Александр Зиновьев - Русский эксперимент

• Название: Русский эксперимент
• Автор: Александр Зиновьев
• Издательство: L’Age d’Homme — Наш дом
• Жанр: Науки: разное
• Год: 1995
• ISBN: 5-8398-0359-6

Проект оформления книги А. Зиновьев

ББК 84.4Фр

З-63

Зиновьев А.

Русский эксперимент: Роман. — L’Age d’Homme — Наш дом, 1995. — 448 с.

Последний роман известного русского писателя, давно уехавшего на Запад, но по-прежнему болеющего проблемами своей родины, А. Зиновьева, автора таких книг, как «Желтый дом» (1980), «Коммунизм как реальность» (1981), «Гомо советикус» (1982), «Живи» (1989), «Катастройка» (1990), и др., как бы подытоживает всё то, что произошло в России после 1917 года.

ISBN 5-8398-0359-6

ББК 84.4Фр

© Издательство «L’Age d’Homme — Наш дом».

---

Все политическое пространство России уже захватили дилетанты, демагоги, тщеславные болтуны, мракобесы, невежды, перевертыши, предатели, мелочные хитрецы и интриганы, шкурники, хапуги, трусы, приспособленцы, явные дураки и даже медицинские шизофреники. В качестве идейных наставников и политических лидеров России были извне навязаны всякого рода ничтожества, раздутые в пропаганде до масштабов личностей эпохальных. Поэтому в России в ближайшем будущем вряд ли возможно появление значительных политических лидеров. Карлики, завладевшие ареной истории, не допустят появления великанов. Для спасения России нужны политические стратеги масштаба Ленина и Сталина, способные в течение многих лет терпеливо проводить строго определенную и перспективную политическую линию, опираясь на профессиональную партию и на поддержку масс населения. А это невозможно хотя бы уже в силу утраты Россией ее именно стратегической роли в истории. Ленины и Сталины появляются не так уж часто, не чаще, чем раз в столетие.

В России больше нет той системы воспитания и образования детей и молодежи, которая еще не так давно вызывала восхищение во всем мире. И даже на Западе специалисты считали ее лучшей в мире. Вместо нее новые хозяева России создают систему растления новых поколений с раннего детства и во всех жизненных проявлениях, прививая им чуждую русским традициям и характеру народа прозападную систему ценностей, которая подвергается жестокой критике даже самими западными специалистами, идеологами и представителями религии. Те поколения, которые теперь подрастают, принадлежат уже к иному миру, к иной цивилизации, вырастающей не из основ русской национальной жизни, а из заимствований чужеродных образцов. Они не имеют исторических корней в делах, идеях и системе ценностей своих предшественников. Растут поколения людей, являющихся карикатурной имитацией всего худшего, созданного западной цивилизацией. С таким человеческим материалом уже невозможны никакие великие свершения.

В России произошел полный разрыв поколений — политический, гражданский, идейный, моральный, психологический. Со сцены сошли поколения, которые совершили великую революцию, подняли страну из развалин, защитили ее от иностранной интервенции, совершили беспрецедентный скачок в культуре, превратили страну в могучую индустриальную державу, подготовили ее к самой страшной в истории человечества войне, разгромили самую мощную вражескую армию в мире, превратили страну во вторую сверхдержаву планеты. От них остались одиночки, оплеванные всеми, оклеветанные, названные красно-коричневыми, коммуняками, фашистами, сталинистами и прочими бранными словами. Им на смену пришли поколения шкурников, перевертышей, предателей, разрушителей, капитулянтов. Они не просто подвергли критике то, что было сделано поколениями их отцов и дедов. Они разрушили сам механизм преемственности поколений, благодаря которому народ мог существовать как нечто единое в историческом времени. Говоря словами Гамлета, в России «распалась связь времен». Началась эпоха рутинного внеисторического существования постсоветской и посткоммунистической России, причем — в качестве зоны колонизации для «глобального» (т.е. западного) общества.

Последняя надежда

П: У меня одно время была идея написать новый коммунистический манифест. Но я ее отбросил.

Ф: Почему?! Ты же можешь такой манифест написать лучше, чем кто-либо другой!

П: Написать-то могу. Только для кого?

Ф: Как для кого? Несмотря ни на что, людей, считающих себя коммунистами, осталось много. Сотни тысяч!

П: Ты думаешь, нынешним российским коммунистам, включая Андрееву, Зюганова, Анпилова и т.д., пришелся бы по душе коммунистический манифест в моем духе?

Ф: Нет, конечно.

П: А «новым коммунистам»?

Ф: Сомневаюсь.

П: Ты думаешь, рядовые граждане поймут и примут идеи нового манифеста?

Ф: Вряд ли.

П: Такой манифест должен рассчитывать на интеллигенцию прежде всего. А российская интеллигенция может принять только такие идеи, какие рождаются на Западе и имеют там какой-то успех, распространение, признание.

