Мария Ветрова - Верни мне любовь. Журналистка

• Название: Верни мне любовь. Журналистка
• Автор: Мария Ветрова
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028121-8, 5-271-10720-5

Это был сон. Сон, ставший явью…

Погиб человек — лучшая подруга и… ненавистная соперница. Та, которую ОНА так любила, смерти которой так желала. Женщина, хранившая много тайн и мешавшая многим.

Смерть — это трагедия. Но иногда, со слезами и болью, неожиданно может вернуться СЧАСТЬЕ: любовь, потерянная, казалось, навеки, мужчина, ушедший навсегда…

---

К счастью, основным объектом его расспросов оказалась не я, — видимо, из-за истерики, с которой едва справилась, а на самом деле до конца еще не справилась. На вопросы Корнета отвечал в основном Кирилл Калинин — заведующий отделом писем и единственный гость, приглашенный нами со стороны. Все остальные, включая мертвую Милку, представляли, как я уже упоминала, городской отдел. Не знаю, как определяются наши обязанности формально, каким образом на бумаге выглядит наша тематика. На деле мы, если отринуть всякое лицемерие и называть вещи своими именами, занимаемся самыми обыкновенными сплетнями… Разумеется, касающимися великих и известных. На нашей совести по меньшей мере десяток предъявленных нашей же конторе судебных исков этими самыми звездами, и все до единого процесса по ним газетой выиграны… Но вернусь к вопросам Корнета, которые тоже помню очень хорошо.

— Какого хрена вы сегодня бухали?

Заданный в такой форме вопрос ни в коем случае не был хамством в адрес присутствующих, кстати сказать, семи человек. Вопреки тому что большинству сотрудников либо около тридцати, либо, как мне и Людмиле, за тридцать, специфика диктует: молодежный сленг звучит не только на полосах нашего издания, но и бытует в каждом уголке, на каждом повороте многочисленных коридоров, от кулуаров до радиовоплей дежурных редакторов, сотрясающих контору призывами немедленно объявиться в «дежурке» тому или иному сотруднику, отвечающему за очередной номер от имени своего отдела…

На вопрос Оболенского Кирилл, впрочем, ответил на языке вполне человеческом, как и положено не слишком удачливому мэну — сорокапятилетнему отцу семейства:

— У тети Вали день рождения, юбилей… Ребята скинулись, она ж с их отделом не разлей вода. А меня…

— Стоп! — оборвал его Корнет, тоже переходя на литературный русский. — Если повод таков, где сама тетя Валя?..

— Ее нету… — растерянно развел Кирилл руками. Я посмотрела на его жалкое, почти плачущее лицо с мокрым от пота лбом и, сделав над собой усилие, вмешалась. Зная манеру Кирюши мямлить, нетрудно предположить, что на разъяснения он потратит минимум полчаса.

— Тети Вали нет, — просипела я, — потому что ее срочно вызвали по телефону к сестре — у той снова приступ… Так что тетя Валя тут абсолютно ни при чем, понимаешь? Это… случилось после ее ухода. Мы только-только сели — и звонок… Ох, нет, она сама позвонила — после первого тоста. Если ты не в курсе, у нее, кроме этой больной сестры, никого нет, она все время о ней тревожится… Сегодня, как выяснилось, волновалась не напрасно.

Оболенский задумчиво перевел взгляд с Кирилла на меня, потом на остальную компанию, так и сидевшую за столом: тихо всхлипывающую Анечку, самую молоденькую и глупую в нашем отделе, на закрывшего ладонями лицо Рудика, затем по очереди на Колю с Василием, наших, можно сказать, лучших корреспондентов, действительно крепких профессионалов, сидевших, как обычно, рядом — с одинаковыми серьезно-недоумевающими лицами.

— Значит, тетя Валя… — пробормотал он и, очевидно отметив всеобщее недоумение, отразившееся, несомненно, на наших физиономиях, счел нужным пояснить: — Да нет, вы меня не так поняли. Разумеется, она тут ни при чем, это я о своем… Если с сестрой что-то серьезное, вряд ли она завтра появится… Плохо!

Тут я должна наконец пояснить все насчет тети Вали и ее дня рождения. Действительно юбилейного, поскольку Валентине Петровне, старшей наборщице нашего компьютерного цеха, исполнилось в тот роковой день пятьдесят лет. Валентина Петровна, которую вся контора звала тетей Валей за ее уникально добрый, какой-то по-особенному домашний характер, была в своем деле не только асом, но еще и асом безотказным… Что это означает, любому газетчику понятно. Особенно если трудится он в ежедневном, таком, как наша «молодежка», издании.

