Франк Шуман - Аферистка. Дело Тимошенко

• Название: Аферистка. Дело Тимошенко
• Автор: Франк Шуман
• Издательство: ООО "Бибколлектор"
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-97234-3-7

В этой книге автор делится своими впечатлениями о судебном процессе над экс-премьер-министром Юлией Тимошенко.Чтобы представить объективную картину всего того, что сегодня происходит, Шуман провел собственное журналистское расследование. Он побывал во всех заведениях, где находилась Тимошенко, - в Лукьяновском СИЗО, Качановской колонии и харьковской Железнодорожной больнице, и, по его утверждению, везде перед ним открывались «практически все двери».

Журналист встречался с представителями пенитенциарной службы, прокуратуры, врачами, ознакомился с документами по делам ЕЭСУ, «делу Щербаня», «газовому делу» и с обвинениями, которые предъявляла Тимошенко Россия. Автор подчеркивает, что только после всей этой работы и появились выводы, которые он отразил в названии своей книги.

В Германии она появилась в конце сентября 2012 года и сразу же выходит в переводе на русский язык.

---

Как только мы сворачиваем за угол, мой нос успокаивается. Стены и зубцы с виду нового здания с решетками на окнах, обмотанными колючей проволокой, осветило солнце. Я интересуюсь, убегали ли когда-либо отсюда заключенные. Конечно, говорит босс. Вопрос о том, как именно, — остается без ответа. Наконец мы — в тюремном дворе, говорит он извиняющимся тоном. За исключением человека в униформе, стоящего на входе с широко расставленными ногами, нас никто не может видеть, разве что кто-то услышит. Но я понимаю: вряд ли он скажет больше, и, уж, конечно же, не мне, иностранцу.

Одним из самых известных беглецов из Лукьяново является Осип Пятницкий. Он находился здесь в 1902 году и через 5 месяцев бежал вместе с Максимом Литвиновым и другими революционерами за рубеж, а позже, в 1918–1919 годах, Пятницкий пребывал с Карлом Радеком в Берлине. Но всё же, когда Литвинов был уже советским министром иностранных дел, а затем послом в США, член Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала Пятницкий не выжил в чистке: ему было выдвинуто обвинение в том, что он возглавляет фашистскую шпионскую группировку, и в 1938 году он был расстрелян.

И чем синее становилось безобидное небо, тем сильнее был цвет металлических ворот, через которые туда и обратно ездили «черные воронки» с заключенными. Через эти ворота однажды точно так же въехала одна дама из политики — со светлой косой в форме венка, из здания суда на Крещатике, где она прошлой осенью проиграла свой процесс. На этот суд я хочу обратить свое внимание.

Солнце раскалило бетон, хотя календарь показывает только середину июня. Каштановые листья за тюремными стенами уже коричневого цвета. Это всё гусеницы моли-пестрянки, которые мигрировали через Альпы в Германию и распространились в течение нескольких лет на континенте. Вот так Украина прибыла в Европу — или наоборот. Как вам угодно.

Слева появляется здание из белого кирпича, это «дом Тимошенко», — слышу я.

Мы входим в здание с правой стороны. Ступеньки, хотя и недавно покрашенные, заметно стоптаны. Меня приводят к последней двери на первом этаже. Две пальмы стоят одиноко в широком коридоре. Я уверен, что они не были специально принесены для моего визита, на них слишком мало листьев: света, падающего через окно в коридор, для растений явно не достаточно.

Дверь камеры изнутри

На последней двери справа светло-серыми буквами по-русски написано «Камера 260».

Вид туалета в камере

Один из нашей группы вставляет ключ в отверстие. «Почему Во всех тюрьмах, которые я посетил, все ключи имеют две бородки, и только боги знают, почему они так гремят вместе со многими другими на большом кольце», — думаю я.

В камере два стула, на которых лежат разноцветные одеяла, в центре под окном, перед батареями, — две прикроватные тумбочки, на одной из которых стоит маленький телевизор. Выше на пустой полке расправлены усы антенны. Кроме этого есть стол и еще два стула. На столешнице — какие-то рукописные заметки. Когда я захотел их сфотографировать, мне было сказано «нет». Заметки сделаны нынешними заключенными камеры, поэтому меня не касаются.

Что ж, если начальник прав, то он прав.

Рядом с кроватью — душ с умывальником и туалетом, холодильник — рядом с дверью камеры, еще шкаф и сервант, на котором стоит чайник и несколько тарелок. Мебель, стены камеры, даже сиденья для унитаза — невинно белого цвета. Туалет отремонтирован гораздо позднее, чем все остальное, плитка оформлена с элементами модной охры, и двери сделаны из цельного дерева, прямо как в моем гостиничном номере.

Я прошу моего спутника, чтобы он закрыл дверь камеры снаружи, потому что внутри у нее нет ручки, только кожаная обивка и отверстие, через которое подается еда. Как я слышал, каждый день для заключенной под стражу Юлии Тимошенко еда доставлялась из ресторана неподалеку.

