Неизвестен Автор - Современная проза Сингапура (Сборник)

• Название: Современная проза Сингапура (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Проза

---

- Смогу, Люси! Увидишь, смогу. Ни вспоминать, ни корить не буду. Я все продумал.

- Нет.

- Ладно. Тогда выходи за меня, Люси. Выходи за меня замуж. Я докажу, как я к тебе отношусь.

- Ты на мне женишься? - изумленно переспросила Люси.

- Да.

- Шутишь.

- Люси, Люси, - взмолился он, - да верь же ты мне! Я в жизни не был серьезней!

Люси помолчала. Потом сказала - почти нежно:

- Хорошо, Мэн. Верю. Я верю, что ты на самом деле хочешь на мне жениться. Мне так... Знаешь, я... Она не могла договорить, не могла слов найти. Куан Мэн подошел и взял ее за руку.

- Выйдешь за меня, Люси? Люси стиснула его пальцы.

- Нет. Невозможно. Прости меня, но ничего хорошего из этого не выйдет. Все это плохо кончится.

- Глупости!

- Не глупости, Мэн. Я женщина. Женщины чувствуют такие вещи. Плохо будет.

- Но почему? Почему? Потому что, ты думаешь, я буду все время помнить о твоем прошлом? Какая мне разница, что с тобой раньше было? Может, я и не забуду, но я могу сжиться с этой мыслью. Твое прошлое не будет нам мешать. Я об этом столько думал, что теперь я уверен. Я не ребенок, и я понимаю, что жизнь такая штука, которая может заставить человека идти на всякие вещи. Жизнь и есть жизнь. Я не из тех, которые осуждают других, что они не так живут. Жизнь - дело трудное. Живешь, как получается. Да к чертям все эти рассуждения и проповеди. Выходи за меня.

- Нет.

- Неужели я тебе совсем безразличен, Люси? Или тебе неохота связываться с клерком, у которого нет будущего? - решил пошутить Куан Мэн.

- Может, и это тоже. Я не хочу всю жизнь биться. Я не хочу всю жизнь думать, как зарабатывать на хлеб. Я и так много лет на это потратила. Не думаю, чтоб меня прельстило такое будущее. Даже с тобой, Мэн.

Куан Мэн вздохнул. Никогда ничего не получится. Даже здесь.

- Извини, что я не миллионер.

- Ты не расстраивайся, Мэн. Это все к лучшему. Поверь мне. Тебе так будет лучше. Сам когда-нибудь поймешь.

- Не пойму.

- Придет время, и ты поймешь. Ну какая тебе радость на мне жениться? А что ты сделаешь, если тебе возьмут и скажут - а ваша жена была проститутка?

- Не знаю. Пусть говорят. Мне наплевать.

- Нет, не наплевать. Я знаю.

- Все знаешь?

Люси невесело посмеялась.

- Все знаю. Ты забыл - у меня знаешь какой опыт!

Куан Мэн кивнул.

- Когда-нибудь ты еще мне скажешь спасибо, Мэн. Скажешь спасибо, что не вышла за тебя.

- Никогда.

- Вот увидишь.

- Может быть, ты все-таки подумаешь, Люси?

- Нет. Уже подумала.

- Тогда мне лучше уйти.

- Не уходи. Сегодня не уходи! Я сегодня решила всю свою жизнь. Давай побудем вместе, последний раз побудем вместе!

Люси потянула его к постели.

И в первый раз Куан Мэн провел с Люси всю ночь.

ГЛАВА 14

А через несколько дней Куан Мэну позвонил Хок Лай и сказал: как давно они не виделись и он надеется, что Куан Мэн не стал совсем уж бирюком. Надо общаться, жить-то с людьми, и пора Куан Мэну понять это - лучше будет. Хок Лай рассказал, что Порция скоро уезжает насовсем. Сейчас он собирается в дорогу, теплые вещи запасает - там же бывает холодно.

Сначала Куан Мэн хотел попросить, чтоб они от него отвязались. Ему хотелось одного - чтоб оставили его в покое. Но Хок Лай стал уговаривать съездить в Седили и приставал как с ножом к горлу. Лучше будет. Надо общаться. Сам Хок Лай недавно стал членом молодежной торговой палаты Сингапура. Еще он рассказал, что у него все очень серьезно с Сесилией Онг, и намекнул, что дело движется к свадьбе. Куан Мэну пришлось сказать, что раз так, то он поедет с ними в Седили, а Хок Лай пообещал все организовать.

В воскресенье они с утра выехали к Перешейку. Хок Лай заехал за Куан Мэном на черном "моррисе". Сесилия сидела на переднем сиденье рядом с ним, а Куан Мэн сел назад, к Анне.

- Как жизнь? - спросила Анна своим низким голосом.

- Не общается! - тут же встрял Хок Лай. - Совсем бирюком стал. Это очень плохо. Ты должна его вытащить на люди, Анна.

- Ты всегда отвечаешь за других? - строго спросила Анна.

Хок Лай засмеялся.

Сесилия хихикнула.

