Гала - История влюбленного демона

• Название: История влюбленного демона
• Автор: Гала
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Все, что вы совершили, когда-нибудь вернется к вам. И кто знает, какие преграды придется преодолеть влюбленному демону, чтобы вернуть себе не только любимую, но и саму жизнь… Вы можете это узнать.

Окончания нет и уже никогда не будет…

---

— Ты?! — Филлис, помотала головой, стряхивая остатки сна, и резко села на постели. — Господи! Ты жива? Тебе удалось…

— Нет. Не удалось. — Жрица покачала головой. — Это мои последние минуты в круге вечного странствия души.

Она помолчала.

— Я пришла к тебе, чтобы выполнить обещание, данное Коннору, — продолжила она.

— Коннору? — Фил насторожилась. — А что ты ему обещала?

— Он хотел знать, как книга наших предков стала Книгой Посвящения, а я — Верховной Жрицей.

— ВАШИХ предков? — с изумлением повторила Филлис слова Жрицы.

Та усмехнулась.

— Ты не ослышалась. Я сказала — наших, потому что мы с Коннором Тайлором и Дайаной Дрейк происходим из одного рода.

Филлис открыла рот и уставилась на Верховную Жрицу.

— Это — долгий разговор и когда-нибудь Коннор расскажет тебе все подробно. А вот Книга… — она задумчиво посмотрела в пространство.

— Когда-то ты сказала, что я не знаю, что такое любовь, — Жрица слегка улыбнулась. — Ты ошиблась. Как ни странно, именно любовь сделала Книгу Посвящения самой драгоценной в мире старой магии.

Она откинулась на спину и, вздохнув, начала свой рассказ.

— Это было давно. Очень давно. В моей земной жизни мне повезло. Я встретила человека, которого если не любила, то очень уважала. Мы поженились и были счастливы. И мне казалось, что больше ничего в жизни не нужно. Мы перебрались на небольшое ранчо недалеко от маленького городка, где в родительском доме жила семья моей сестры. Это было довольно тревожное время постоянных стычек белых переселенцев с индейцами. Но нас они не беспокоили. Еще при жизни матери у нашей семьи установились неплохие отношения с их знахарями. Мы помогали друг другу, если была необходимость.

Верховная Жрица осторожно провела ладонью по юбке, разглаживая незаметную складку.

— Муж занимался хозяйством, а я с успехом — поверь мне — врачевала. Но, несмотря на то, что мне помогала старуха-индианка, моя няня, работы все прибавлялось. Я уже не могла заниматься хозяйством, потому что у меня совсем не было времени. Как раз в это время, на ферму зашел парень, который искал работу. Мы предложили ему остаться у нас. Расспрашивая его о том, что он умеет делать, муж только удивленно поднимал брови: молодой человек готов был делать все, что угодно и при этом не просил особой платы. Парень много знал. И мне он показался странным, потому что был слишком начитанным для простого сельского жителя. И звали его странно — Гаут. Впрочем, он мог назвать себя, как угодно. Тогда не было принято спрашивать какие-нибудь документы. Гаут был красивым темноволосым молодым человеком, высоким и статным. Правда, он не был крепким парнем, похожим на наших ковбоев. Скорее был мускулистым, но гибким, как хлыст. Я подумала, что это какой-нибудь свихнувшийся городской чудак, который скоро бросит работу и уйдет. Но Гаут работал наравне с мужем, не отказываясь ни от каких поручений.

Филлис напряженно слушала рассказ своей необычной гостьи и не сводила с нее глаз.

— Потом я стала замечать, что он внимательно следит за тем, как я собираю травы, — продолжала Жрица. — А иногда даже показывал мне новые растения, хотя я и так довольно много знала. По-прежнему, все рецепты, заговоры записывались в Книгу — так завещала мне мать. Но то, что советовал мне Гаут, действительно, делало травы, мази и настои более сильными и надежными. Еще более удивительным было, как он умел общаться с людьми. Когда вместе с такими же работягами он заходил в лавку или салун, Гаут мог ничего не говорить, но под его взглядом прекращались самые громкие ссоры. Если же дело доходило до стрельбы, то с его появлением, револьверы опускались как бы сами собой. При этом, он не был безобидной «божьей коровкой». Было просто невозможно представить себе, что кто-то осмелится поднять на него руку или рядом с ним один человек ударит другого. Таких Гаут умел останавливать, лишь коротко взглянув. Как это получалось — никто не знал. Но хотя те, кто вмешивался в чужую драку, обычно становились врагами, на него почему-то даже самые свирепые забияки не таили зла. Его с уважением и доброй насмешкой называли «миротворец». Гаута всегда звали, если надо было помирить поссорившихся друзей или влюбленных, успокоить разбушевавшихся выпивох или рассудить спор, доходивший до драки.

Женщина ненадолго замолчала, а потом, вздохнув, опять начала свой рассказ.

