Мамед Ордубади - Тавриз туманный

• Название: Тавриз туманный
• Автор: Мамед Ордубади
• Жанр: История

---

- Среди дипломатов по вопросу о выборах существует полнейшее разногласие. Русский посол в Тегеране советует выборы депутатов от азербайджанцев провести в Тегеране, полагая, что в случае, если азербайджанские представители будут выбраны из тегеранцев и среди них не окажется русофилов, правительство России, доказав незаконность выборов, может аннулировать их и, организовав выборы в самом Тавризе, проведет своих сторонников. Министр же иностранных дел Сазонов возражает, указывая, что это может вызвать недовольство Англии.

Несколько дней тому назад нам удалось получить копию английской ноты. В этой ноте Англия обвиняет Россию в том, что она отторгла территорию, населенную азербайджанцами, от Ирана, поддерживает и защищает самоуправство Гаджи-Самед-хана, игнорирует тегеранское правительство и тем самым нарушает договор 1907 года. Вчера мы получили и копию секретной телеграммы министра иностранных дел Сазонова русскому послу в Тегеране. Из этой телеграммы видно, что решено заставить Гаджи-Самед-хана приступить к проведению выборов.

Говоря это, мисс Ганна достала копию телеграммы.

"Телеграмма номер 5.

От министра иностранных дел Сазонова русскому послу в Тегеране Коростовцеву.

Копия Тавризскому консулу.

Ваши телеграммы за номерами 82 и 91 получены. С вашей точки зрения выборы депутатов от азербайджанцев в Тегеране - нежелательны. Этот шаг мешает политике неподчинения Гаджи-Самед-хана центру. Таким образом, мы можем потерять этого нужного и полезного нам человека. Удержать же его будет трудно. Если мы согласимся на выборы в Тегеране, впоследствии мы не сумеем опротестовать выборы и объявить их незаконными, и у нас не будет прав на аннулирование их. По чести надо сказать, что иранцы будут вправе задать нам вопрос: "Почему вы раньше не заявили об этом?"

Выборы представителей в Тегеране создадут почву для многих беспорядков. В Тегеране могут оказаться выбранными нежелательные нам лица. Вот почему необходимо принудить Гаджи-Самед-хана приступить к выборам в Тавризе, в соответствии с нашими интересами.

Сазонов".

Мисс Ганна не была революционеркой. Она оказывала нам услугу только потому, что хотела нанести ущерб русским интересам, изобличить политику России, а также завоевать мои симпатии как иранца.

Сообщив мне о телеграмме Сазонова, она действительно оказала нам огромную услугу. Мы могли бы помешать выборам русофилов в парламент. Я решил обратиться с воззванием к населению Тавриза и разоблачить последние интриги Гаджи-Самед-хана.

Фаэтон подъехал к берегу Аджичая, где было много народу. Все, от мала до велика, мужчины, женщины и дети прогуливались в садах "Эмир баги", "Чемшмели баг" и "Даш капули баг".

Письмо, отправленное мне Мешади-Кязим-агой через кучера, я смог вскрыть и прочесть, когда мы уже проезжали через кладбище "Джихаррах".

"Дорогой друг! Я не посылаю провизии. Безусловно вы отправитесь к "Уч деирманлар" или "Екя дюкянлар"; на обратном пути в садах Гаджиагалар вас ждет обед.

Ваш покорный слуга.

Кязим".

Аджи-дюз был полон конными и пешими. Хотя на скачки было приведено много редких породистых лошадей, чувствовалась большая неорганизованность. Каждый состязался с кем попало. Здесь больше всего бросались в глаза бесчинства марагинских всадников.

Мисс Ганна нашла более интересным сидеть в саду и наблюдать за пирующими, чем смотреть на скачки.

Вот почему, приказав кучеру повернуть обратно, мы поехали в сторону садов.

Расстелив на зеленой траве свои скатерти, люди курили опиум, пели, играли и танцевали, приглашая прохожих примкнуть к их компаниям.

К трем часам мы подъехали к садам Гаджиагалар, где у дороги стоял Тутунчи-оглы. Усадив его в экипаж, мы поехали дальше.

В этих садах я никогда не бывал, и красота их изумила меня. Плодовые деревья в пестрых цветах благоухали. Ганна, упиваясь насыщенным ароматом воздухом, глубоко дышала.

Обеденная скатерть Мешади-Кязим-аги была разостлана вдали от людей, на широкой тенистой аллее. По обеим сторонам аллеи раскинулся роскошный ковер из левкоев, желтофиолей и красных лилий.

Внимание и заботливость Мешади-Кязим-аги поразили нас: здесь к обеду было приготовлено все, что можно было приготовить только дома. Название многих расставленных на скатерти блюд я слышал впервые.

- Сорок одно блюдо! - воскликнула американка, указывая на кушанья.

Действительно, Мешади-Кязим-ага устроил в честь девушки, невольно помогшей ему заработать миллионы - торжественный обед.

