Александр Зорич - Пилот на войне

• Название: Пилот на войне
• Автор: Александр Зорич
• Издательство: Астрель
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39121-7

Война между Конкордией и Объединенными Нациями, возглавляемыми Российской Директорией, стала одним из крупнейших астрополитических потрясений третьего тысячелетия.

В космосе сошлись бронированные армады. Сотни боевых звездолетов — линкоры, авианосцы, фрегаты, мониторы — обрушили друг на друга потоки стали и огня. Конкордианские десанты, воспользовавшись фактором оперативной внезапности, захватили ключевые планеты пограничья — Грозный, Клару, Лючию, Махаон.

В эти страшные дни, когда судьба Отечества повисла на волоске, грудью на защиту России встали пилоты боевых флуггеров. Отражая массированные налеты врага, атакуя неприятельские звездолеты сквозь убийственный огонь зениток, они похоронили надежды конкордианцев на скорую победу. А затем пришел черед генерального сражения — Битвы за Восемьсот Первый парсек…

Лейтенант Андрей Румянцев — в действующем флоте. Что ждет его и пилотов 19-го отдельного авиакрыла в судьбоносных сражениях 2622 года?

---

Официантки не обижались, потому что с пониманием.

А мы тупо жрали.

Хотелось спать, но спать не моглось, откуда бралась фрустрация, ясно читавшаяся в потухших глазах честной компании. Не моглось — это потому что, как я уже говорил, проклятые стимуляторы все еще бродили в крови.

За столом с Бердником во главе теплился вялый разговор.

— Зачем мы тут так страшно мудохаемся? — спросил младлей Сенявин, нормальный летун из казанской Академии.

— Затем, что перед генеральным штурмом силы копят. А мы уже туточки. Вот нас и применяют во все дыхательные, — ответил его однокашник, младший лейтенант Синяков.

Обоих прислали нам на усиление еще на Восемьсот Первом парсеке. Оба успели повоевать, так что вполне вписались в строй. Вписались, кстати, под кличками Синяк Первый и Синяк Второй. Первый — Сенявин — обладатель славной военно-морской фамилии, очень обижался.

«Я не Сынявин! Я Сенявин!» — вот такая наивная отмазка, потому как, если прилипло, не отклеишь.

А Второй — ничего, носил с гордостью.

— Это понятно, — сказал Сенявин сквозь котлету. — Я не про «туточки». Я про вообще.

Широкая постановка вопроса! «Про вообще» я в те минуты был не готов, зато нашелся Бердник, на правах командира.

— Мы вообще ради людей воюем. За наших, против клонских. Что непонятного?

— Да! — Сенявин отогнал вилкой то ли невидимую муху, которых здесь не водилось, то ли неприятный запах. — Люди! Что они вообще знают! Что им вообще нужно! Уверен, что им, гражданским, эта война — как от бетона до линкорского ГКП! Далеко, не видно и, в общем, по хрену.

— Послушай, Синяк-раз, людям сто процентов по хрену мешалкой. Людям надо, чтобы тепло, светло, было что пожрать и бабу симпатичную под боком. Ну, или мужика. Культура опять же. А наша задача, наша с тобой, Синяк, обеспечивать! Чтобы в людей не стреляли, не бросали бомб, не угоняли на работы по укреплению мощи любимой конкордианской родины. — Это Веня Оршев не выдержал, и в сторону Бердника: — Простите, Григорий Алексеевич, перебил вас. Наболело.

— Ничего-ничего, Веня. Учитесь, сынки, доходчиво излагает!

— Можно подумать, наши их на работу не угонят, ха! — пробубнил Сенявин, уткнувшийся в тарелку, но не растерявший задора.

— Так то наши. — Я победно звякнул вилкой и взялся за кружку с ароматнейшим чаем. — Наши — пусть, не жалко.

— Справедливость опять-таки. — Веня тоже обратился к чаю.

— Мы воюем, им — работать. Война, она всех касается, — постановил Синяк Второй.

— Справедливость — это хорошо, это правильно. Вы мне вот что объясните, ну, как старшие товарищи, что ж мы с ходу Керсасп не взяли? Хордад — вот он, наш! С чего Керсаспу такое исключение? Товарищ капитан первого ранга? — поинтересовался стратегией Беркут-4.

Беркут-4 — «стюардесса». Бойкий зеленоглазый парень с залихватским брюнетистым чубом. Попал на конвейер переподготовки из Института Гражданского транспорта, то есть даже вуз у него был непрофильный. Зато занимался в авиаклубе! Звали Беркута-4 Степаном Воропаевым. Самым он был, кстати, перспективным из всех «стюардесс».

— Это ты вон у Румянцева спрашивай. — Бердник ткнул в мою сторону дымящейся кружкой. — Андрей у нас по Паркиде специалист. И нечего так на меня смотреть, Румянцев! Это в рекомендации ГАБ так написано! Вот и давай оправдывай!

Ну удружил, товарищ Иванов! Ладно, сейчас я оправдаю. Я Керсасп видел своими собственными глазами, в отличие от всего собрания.

— Степа, скажи, а отчего так вышло, что даже линкоры не залетали над Керсаспом в зону прямого выстрела? — спросил я для затравки.

— Не знаю, — сознался Воропаев.

— А ты знаешь, Степа, что такое «башня ПКО»?

