Лора Грэхем - Твоя навеки

• Название: Твоя навеки
• Автор: Лора Грэхем
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995

Главный герой романа, помощник шерифа, бывший профессиональный военный, становится случайным участником дорожного происшествия на обледеневшей дороге. К счастью, на сей раз обошлось без жертв. За рулем белой «хонды» оказалась испуганная миловидная блондинка лет тридцати, показавшаяся главному герою до боли знакомой…

Такова завязка этого увлекательного романа о большой любви. О том, что произошло с героями дальше, вы узнаете, прочитав его до конца.

---

— Страшно подумать, что творится снаружи, — робко заметила она, в первый раз без страха глядя на него. Удивительное дело: мужчина, полицейский — и все же он так бережно отнес ее в спальню и укутал одеялом с такой заботливостью, с которой она, пожалуй, не сталкивалась никогда в своей жизни.

Мик, обернувшись, окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног. Интересно, имеет эта женщина хотя бы малейшее представление о том, как притягательно выглядит в эту минуту: со слегка растрепанными волосами и раскрасневшимися со сна щеками? Наверняка, имеет. Женщины всегда чувствуют, имеют они успех у мужчин или нет. Это их главный козырь в жизни.

Но что-то в простодушном взгляде ее голубых глаз тронуло Мика, несмотря на все его предубеждения в отношении женщин. Удивляясь самому себе, он откашлялся и заговорил:

— Когда попьем какао, я отыщу вам пару подходящих ботинок и что-нибудь из теплой одежды. Если вы действительно ни разу не видели метель, то грех упускать такую возможность.

Лицо Фэйт просветлело. Казалось, на мгновение она забыла обо всех своих страхах и переживаниях.

— Вы не шутите? Мы выйдем на улицу? Это не опасно?

Губы Мика невольно сложились в улыбку. Вообще-то он крайне редко улыбался, но сегодня это была уже вторая улыбка за пару часов.

— Опасно, если мы проторчим там слишком долго, миссис Уильямс. Но мы выйдем минут на десять — этого вполне хватит, чтобы в полной мере насладиться метелью.

Лицо Фэйт озарила по-детски радостная улыбка.

Она подозревала, что Мик идет на улицу только ради нее, но сдержать своей радости не могла, а потому в порядке ответной любезности выпалила:

— Я была бы очень признательна вам, мистер Пэриш, если бы вы звали меня просто Фэйт.

Мик отвел глаза в сторону, сделав вид, что сосредоточен на приготовлении какао. Через минуту он снова кашлянул и, чувствуя, что совершает еще одну ошибку в этот богатый ошибками день, пробурчал:

— А меня можете звать просто Мик.

Нечасто, видимо, этот суровый мужчина делал такие предложения, поняла Фэйт. Во всяком случае, об этом можно судить по тому, с каким трудом далось ему это решение.

— Спасибо, — как можно вежливее ответила она.

Мик проворчал что-то неопределенное и грубовато заметил:

— Берите стул и садитесь, какао уже готово. — Он мельком взглянул на гостью и тут же торопливо перевел взгляд на кастрюлю. — Тогда, продолжил он, запинаясь, — тогда, два часа назад, мне пришлось вас схватить, чтобы вы не упали на пол. Я за вас очень испугался…

Он мог бы добавить, что мысль об этом не давала ему покоя все это время. В силу своей профессии Мик слишком хорошо знал, как неверно женщины подчас истолковывают самые невинные поступки полицейских.

— Сзади стоял стул, еще немного, и вы бы упали на пол…

Фэйт сидела за столом прямо, инстинктивно прикрывая ладонями живот. Ее мучила мысль о том, что необходимо извиниться, но для этого пришлось бы рассказать о Фрэнке и о его отношении к ней, а говорить на эту тему ей хотелось меньше всего на свете. Да что там — говорить, думать не было сил. Забвение — вот единственный способ убежать от преследующего ее страха.

Мик, оторвав от бумажного полотенца кусок, аккуратно сложил его и подал ей в качестве салфетки. В Фэйт шевельнулось что-то вроде благодарности: этот большой мрачный мужчина, казалось, чувствовал холостяцкую неустроенность своего быта, и такой вот маленькой заботой пытался скрасить ее пребывание в его доме. Глаза женщины остановились на руках Мика, сжавших чашку с дымящимся напитком. Большие и такие чуткие руки. И очень искусные. Фэйт готова была биться об заклад, что нет на свете работы, которой эти руки не смогли бы сделать.

И все-таки надо было извиниться. Не откладывая на потом. Сейчас, пока не прошло слишком много времени.

— Я хочу попросить у вас прощения, — сказала она, наконец собравшись с духом.

Мик удивленно вскинул глаза: казалось, он успел позабыть о ее существовании. На самом деле он просто уже привык к ее молчаливости, к ее тихому присутствию рядом. И вот она заговорила первой.

— Попросить прощения?..

— Да. Я вела себя сегодня на редкость глупо. Сперва эта авария, потом… Я понимаю, что я для вас — камень на шее, да еще все эти выходки. В общем, извините меня.