— Он умел понимать животных и птиц. Наши ковбои рассказывали, что Гаут освобождал птиц, попавших в силки, и никогда не убивал змей. Ему ничего не стоило подозвать умчавшуюся в прерии лошадь или найти потерявшегося жеребенка. Гаут, смеясь, пересвистывался с песчаной совой и мог подзадорить лягушек, распевающих свои вечерние серенады. Даже одинокие койоты, знавшие, чего можно ждать от ковбоев, не убегали от него со страхом, но и не преследовали его стаей, даже если он ехал ночью один. Гаут мог повернуть в нужном направлении все стадо, стоило ему только пристально посмотреть на ведущего быка.

Жрица закрыла глаза. Чувствовалось, что она вся во власти воспоминаний. Помолчав немного и глубоко вздохнув, женщина выпрямилась на кушетке и продолжила:

— А, в общем, ничего необычного не происходило. Ну, знал парень определенные особенности растений и животных, ну, умел уважительно говорить с людьми — что тут необычного? И я относилась к нему так же, как все — с уважением и неким исследовательским интересом.

— Так было до тех пор, пока не заболел мой муж. Сначала я думала, что это — обычная простуда, и все делала так, как учила меня бабушка. К тому же я сама придумала великолепный настой, который снимал воспаление даже при лихорадке. Но ничего не помогало. Бедный Джон — так звали моего мужа — угасал. Я была в отчаянии. Он был мне мужем, другом, помощником, словом — всем. Потерять его было бы для меня страшным ударом. Я попросила Гаута остаться дома, потому что он мог помогать мне во всем. Кроме того, практически всю работу по хозяйству, которую раньше выполняли они вдвоем с Джоном, Гаут теперь делал один. Я удивлялась, как он не падает с ног от усталости. А я дни и ночи выхаживала мужа, предоставив заботу о доме и ферме моему помощнику и моей няне.

Филлис сидела на кровати, закутавшись в халат. Она забыла про сон и теперь смотрела на женщину, вся превратившись в слух. Жрица долго молчала, а потом нежная улыбка озарила ее бледное лицо.

— Я поняла, что полюбила его, той ночью, когда, лихорадочно пролистав свою книгу, услышала, как он вошел в комнату. Отчаявшись найти хоть что-нибудь, чтобы помочь Джону, я уронила голову на книгу и тихо плакала. Когда Гаут, склонившись надо мной, положил мне руку на плечо, я вздрогнула от неожиданности. Подняв голову, я увидела его глаза. Впервые так близко. В них было столько участия, понимания и любви, что я как будто прозрела в эту секунду. Как будто искра пролетела между нами, и ушло отчаяние и чувство собственного бессилия. Меня вдруг охватило ощущение неимоверного счастья… — Жрица медленно провела рукой по лбу и закрыла глаза, очевидно заново переживая те же чувства.

Она замолчала, задумавшись и, казалось, забыла о том, что происходило сейчас. И Филлис покорно ждала, боясь прервать это необычное повествование. На губах Жрицы блуждала нежная улыбка.

— Я, казалось, растворилась в его глазах, в том пламени, которое полыхало в них, — еле слышно прошептала она.

Филлис закусила губу. Ее вдруг пронзило ощущение пылких поцелуев Коннора, о прикосновениях его сильных и ласковых рук. Она судорожно вздохнула, и Жрица открыла глаза.

— Знаешь ли ты это чувство, когда кажется, что сердце останавливается потому, что любовь и нежность переполняют его? — Теперь женщина смотрела на Филлис взглядом, который, казалось, проникал в душу, не оставляя закрытым ни один ее уголок. — Когда глаза искрятся, голос становится звонким и мелодичным, а тело гибким и послушным, ощущая каждой клеточкой присутствие любимого человека? Когда, не слыша шагов, не видя, можешь точно сказать, что к тебе идет именно он, а не кто-то другой? Вижу, что знаешь, — понимающе усмехнулась Жрица.

— Так было и со мной, — продолжила она. — С этой ночи все пошло не так. Джону становилось все хуже. Я уже отчаялась ему помочь. С Гаутом мы старались не встречаться даже взглядом. Но если случайно кто-нибудь из нас касался другого, как будто молния пронзала тело. Больше всего я боялась, что необычное чувство, которое я испытывала к этому странному парню, превратится в банальный роман между хозяйкой и работником. Такие случаи с удовольствием обсуждались фермершами на ярмарке в городке. Я запрещала себе думать о нем. Но когда Гаут молча входил в комнату, где лежал Джон, я вся сжималась, и надеялась, что он не заметит этого. К счастью, этого вообще не замечал никто. И только моя няня поняла все. Как-то раз, когда Гаут вышел из комнаты, она подошла ко мне, взяла в свои ладони мое лицо и долго смотрела мне в глаза печальным и проникновенным взглядом. А потом тихо сказала: «Девочка моя…». И больше ничего. Наверное, она знала и другое…