— Ну… — протянул тот, — башня противокосмической обороны…

— Башня! А в реалиях Керсаспа — цитадель! Километр в поперечнике и семь сотен метров в высоту! Тридцать подземных уровней! Все внешние и все несущие стены имеют порядка пятидесяти метров толщины! Фортификационный бетон с титанировой арматурой! Каждый арматурный прут с твою руку! Слой армированного бетона восемь метров, слой пластика — метр и так далее. Внутри герметичные отсеки, как на линкоре: с полной автономностью, системами пожаротушения и всем прочим. Жизненно важные боевые части заключены в отдельные бронекапсулы на амортизаторах в спецбункерах. Я реакторные, крюйт-камеры и командные посты имею в виду. Считается, что цитадель выдерживает прямое попадание ядерного боеприпаса в сто килотонн! И продолжает функционировать. Чтобы вывести ее из строя, требуется до десяти тактических термоядерных боеголовок! Впечатлился?

Все слушали вашего покорного слугу, раскрыв рты. Даже Бердник, что приятно. И трескать перестали, что вообще для военных людей редкость. Любим мы, любим, когда про боевые объекты со знанием дела!

— Ну, тогда впечатляйся дальше. До пятидесяти точек объектового ПКО в подъемных бронеколпаках. Лазернопушечные турели, если быть точным. Зональное ПКО — двадцать пять ракетных установок малого-среднего радиуса. То же самое — подъемные бронебашни. Двенадцать сверхзащищенных пусковых шахт для тяжелых ракет. Каждая шахта — это полистальная труба со стенкой в полметра. Все звенья имеют подвижные сочленения, так что фактически это не труба, а гибкий шланг. Такие вот направляющие помещены в бетонные контейнеры, заполненные кинетическим гелем. Так что, сам понимаешь, даже прямое попадание в контейнер не приводит к разрушению самой шахты. Выпускные люки — броня в четыре метра, как бронепояс линкора! А на закуску дюжина сверхмощных плазменных орудий в спаренных установках. Это на тот случай, если монитор или фрегат войдет в атмосферу на малой дистанции. Кстати, они и до орбиты вполне добивают. И по наземным целям очень даже способны. Плюс полк пехоты внутри, дивизион мобильных зениток, оборудованные позиции для ПЗРК. И самое главное! Таких цитаделей восемь штук! И все соединены подземными галереями, где даже монорельс имеется. Вывод такой: Керсасп невозможно атаковать с ходу. Пока целы башни ПКО, ни один борт с десантом на космодром не сядет, даже X-крейсер. А ведь там, кроме башен, еще ого-го какая инфраструктура! Керсасп — это целый люксогенодобывающий город, который очень желательно занять в относительной целости, иначе зачем затевать всю бодягу? Понял, Степа?

— По-о-онял… — Воропаев сражен.

И все сражены.

— Ты это откуда? Ну… выяснил? — Общий вопрос из уст старшего лейтенанта Титова, ВРИО командира И-03, и вроде как моего начальника.

— Данные СР-сканирования, — коротко ответил я, взглянув на всех эдак со значением. Мол, больше не спрашивайте.

— Охренеть, — резюмировал Оршев. — Титанировая арматура! Это же из золота дешевле выйдет! Сколько такая дрянь стоила?!

— Думаю, ты, Веня, столько не зарабатываешь. А из золота, конечно, дешевле, да только толку с него, с золота? Всё, говорим спасибо мамочкам и в койку. — Бердник встал. — Приказываю спать. Минимум четыре часа двадцать минут нас не трогают. У всех проблемы из-за стимуляторов — приказываю, вы слышите? Приказываю заглотить снотворного. Вы обязаны выспаться! Р-р-разойдись!

М-да.

Потрясающая уверенность в том, что за четыре часа двадцать минут можно выспаться. Хотя тот, кто тогда летал, знает — можно!

Кто дрых урывками по десять минут в ложементе, пока техники заправляют флуггер, в нормальной койке за четыре часа придавит на массу так, что только держись!

Выбравшись на вольный вонючий воздух, я почуял, что начинаю вырубаться безо всяких снотворных. Стимуляторы стимуляторами, но меня только что отпустило. Боевая пружина ослабла, а вместе с ней ноги, руки и голова.

Пока спускался по трапу, засек Сашку Пушкина, который крался куда-то вдоль ряда «Андромед» с кульком в руках и выражением умеренной жадности над обтюратором ПДУ.

К бабе идет? Не иначе. Если и не к бабе, зачем человека беспокоить? Когда такое сложное выражение на лице, не стоит.

А все-таки хорошо, что Пушкин вернулся! Вот только когда успел? Исчез в свою секретную командировку, и тут на тебе — Сашка! Еще одним строевым офицером больше, пусть в И-02, а все равно — у нас. Хоть бы поздороваться забрел, скотина…

Хотя куда? И когда? Мы ж сутки в воздухе. А так подумать: Саша ведь тоже вряд ли скучал, вместе со всей эскадрильей!

С подобными несложными умопостроениями в голове я добрался до койки и там умер, испуская противные запахи.

Следующий день стал продолжением дня предыдущего. С той лишь разницей, что начался, как положено, восходом солнца, а не воплем корабельной трансляции, что, мол, «на корабле утро». Вопль трансляции, впрочем, прилагался.

Мы с Веней вылетели из коек по тревоге и помчались на импровизированный плац. Там уже строилось все наше доблестное авиакрыло. Эскадрильи в две шеренги, комэск правофланговым на шаг впереди.