Наверное, ни один номер в таких конторах не выходит в свет без пожарных ситуаций: до сдачи материала считанные минуты, а у тебя ну ни в какую не желает складываться финальная фраза, последний абзац, а то и вовсе торчишь бессмысленно, как законченная бездарь, в середине горящего материала, который еще предстоит специфическим образом перенабрать в наборном цехе, затем подверстать в уже готовую полосу… Которая именно из-за твоей тупости и горит в данный момент синим пламенем… А с ней безнадежно «садится» и весь очередной номер вообще. Ждет компьютерный цех, ждет разъяренная дежурная бригада, ждет типография, а спустя какое-то время уже не будут ждать уходящие по своему железнодорожному расписанию почтовые поезда дальнего следования, и самолеты, к которым должен быть доставлен разгонными грузовиками положенный им тираж.

Господи, сколько же раз именно в таких ситуациях не только меня, но буквально каждого из нас, включая, между прочим, даже самого Корнета, именно тетя Валя и выручала?! Столько, что нам всем кажется, что работает она у нас минимум с момента основания газеты в 1918 году… На самом деле Валентина Петрашова проработала ко дню Милкиной гибели года три, не больше. Но буквально с первых дней была незаменимой палочкой-выручалочкой в пожарных ситуациях. Как правило, за спиной несчастного виновника очередной «посадки» номера она возникала, покинув для этого собственное рабочее место, почти бесшумно. Несколько слов, произнесенных тихим, домашним голосом, несколько мягких и ласковых движений, которыми она незаметно вытесняет из-за компьютера попавшего в ловушку внезапной тупости, несколько удивительно дельных вопросов к нему же и… По неясным причинам все начинает идти своим чередом, как по маслу! Включая специфический набор со скоростью, подвластной исключительно тете Вале, который можно не трудиться отдавать в корректуру, поскольку он с гарантированным отсутствием ошибок… А замаявшемуся корреспонденту только и остается, сидя рядом, диктовать суть материала, поскольку выправит и подгонит все в стиль тетя Валя сама.

Не знаю, где она, будучи бездетной, обучилась нынешнему сленгу, составляющему основу стиля любой «молодежки». Но не сомневаюсь, что в случае надобности тетя Валя вполне могла бы заменить по этой части Гришаню-Грига…

Точно так же я не знала тогда, почему именно наш отдел, специализирующийся на сплетнях, пользовался особой симпатией Валентины Петровны. А в нем несомненной ее любимицей была Людмила… Людке, между прочим, довольно заносчивой и часто вовсе несносной по отношению к «низшему классу» — технарям, обслуживающим контору, — прощалось тетей Валей все, даже откровенное хамство под горячую руку. Было и такое — что греха таить? Тем не менее в итоге победительницей в их взаимоотношениях стала Валентина Петровна, которая, как древняя христианка, отвечала на проявления дурного Людкиного характера добротой, мягкой улыбкой, всепрощением, взглядом, преисполненным восторженного обожания и — пирожками домашней выпечки… И поэтому, сидя под градом вопросов, которыми продолжал в ожидании ментов сыпать Оболенский, я мрачно и неотступно думала еще и о том, как, в каких словах сообщить об этом кошмаре Валентине Петровне? Как сказать ей, считающей Людку почти дочерью, что ее любимицы больше нет на свете?..

— Ты как?.. — Мягкая и горячая рука Кирилла тяжело опустилась мне на плечо, в голосе его угнездилась почти неправдоподобная бездна сочувствия. И я в ответ покорно опустила глаза, промолчав и невольно прерывисто вздохнув, засвидетельствовав таким образом глубину своего горя… В глазах ребят по части необходимой доли сочувствия я находилась, несомненно, даже впереди тети Вали… Я не собиралась развеивать этот миф. Ведь именно я потеряла в тот день не просто ближайшую подругу, а человека, которому была обязана если не всем, тс главным в моей сегодняшней жизни.

2

Я родилась и выросла в провинции, в те самые времена, которые теперь совершенно справедливо называют застойными. Наверное, поэтому я и сама в некотором смысле тоже застойная… В значении не тупая, а инфантильная, как, между прочим, подавляющее большинство моих ровесников.

Во всяком случае, решительно все события, составляющие мою биографию, применительно к возрасту происходили позднее, чем у других. Например, у нормально развивающихся личностей первая и, естественно, глупая любовь приходится на старшие классы средней школы (если не на младшие). Меня же она настигла в девятнадцать лет и, конечно, обернулась кратким, как весенняя гроза, первым браком. Ни своего первого мужа, типичного кухонного певуна-гитариста, намного старше меня, ни нашего скоротечного брака и лишенного трагизма развода я, как ни странно, почти никогда не вспоминаю. Вообще, если говорить об эмоциональной стороне, не помню — столь ничтожный след в душе все это оставило. Возможно, причина и в том, что вся моя жизнь, в сущности, расколота надвое: до Москвы и после, уже в Москве, куда я приехала, отпраздновав свой двадцать четвертый день рождения, с целью осуществления давней мечты — поступления на журфак МГУ…