А-а, черт, подумал Мик. Хорошо бы все замять и сделать вид, что он не замечает выражения страха и неуверенности на ее лице, не видит этой вжатой в плечи головы и сгорбленной спины… Но есть вещи, мимо которых мужчина не может пройти, как бы ему этого ни хотелось.

Вздохнув, он поймал ее руку и ласково сжал в своих пальцах. Фэйт вздрогнула, и вид у нее стал такой жалкий и обреченный, словно ее вот-вот поведут на заклание.

А-а, черт, снова выругался про себя Мик и отпустил ее руку. Пускай себе едет в дом Монроузов, пообживется там, тогда, может быть, представится случай узнать более обстоятельно, что там натворил ее муж. Хотя зачем ему вникать в обстоятельства, которые заставили эту женщину бросить все и мчаться на пятом месяце беременности куда глаза глядят.

Мик строго посмотрел на женщину, и она снова вздрогнула. Он разозлился еще больше — не на нее, конечно. Может быть, в известном смысле на себя.

— Учтите, — сказал он резко. — Ни разу в жизни я не ударил мужчину или женщину, если только они не делали этого первыми. Кто вас запугал до такой степени, я подозреваю, но это не мое дело. Мне важно, чтобы вы поняли одно: меня вам нечего бояться!

Фэйт с изумлением обнаружила, что почти готова поверить ему. Самое странное — ей хотелось ему верить. Умом она понимала, что не все мужчины насильники или садисты, но ее собственный опыт говорил об обратном. Однажды она доверилась мужчине — и вот результат, и неизвестно еще, что будет дальше.

Мик уловил борьбу чувств в ее душе. Ну что ж, подумал он с мрачным удовлетворением. Для вынужденного и неизбежного общения с ним она, кажется, найдет в себе силы, а большего не нужно ни ему, ни ей.

Допив какао, он встал и задвинул стул.

— Пойду гляну, что можно подобрать для вашей прогулки по первому снегу. — У двери, однако, он остановился и, поколебавшись, обернулся — Фэйт, скажите, у вас есть что-нибудь из зимней одежды, кроме этой куртки на рыбьем меху?

Фэйт отрицательно качнула головой.

— Увы! Мне казалось, что у меня в запасе еще куча времени. Я не ожидала, что придется выехать столь поспешно.

Не выехать, а сорваться с места и понестись очертя голову, мысленно поправил ее Мик. Наспех побросать в багажник первые попавшиеся под руку вещи и махнуть невесть куда, ничего заранее толком не узнав.

— Ваш бывший муж знает о доме Монроузов?

Женщина побледнела.

— Не думаю…

Значит, голову на отсечение не даст. Хорошенькое дельце, нечего сказать! Не проронив больше ни слова, Мик направился в чулан. Там за долгие годы скопилась целая гора одежды, оставшейся от прежних хозяев.

Четыре года назад, когда Мик купил этот дом, он решил было выкинуть все это барахло, но не хватило духу. Прослужив не один год в армии США, он насмотрелся на жизнь людей в слаборазвитых странах, поэтому выбрасывать в общем-то вполне пригодную одежду казалось ему кощунством. В результате одежда так и пылилась в чулане, ожидая, когда хозяин дома вспомнит о своем намерении отнести ее на церковную распродажу.

Откопать в куче вещей пару зимних сапог, вязаные варежки и шерстяную шапочку не составило труда.

— Откуда у вас все это? — изумленно спросила Фэйт, когда Мик, как Санта-Клаус, внес в кухню свои дары. — У вас есть сестра или дочка?

— Нет. Точнее, скажем так, я о них ничего не знаю. А вот у прежних хозяев дома были и те, и другие, насколько мне известно.

— Интересно, а почему же они оставили все эти вещи? Кстати, моя комната… то есть спальня, которую вы предоставили в мое распоряжение, явно предназначалась для маленькой девочки.

— Не знаю. Я слышал только, что прежние хозяева продали дом из-за каких-то семейных неприятностей, но я предпочитаю не совать нос в чужие дела.

— Не очень-то вы любопытны, — заметила Фэйт.

— Отчего же, иногда я бываю очень даже любопытен, — неохотно возразил Мик. — Но чем старше я становлюсь, тем меньше у меня времени для праздного любопытства.

На самом деле Мик предпочитал жить по принципу: меньше знаешь — крепче спишь.

— А теперь вперед, — грубовато скомандовал он. — Надевайте сапоги, и в путь. Вас ждет знакомство с самой настоящей вайомингской метелью. — После чего вам навсегда расхочется иметь дело с нашим климатом, закончил он про себя. Человеку свойственно надеяться на чудо, даже если жизнь постоянно оставляет его с носом.

Десяти минут пребывания на морозе вполне хватит удовлетворить ее любопытство.

Однако он мог бы поклясться, что не помнит, когда последний раз видел сияющее таким восхищением и счастьем лицо, как у Фэйт, открывшей для себя настоящую зиму. Что бы там ни было у нее за плечами, эта хрупкая женщина не утратила способности наслаждаться бесконечным многообразием жизни, и Мику при виде этого стало немного не по себе, потому что он-то совершенно определенно такую способность потерял. Он попытался припомнить, когда сам последний раз был столь бездумно счастлив — и не смог. Да и был ли он вообще когда-нибудь счастлив?