- Пусть маленькая ханум простит меня, - обратился к ней Мешади-Кязим-ага, - этот обед не достоин ее. Если б вы предупредили меня днем раньше, все было бы иначе, и я задал бы в честь ханум достойный ее пир.

Девушка не знала, куда ей смотреть. Больше всего привлекали ее пение и танцы Меджи-аги. Она видела впервые так хорошо описываемых в восточных книгах мютрибов.

- Какое замечательное мастерство! - заметила она.

- Пока с искусством Востока нам приходится встречаться только на свадьбах и уличных развлечениях. Подлинную красоту и величие богатейшего восточного искусства можно будет видеть только, когда оно перейдет на сцену.

- Но зачем этот мютриб одет женщиной?

- Потому, что женщине на Востоке запрещено показываться. Мужчины лишены возможности видеть их в обществе. Думаю, что после того, как восточные мужчины увидят на сцене открытых женщин, мютрибы потеряют свое значение. Что касается тех мютрибов, о которых говорится в восточных книгах и, в частности, в произведениях великих мастеров слова - Хафиза и Хайяма, то они многим отличаются от тех, которых ты видишь. Мютриб - происходит от слова "тэрэб", что значит радующий, показывающий высокие образцы искусства. Однако, постепенно искажая это слово, мютрибами стали называть лиц, ставших орудиями наслаждения.

- Хорошо, что ты не позволил мне отправиться на прогулку с другими. Иначе я лишилась бы возможности видеть эти красивые развлечения. Как хорошо видеть Восток и искусство Востока в оригинале.

В это время к нам подошла группа цыганок. Спев и протанцевав, они протянули руку за деньгами. К мисс Ганне подошла молодая, гибкая и стройная цыганка.

- Красавица-ханум, позолоти ручку, и я открою тебе твою судьбу.

Ганна достала два крана и бросила их в раскрытую ладонь цыганки. Взяв руку мисс Ганны, она начала рассматривать ее ладонь и заговорила скороговоркой:

- Девушка ты умная, пригожая, красивая, стоишь всех богатств мира, но есть у тебя на сердце горюшко черное и не можешь ты никому это горюшко открыть, никому доверить. Сама ты добрая, жалостливая, сердце у тебя мягкое и думаешь, что и все такие. Есть у тебя на сердце зазноба, и любит он тебя, не наглядится, не нарадуется. Но есть промеж вас враг злой. Говорит он за твоей спиной злые речи. И ждет тебя опасность, но ты от нее избавишься. Ты добрая, щедрая, каждому рада сделать добро, а тебе за него платят злом. А те люди, что пьют, едят у тебя в доме, выйдя за ворота, тебя же ругают. Сама ты красивая, да умная, а счастья у тебя нет... Бойся женщины с черными волосами и черными глазами. Красавица, разумница, если весь мир ты обратишь в мед и дашь людям вылизать, они все равно откусят тебе палец.

Цыганка продолжала в том же духе.

- Как будто она научилась всему этому у Шумшад-ханум! - звонко рассмеялась Ганна. - И та, когда гадает, говорит то же самое.

После гадания, мы пошли осматривать сад. Каждый раз, когда мы проходили около пирующих, нас вежливо приглашали:

- Пожалуйста, присядьте к нашей бедной суфре*.

______________ * Скатерть.

- Осчастливьте нас!

- Отведайте с нами кусочек хлеба с сыром.

- Можете стать нашими дорогими гостями!

- Проведите несколько минут с нами, бедняками!

- Вы наши братья, ханум же наша сестра, присядьте, окажите нам эту высокую честь!

Кто-то при виде меня, подняв голову, прочел следующее двустишие:

Сказал: наступит весна, мы насладимся.

Однако наступают сотни весен и проходят, проносятся без нас.

Кутившие встречали нас несколько иначе.

- Ты кавказец, а я готов отдать жизнь за доблесть!

- Вы настоящие мужчины, мы готовы служить вам!

- Пусть господь пошлет мне смерть в Баку!

- Моя жизнь принадлежит вам. Дайте, хотя бы на час забыться.

- Пью за вас и Саттар-хана, - сказал один из них, поднимая бокал. Отложив винтовку, я взялся за чашу; наступит время, и мы снова возьмемся за винтовки.

Мы поспешили отойти от этих людей. До восьми часов вечера мы прогуливались по саду. Затем, сев в экипаж, вернулись домой.

Шепнув Тутунчи-оглы, что мы завтра вечером отправимся в цыганский квартал выследить посетителей притона, я расстался с ним.

КУРИЛЬЩИКИ ОПИУМА

До самого квартала Гарачи-мэхлэ мы только и слышали оклики караульных:

- Кто идет?

- Ни с места, стреляю!

- Не прикасайся к замку!

- Не сплю!

Едва мы ступили в Гарачи-мэхлэ, как все изменилось. Здесь уже раздавались звуки кеманчи, бубен, тары и флейты.