Ф: Но там же тоже еще много коммунистов! У них есть пресса. Они добиваются каких-то успехов на выборах.

П: Они ко мне относились и относятся еще хуже, чем российские коммунисты.

Ф: Значит, и на них рассчитывать нельзя.

П: К тому же они не авторитет для российской интеллигенции. Для нее нужно нечто такое, что одобрено или по крайней мере модно на высоком уровне.

Ф: Одним словом, никакой надежды?

П: Осталась одна. Что бы ни случилось, как бы ни пошло развитие человечества в будущем, история человечества немыслима без истории коммунизма. Коммунизм не может исчезнуть бесследно. Он уже сделал свое великое дело. Он уже вошел в плоть и кровь человечества, как это произошло до него с христианством. Коммунизм наложил свою печать на все важнейшие события прошедшего столетия. Пройдут годы. Утихнут страсти. И люди обдумают спокойно нашу эпоху. И в той или иной форме воздадут ей должное. Только когда это случится?! И в каком виде?! И с какой целью?!

Предпоследний день

Второго октября Писатель решил привести в порядок свои заметки. Работа его увлекла. Он прервался на минуту, когда Философ сообщил, что депутаты, заблокированные в «Белом доме», отвергли компромисс с Ельциным, посредником в котором предлагал быть Патриарх Алексий. Писатель сказал, что дело идет к развязке, что, насколько он понимает тактику Запада, Ельцин получил «добро» на крутые меры, а с другой стороны — Руцкому и Хасбулатову как-то подали надежду на успех.

Второй раз Писатель прервался, когда по телевидению стали показывать «банды красно-коричневых» («фашистов» и «коммуняков») и окруживших их «спасителей молодой демократии» — войска и отряды милиции особого назначения. Попытка компромисса между президентом и Верховным Советом («парламентом») явно не удалась. Конфликт действительно идет к развязке. Горстка плохо вооруженных и даже совсем невооруженных людей, лишенных всего, даже воды, света и канализации, явно обречена на гибель. Писатель не мог больше выносить этого зрелища и попросил Философа выключить телевизор.

П: Я вот о чем думаю: я кого-то к чему-то призываю, а следую ли я сам этим призывам?!

Ф: Конечно! Какие тут могут быть сомнения?!

П: Я чувствую, что в моей жизни не хватает чего-то, что стало бы естественным завершением судьбы идеалистического, романтического, психологического, одним словом — настоящего коммуниста. Чего?! Вот завтра я улечу на чужой мне Запад. А дальше что? Одинокая старость? Болезни, лечиться от которых у меня нет и не будет денег? Смерть никому не нужного чужака?

Ф: Ты должен закончить книгу. Это твой долг перед нашим народом, как бы он к тебе ни относился. Никто другой на всем свете не может написать такую книгу. Если ты ее не напишешь, то пройдут многие десятилетия, если не столетия, прежде чем появится человек, способный на это. А может и не появиться. Мы, русские, можем исчезнуть с лица земли. Но свидетельство о нашей гибели должно остаться в памяти человечества навечно.

П: А ты уверен, что оно останется? Кто напечатает его. Кто сохранит?

Ф: Что-нибудь придумаем. Соберем деньги. Напечатаем за свой счет.

П: Кто соберет? Кто напечатает? Для таких свидетельств свободы печати никогда не было и не будет. А тут скоро и за огромные деньги никто на риск не пойдет.

Ф: Ну нельзя же так мрачно смотреть на будущее!

П: Это не мрачность, а трезвость. Книгу я, конечно, напишу. Материалов я накопил достаточно. Полгода работы, и можно в печать пускать. Я тебе пришлю рукопись, а ты уж смотри, что с ней можно будет сделать.

Ф: Будь спокоен, мы с «Мининым» что-нибудь придумаем!

Ночные разговоры

Ф: Мы с тобой не раз касались темы будущего России. Но все урывками. Давай поговорим об этом более систематично!

П: Будущее России — вроде бы совершенно ясно, о чем идет речь. Приглядись, однако, внимательнее к проблеме! Что имеется в виду? Судьба региона? Народов? Русских? Общества? Когда — через несколько лет, несколько десятилетий, столетий? Все это — разные линии эволюции. И их переплетение меняется со временем. В том, что на эти темы пишется, все сваливается в кучу. Высказываются необоснованные гипотезы, гадания, просто безответственные заявления дилетантов и проходимцев.

Ф: А что предлагаешь ты?

П: Меня в будущем интересует не все, что будет иметь место в каком-то объеме пространства в какое-то время, а то, что будет реализацией тенденций настоящего, причем — если будут подходящие условия и будет достаточно времени.

Ф: Но это слишком абстрактно!

П: Научные прогнозы невозможны без абстрактных допущений. Ты думаешь, когда «предсказывают» расцвет капитализма и демократии в России, не делают никаких таких допущений? Делают. Например, допускают, что сохранятся русские люди и Россия как целостное государство. Только делают это неявно. В случае научных прогнозов допущения формулируются явно.