Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!

• Название: О, этот вьюноша летучий!
• Автор: Василий Аксенов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-60003-8

В этой книге впервые собраны лучшие, никогда ранее не издававшиеся киносценарии Василия Аксенова, одного из самых известных советских писателей ХХ века.

Эти тексты не похожи на сухие режиссерские сценарии к фильмам, скорее это – увлекательная, динамичная проза, образная и яркая. Она передает не только дух эпохи 1970-х, но и характер самого Аксенова – огневого, стремительного человека, которого можно было либо любить, либо ненавидеть, но равнодушным он не оставлял никого.

«О, этот вьюноша летучий!» – сборник из девяти киносценариев, в которых силой аксеновского гения преображены старинные русские сказки и повести, а также – вечные сюжеты мировой истории и литературы.

Эта книга – не просто новинка для поклонников творчества Аксенова, но живой документ эпохи, полной искренних чувств и надежд!

---

Дико взвыв, Илья Царевококшайский закончил аэроду.

– Чудо свершилось! – объявил раскрашенный человек.

– Пройдемте, господин хороший! – котелки взяли его под бока.

– Туалет пуст, ваше высокоблагородие! – испуганно рявкнул Панкратьев.

– Что-о?! – завопил Отсебятников. – Упустили?!

– Позвольте, если туалет свободен, – попросился смиренный поэт.

– Взять мерзавца!

Котелки обратали Царевококшайского.

– Не имеете права мять духовное лицо! – рванулся Юра.

– Взять мальчишку!

– Отрок мой подопечный! – возопил изумленный поэт.

Отсебятников тангообразно скользнул к Лидии.

– Мадмуазель, вы арестованы!

Вдруг произошло неожиданное. В кафе с громкими возмущенными возгласами на родных языках вошли иностранные пилоты. Обычно меланхоличный Луи Каюзак сейчас с горящими глазами играл на гитаре «Марсельезу». Фон Лерхе нервно колотил тростью по черным котелкам. Тацуо Хаара щетинился приемами карате. И наконец, Ринго Джеггер тащил за собой на лассо до смерти перепуганного фабриканта Ветчинкина.

– Мерд! Шайзе! Блади Ветчинкин, сан ов де бич! Капиталиста нехолосая! Стыд! Стыд! – восклицали пилоты.

– В чем дело, господа? Мешаете развлекаться, – строго сказал пилотам Отсебятников.

– Эта капиталиста продала нас бухарскому эмиру, – объяснил японец.

– Господа, всего на один сезон! – возопил Ветчинкин.

– Мы свободная пилота! Капиталиста не подциняяся! Банзай, товариси!

Американец выхватил из-за пазухи ковбойской кольт.

– Айл килл олл копс!

И ринулся к Отсебятникову.

– Все свободны! – тут же заявил полковник и скользнул к Каюзаку. – Солидаритэ, – шепнул он ему и хлопнул в ладоши. – Бутылочку перцовой, силь ву пле!

Унзере гешихте

Лидия Задорова управляла «фарманом». Неуклюжая машина, та самая, на которой Пирамида-Четверкин совершил свой ночной полет, делала круг за кругом над летным полем завода «Дедал».

Девушка была счастлива. Высотный ветер трепал ее светлые волосы, выбившиеся из-под меховой шапки. Иногда она посматривала вниз и видела под собой распластанный и уже готовый к рекордному полету «Киев-град» и рядом фигурки людей.

«Чудо этот «Дедал». Всего неделю я здесь и вот уже в воздухе, – думала Лидия. – Хорошо, что послушалась Пирамиду. Но где он сам? Что за странная, в самом деле, фигура!»

В это время внизу шли последние приготовления к старту «Киев-града».

Юра, Яша, Миша и Кеша крепили к ферме фюзеляжа запасные баки с горючим. Юра и Яша привычно пикировались.

– Вы очень много понимаете, Юра, – ворчал Яша. – Вы просто академик Жуковский.

– Какой вы умный, Яша, – огрызался Юра, следя за самолетом Лидии. – Вумный, как вутка.

– Крепите болтик, Юра. Задорова обойдется без ваших пылких взглядов, – добродушно язвил Яша.

– Ах, какие мы проницательные! – Юра краснел, притворно хмурился, на самом-то деле ему были приятны эти намеки.

Лидия на высоте. Она смотрит на ручные часики.

«Пора снижаться. Павел Павлович скоро стартует…»

Она смотрит в бинокль и видит Юру, который теперь уже откровенно смотрит на нее.

«Четверкин… славный мальчик… Кажется, он влюблен в меня… Немного смешно… Как далеки теперь и Валерьян, и клуб… и Пирамида… Куда он пропал?»

Неподалеку от «Киев-града» за раскладным столиком пили чай обер-мастер конструктор Казаринов и заводчик Ветчинкин.

Казаринов был уже готов к полету, на плечи накинута утепленная куртка, кожаный шлем лежит на траве у ноги. На славном мягком лице Павла Павловича временами возникает нервное выражение.

– В последний раз прошу, Павел, сними второй бак, заправишься в Твери, – сказал Задоров.

– Тогда не будет рекорда, Иван, – улыбнулся Казаринов.

– Риск, господа, благородное дело, – «окает» вальяжный Ветчинкин.

– Если бы вы, месье Ветчинкин, развязали мошну, мы смогли бы увеличить мощность мотора! – резко поворачивается к нему Задоров.