Проехали мимо бегов. Места недавнего триумфа. Машина плавно шла по городским улицам, а Куан Мэн смотрел на пешеходов, на людей, набившихся в автобусы, на все то человечество, которое не обладало машинами. Он явно оказался выше социальным рангом, чем они, будто и на него лег отблеск благосостояния владельца "морриса", будто он уже был приобщен к тайнам того мира, где люди ездят на машинах. Куан Мэн даже вроде жалел тех, у кого не было машин, жалел "других". Жалости хватило на поездку - как только он вышел из машины, он тут же превратился сам в одного из "других".

Миновали каменоломню, заброшенные, зарастающие каучуковые плантации, фабрики, английскую военно-морскую базу в Вудландсе. Машина круто свернула к Перешейку - узкой пуповине, соединившей Сингапур с Малаккским полуостровом.

Завершив пограничные формальности, Хок Лай не спеша повел машину из Джохора на Мерсинг. Тихую, пустоватую проселочную дорогу с двух сторон сдавили каучуковые плантации, простиравшиеся на целые мили. Мелькали бесконечные ровные ряды гевей, прямые тусклые стволы, высоко поднявшие густые кроны. На коре видны были скошенные рубцы - разрезы, сочащиеся белым латексом, собирающимся в толстые фаянсовые чашки, подвязанные проволокой к стволам. День и ночь стекала в них густая жидкость - кровь малайской экономики.

Плантации остались позади, дорога пошла тропическими джунглями. Куан Мэн почти видел их обитателей - диких кабанов, тигров, тапиров, слонов, медведей, грациозных зверюшек под названием мышиный оленек и самого Тарзана. Хотя, конечно, он помнил, что Тарзан жил в Африке, в чернейшей Африке, а вовсе не в Малайе.

Мимо мелькнул громадный рекламный плакат, требующий, чтобы пили кока-колу. В нескольких метрах за ним - другой плакат: пейте пепси-колу, установленный конкурирующей компанией. Битва безалкогольных американских гигантов в малайских джунглях. Сражались и конкурирующие нефтяные концерны: "Супер-Шелл", "Эссо-Экстра", "Калтекс"...

За Кота-Тингги им попалась группа индийских косарей, обкашивавших обочину проселка. Изогнутые паранги в их руках сверкали изящными дугами. Срезанная трава отлетала в сторону.

Свернули направо. К Седили - к Язон-заливу, как еще называлось это место. Кто такой, интересно, этот Язон? - подумал Куан Мэн. Явно не тот грек, который доставал золотое руно. Скорей, какой-нибудь инженер-строитель, колонизатор, хваставшийся потом в Лондоне, что он строил Империю. Впечатляющее выражение - строитель Империи, так чувствуется в нем марш через непроходимые джунгли, через которые продираются с парангом или, вернее, идут за отрядом туземцев, расчищающих парангами путь. Одно и то же. Или почти.

Джунгли по обе стороны дороги расчищали под посевы: невысокие, округлые, как женская грудь, холмы чернели пятнами выжженного леса, на дикой желтой земле валялись поваленные стволы. Высокие, обгорелые стволы торчали, как тотемные столбы. Пейзаж, оставляемый первопроходцами. Первопроходцы - и я, сложная натура, клерк в чертовом городе. Первопроходцы - простые люди.

На окраине деревни Куала-Седили дорогу переходила шумная стайка малайских школьниц в белой с красным школьной форме.

- Девочки, хотите - остановимся и вы попудрите носики? - предложил Хок Лай. - Тут есть кофейня.

- О'кей! - хихикнула Сесилия.

Девочка-яблочко, подумал Куан Мэн. Вечно хихикает.

- А ты, Мэн? - спросил Хок Лай.

- Нет, спасибо.

Остановились у низкого, длинного дома. Девушки сразу исчезли. Куан Мэн закурил сигарету и с наслаждением вытянул ноги. Он заказал большую бутылку пива, и они с Хок Лаем выпили ее.

Куала-Седили - маленькая деревня, в которой даже нет торговой улицы просто несколько лавчонок. Однолошадная деревушка, хотя, конечно, никаких лошадей в ней не было. И почему это в малайских деревнях не бывает лошадей? Их только и видно что на бегах. А в сельской местности одни буйволы. Но буйволы не скачут - сонно плетутся под горячим солнцем, часто роняя свои темно-зеленые лепешки.

Народу в кофейне было немного - сидели деревенские за своим черным кофе. В центре каждого столика стояла тарелка засохшего печенья под стеклянным колпаком от мух. До печенья никто не дотрагивался. Густая туча мух гудела над открытым мусорным ящиком у кофейни. Подъехал крестьянин на допотопном велосипеде, слез, прислонил его к столбу, вошел в кофейню. Возраст и непогода сделали неразличимым изначальный цвет велосипеда. Велосипед был ржавым, и малаец, приехавший на нем, тоже ржавого цвета. Высушенное, изможденное лицо и острые глаза. Такие глаза бывают у рыбаков они все время всматриваются в сверкающее под солнцем море.

Переговариваясь о чем-то, появились девушки. Конечно, деревня уже привыкла к сингапурцам, которые по воскресеньям тащатся в такую даль только ради того, чтобы поплавать в море. Деревенским в голову не придет купаться, и уж, ясное дело, не станут они валяться на песке под солнцем!