах, мне казалось, что я шагаю к новому миру. Было четыре, когда я устало повернул обратно, чтобы наполдороге по аллее найти своего шофера, с ужасом глядящего на замок. Увидев меня, он вскрикнул от радости.

-- А, вот и месье возвращается! Отлично!

Ему, видно, казалось, что я избежал какой-то огромной опасности. Я вяло прошел за ним к машине.

-- Остановитесь в ближайшем кафе, -- велел я ему.

Так он и сделал. Кафе отыскалось в полумиле, там я выпил кофе и бренди -- оно было мне очень нужно. Заведение оказалось простым деревенским трактиром, но лицо хозяина выглядело неглупым. Я подозвал его к столику.

-- Вы знаете что-нибудь о заброшенном замке, там, на склоне?

-- О нем немного можно знать, месье, -- ответил тот. -- Он когда-то принадлежал сеньорам Требо, как вы могли слышать. там много лет никто не живет.

-- И никого не было в последнее время? -- настаивал я.

-- Вообще никого, месье, -- уверил он меня. -- Дом ведь и не меблирован, стоит пустой и голый -- одни стены остались. Месье желает отдохнуть? Месье устал?

Я выпил еще бренди и вернулся в Ниццу. Это сердце мое устало, а душа испугалась.

* * *

Месяцы тянулись утомительно. Сезон в Монте-Карло, от которого я на свой скромный манер всегда получаю удовольствие, приближался к концу, но, не успев кончиться, он мне надоел. Однажды, как раз к завтраку, я заехал в один из моих секретных райских уголков -- скромный малоизвестный пансион недалеко от Ванса, длинный низкий дом, выкрашенный розовым, увитый ломоносом, с огромными мимозовыми деревьями в саду. Он стоит в стороне от большой дороги, и в нем есть что с удовольствием посмотреть и послушать. Я предстал перед хозяйкой, та тепло меня приветствовала как старого клиента и сама проводила в маленький салон, где уже накрыли к завтраку. И тут, когда она подвела меня к столику, наступило мгновение из тех, что, кажется, останавливают пульс всего мира. Мои пальцы судорожно впились в спинку стула. Мадам удалилась, ничего не замечая. Я стоял в оцепенении. За соседним столиком спиной ко мне сидел мужчина, а напротив него -- если только я не сошел с ума -- расположилась хозяйка Шато Требо.

Звон в моих ушах медленно стихал.Тот осколок моей жизни, к которому все это

принадлежало, так резко выделялсяиз прочих, так сильно отмежевывался, что

способность удивляться чему-либо,связанному с ним, приглушилась. Это ее

взгляд, ее удивительная улыбка наминуту лишили меня присутствия духа. Улыбка

не погасла, и самое поразительное-- взгляд ее ясно показывал, что она меня

узнала. Я отпустил наконец спинкустула и обнаружил к своему неописуемому

облегчению, что могу стоять и безнего. Я подошел к их столику и поклонился.

мужчина поднял на меня глаза -- это был тот самый мужчина. девушка наклонилась вперед.

-- Вы поправились, сударь?

-- Совершенно, -- ответил я.

Мне показалось, что она знает все. Может быть, так и было. Кто скажет? Во всяком случае, она знала, что надо делать, как и всегда знала -- и тогда, и потом.

-- Я вижу, -- продолжала она, -- что вы меня помните только наполовину. Я училась в школе медицинских сестер поблизости от того места, где вы попали в аварию, и поспешила туда вместе с другими, как только мы об этом услышали. Это я была с вами, когда вы пришли в сознание.

-- Помню, -- признался я. -- А ваш?..

-- Мой отец, -- сообщила она. -- Вы никогда не встречались с смоим отцом.

-- Мое имя Форестер, -- представился я. -- Майор Форестер.

Он поклонился.

-- Мой отец -- граф де Требо, -- объявила она с легким жестом.

Мы пожали друг другу руки, как люди, впервые встретившиеся.

-- Я так обязан вашей дочери, -- пробормотал я.

Он улыбнулся -- не без удовольствия.

-- В этом вы не одиноки, -- заметил он. -- Прошу вас, присоединяйтесь к нам.

Я сел к ним за столик. Мы позавтракали втроем так, словно это было обыкновеннейшей вещью на свете. За кофе я собрал все свое мужество и упомянул, насколько мог небрежно, Шато.

-- Ваш дом совсем пустует? -- рискнул спросить я. -- Вам никогда не приходило в голову заглянуть туда?

-- Никогда, месье, -- ответил он с ноткой той, прежней горечи. -- Я не переступал его порога двадцать лет.

-- Отец, -- мягко объяснила девушка, -- очень огорчен тем, что дядя продал все наши фамильные ценности, но это пришлось сделать -- надо было платить долги.

-- Конечно, -- проговорил я серьезно.

После завтрака господин граф удалился. Оказалось, что он болен и должен помногу отдыхать. Я вышел с Анжелой в сад. Льщу себе мыслью, что всегда был философом. Не вижу смысла пытаться зондировать тайны, по самой природе своей неразрешимые. И как бы то ни было, в величайшей тайне из всех нет ничего ужасающего. Самая насущная и человечная вещь -- любовь, проявившая себя так поразительно, что даже и те слова, которые я бормотал, обняв девушку в тот вечер в беседке пансиона, оказались ненужными. Словно где-то в другом месте они уже были сказаны раньше.