– Я тоже рисковал, господа, – ухмыляется в бороду Ветчинкин. – Я начинал свое дело с вологодской кулебяки. Я не миллиардер Карнеджи, господа. Копейка…

– Похоже, вы уже принюхиваетесь к нашему аппарату, как к кулебяке, – сказал Задоров.

– Я начинял кулебяки диким мясом, – странно дернулся хозяин.

– Привет бухарскому эмиру, Ветчинкин!

– Прошу по больным местам не бить! – взревел заводчик и прикрыл ладонью глаза.

…Лидия снижается.

«Поразительно, что брат оказался мастером на «Дедале», – думает она.

– Посмотрите, Яша, как она великолепно гасит скорость «тырками»! – воскликнул Юра.

Яша спрыгнул с фюзеляжа и тронул Юру за сапог.

– Знаешь, Юра, боюсь я за эти крепления. Не знаю, что бы я дал, чтобы лететь вместо Павла Павловича…

Впервые он обратился к Четверкину на «ты». Лицо его было очень серьезным.

Юра тоже спрыгнул и положил руку Якову на плечо.

– Знаешь, Яша, я боюсь за взлет. Если Павел Павлович наберет высоту, тогда уже не страшно… – он осекся, а потом улыбнулся недоброй улыбкой. – Пожаловали! Почуяли запах жареного.

На аэродром въехали и покатили к «Киев-граду» автомобиль генерала Браульбарса, набитый золотыми эполетами, «паккард» Брутеня, превращенный изящнейшими пассажирками в подобие цветочной корзины, и три пролетки с фотографами и газетчиками.

Все шумное общество окружило аэроплан и обернулось с аплодисментами к медленно подходящему Казаринову. Все старались попасть в кадр вместе с самолетом и летчиком. Один только Брутень смотрел в сторону, туда, где только что приземлилась Лидия.

Генерал Браульбарс принял картинную позу.

– Милостивые государыни и милостивые государи! Сегодня мы провожаем в дерзновенный полет отважного авиатора Казаринова, который вознамерился умножить славу двуглавого орла по всем странам!

Среди журналистов ехидное перешептывание:

– Сладко поет Браульбарс… А какая страна лежит между русскими столицами, господа? Никто не знает?.. Монголия?.. Папуазия?..

Павел Павлович уже занял место в кабине, надел шлем, обмотал шею шарфом. Задумчивый и важный к нему подошел беллетрист-спортсмен Вышко-Вершковский.

– Для чего вы летите, Казаринов? – сакраментальный вопрос.

– Только лишь для блага моей родины, – тихо отвечает пилот.

– Мы верим в славу и мощь наших русских чудо-богатырей! – продолжал ораторствовать генерал Браульбарс. – Унзере гешихте… извините, господа, я волновайтсь перед историей…

– Лучше бы денег дали на историю! – вдруг громко перебил генерала юный техник Юра Четверкин.

Газетчики охотно осклабились, застрочили вечными ручками. Генерал остался стоять с открытым ртом. Казаринов махнул рукой:

– Пускайте!

В одной из пролеток «в группе девушек нервных, в остром обществе дамском» сидел с лорнетом поэт-декадент Царевококшайский.

– Джулиус, в небо, – томно позвала змееподобная фаворитка.

– Чувствую демонический зов, – проговорил поэт. – Земля, голубой шарик…

Взревел мотор «Киев-града».

Дамы замахали белыми шарфами.

– Свят, свят, свят, – тайком крестился о. Илья.

К Лидии подошел Брутень. Он был бледен и кусал губы.

– Газетчики, фотографы, речи… – нервно заговорил он. – Как они быстро забыли Мациевича, Руднева, Пиотровского… Лида, мне что-то не нравится в этом полете, надо остановить Павла. Я дам ему денег, продам «паккард», я сам, наконец, полечу…

– Замолчи, Валерьян, – сказала Задорова. – Поздно спохватился.

Пока разбегается самолет и волнуются провожающие, мы слышим тихие переговоры полковника Отсебятникова и его агентов.

– Ваше высокобла…

– Убью, мерзавцы!

– Пардон, месье Отсебятников, но Пирамиды здесь нет.

– Фотографируйте всех, кто подходит к Лидии.

Лидия идет по аэродрому, следя за самолетом Казаринова. За ней как тень тянется Юра Четверкин. Он тоже смотрит в небо, и на лице его, как в зеркале, отражаются чувства Лидии.

Лидия и Вышко-Вершковский.

Лидия и дамы.

Лидия приближается к Ивану Задорову. Они о чем-то тихо переговариваются. Лицо девушки вдруг искажается ужасом. Тишину, в которой слышалось лишь щелканье полицейских фотоаппаратов, прорезает отчаянный крик Юры Четверкина:

– Мотор остановился!

Дым, странный призрачный дым стелется по аэродрому, и сквозь него мы видим фигуры бегущих, охваченных ужасом и отчаянием людей… Дым, дым, дым…

– Вчерашняя катастрофа обернулась для нас удачей, ваше превосходительство, – докладывает полковник Отсебятников генералу. – Меня давно тянуло на завод «Дедал». Я чувствовал это аве ле нэз, как говорится, носом… – он рассыпал на столе снимки.

Генерал морщился от подагрических болей и мигрени.

– От вас, полковник, разит, как от ломового извозчика…

Полковник хохотнул:

– Тайная война, Иллиодор Борисович! Итак, Пирамида пригрелся на «Дедале» под видом обер-мастера. Взгляните на братца с сестрицей. Каково?