Когда дверь закрылась, и я остался один в камере, я присел на левую койку, ту самую, которой пользовалась самая знаменитая заключенная за последние сто лет в Лукьяново. Матрас не слишком мягкий и не слишком жесткий — госпожа Тимошенко жаловалась на проблемы со спиной, так что ее врач попросил для нее матрас средней жесткости.

После того как я сфотографировал запертую изнутри дверь камеры, я попросил себя освободить. На мой вопрос: в таких ли хороших условиях сидят другие заключенные, — начальник ответил с усмешкой: конечно же.

Сопровождающий нас доктор — он возглавляет Медицинскую государственную тюремную администрацию — прощается с нами до следующей встречи. От него я получил бумаги. На нескольких страницах подробно перечислены все обследования, которые проходила Тимошенко после своего прибытия сюда 5 августа 2011 года. Записи заканчиваются 9 мая 2012 года, то есть уже имеются сведения о лечении в Харькове. По-настоящему интересны не просто медицинские записи о том, что происходило с женщиной, которую все называют просто «Юля», а ее реакция на них. Это как в свое время Громыко, будучи советским министром иностранных дел, имел на Западе прозвище «Мистер Нет», что было, конечно, преувеличением: дипломат все же соглашался на некоторые предложения других сторон. Но, даже не имея это в виду, после прочтения этих пяти листов медицинских записей я почувствовал, что обнаружил женский эквивалент «Мистера Нет».

Мы идем неторопливым шагом назад к главному зданию. Начальник интересуется, о чем и что я собираюсь написать, и это первый и единственный раз, когда он выступил в роли нейтрального лица. Не только обычного тюремщика, но и любознательного человека.

Я отвечаю, что еще точно не знаю, после чего он снова надевает свое официальное засекреченное лицо. Фактически история происходит в Германии, а здесь я лишь собираю впечатления и факты, — стараюсь я объяснить ему мои расплывчатые сведения. Что именно будет иметь значение, чем я смогу пренебречь или что подчеркнуть — я решу, как обычно, только когда буду писать книгу дома. Только одно могу обещать: я буду объективным.

Потому что я и раньше замечал на других встречах: «объективность» означает дорогу к дальнейшей беседе. Каждый раз, когда в разговоре всплывает имя Тимошенко, и я говорю о цели моего визита и намерениях, я сразу же вижу недоверие и даже тревогу — и это выражаясь более или менее вежливым языком. Почему люди в Германии всегда становятся на сторону таких преступников — это главный вопрос. Представьте себе: в Украине происходит то же, что и в 1980-е годы на Западе, когда немецкий министр экономики Отто Граф Ламбсдорф (СвДП) и Ханс Фридерихс (СвДП) были осуждены за уклонение от уплаты налогов, — с той же страстностью и так же эмоционально немецкая пресса и политики реагируют на дело Тимошенко сегодня.

Спокойно, спокойно, говорю я себе, граф Ламбсдорф был приговорен к штрафу в размере 180 тысяч немецких марок, а не к семи годам лишения свободы. И тут же возражаю: здесь речь идет о нескольких сотнях миллионов, которыми обогатилась эта женщина, и о других тяжких преступлениях. Я понимаю, что ни одно правительство не обладает законным правом заставить украинское государство отказаться от привлечения к ответственности нарушителей закона, к тому же в Украине действует принцип, что все граждане равны перед законом, хотя у меня иногда создается впечатление, что некоторые граждане немного «равнее» других: взять, к примеру, хотя бы привилегии, которыми пользовалась заключенная Тимошенко. Причиной негодования в Германии в первую очередь был срок наказания, хотя, должен заметить, многие люди на Западе критически отнеслись к судебному процессу над Тимошенко из-за того, что ей удалось создать образ «хранительницы Грааля украинской демократии». Поэтому некоторые немецкие политики, не долго думая, интерпретируют любую критику в адрес Тимошенко как наступление на демократию и права человека. И кстати: вы были бы так же возмущены, будь она мужчиной, в особенности старым и уродливым?

И даже если судебный процесс Тимошенко был политически мотивированным, это все равно лучше, чем практика 1990-х, когда использовали убийц для своих политических оппонентов или конкурентов в бизнесе. И, в конце концов, существует жизнь после тюрьмы.

Слово «объективный» освобождало меня в глазах украинцев, с которыми я говорил, от подозрений, что я буду писать только обычные банальности о диктатуре и нарушении прав человека, то же, что до сих пор продолжают практиковать в далекой Германии авторитетные лица, которые никогда не ступали на украинскую землю. Я, однако, напишу это для того, чтобы люди точно знали, что происходит в крупнейшей стране Европы.

Замечу, что это касается не только Украины — мои собеседники хотели, чтобы я «был объективным» и воздерживался от обвинений, нравоучений и каких бы то ни было высмеиваний ситуации с происходящим в Украине.