Степан Пичугов - Неизведанными путями

• Название: Неизведанными путями
• Автор: Степан Пичугов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1958

Книга представляет собой воспоминания одного из активных участников гражданской войны на Урале командира полка Степана Герасимовича Пичугова.

В ней рассказывается о возникновении первых отрядов Красной Армии, о превращении их в ходе боев с белочехами и колчаковскими войсками в регулярные части — полки и дивизии, об особенностях боевых действий на Урале, о разгроме ставленника Антанты Колчака и различных антисоветских банд на Урале и в Сибири.

В книге живо описаны характеры и героические подвиги многих командиров и бойцов Красной Армии.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Последний батальон размещался в городе Барнауле. Этот батальон все время находился в движении, он оперировал главным образом в Кузнецком уезде, где сейчас размещается крупнейший металлургический комбинат. Батальон охотился за бандой анархиста Рогова. Это был неуловимый и опасный бандитский главарь. Шайка его состояла из уголовников и «обиженных» Советской властью, именовавших себя «партизанами Кузнецкого уезда». Это был своего рода сибирский Махно. На черном знамени банды было написано: «Анархия — мать порядка». Лозунг Рогова был: «Церкви и тюрьмы сравняем с землей». В знак презрения к церкви он носил галифе, сшитое из поповских риз, а попона под седлом его лошади была сделана из черно-серебряной ризы.

Когда Рогов наскакивал на какое-либо село или город, он в первую очередь громил Совет, церковь и тюрьму, если таковая была. От него прятались и председатель Совета и поп.

* * *

В конце мая 1920 года я в составе небольшой комиссии — помполита Фалькова, наштабрига Залесского, председателя бригадного трибунала Перевозщикова и еще двух — трех человек из политотдела бригады — отправился на пароходе «Урицкий» по реке Обь в Томск, чтобы провести смотр находившихся там частей бригады. День был прекрасный, солнечный. В каютах не сиделось, и народ высыпал на палубу. Много ехало гражданского населения, целыми семьями, с детьми и разным домашним скарбом. Вышли и мы на верхнюю палубу, чтобы полюбоваться многоводной сибирской рекой. Обь разливалась широким морем, катя свои шумные воды по сибирским просторам. Берега ее играли на солнце изумрудом хвойных лесов, где легко могли укрыться и дикие звери и бандиты, которых в то время в Сибири было много.

Вдали уже виднелись колокольни старинного сибирского села Колывань.

Резко и отрывисто прозвучала над простором речных вод сирена парохода. Ей с такой же силой отдалось эхо многовековых лесов, вплотную подступивших к пустынной пристани Колывань.

Пристань, видимо, нужна была здесь для того, чтобы пароход мог запастись топливом. Сама пристань ничего особенного не представляла: пустынный берег, малюсенькая будочка сторожа, два врытых в землю столба для причала, небольшой помост над рекой для схода с парохода — вот и все.

Небольшую поляну у пристани окружали заросли кустарника, дальше шел дремучий, хвойный бор, перемежавшийся с густыми порослями лиственных пород.

На пристани, кроме старика сторожа и еще одного человека средних лет, одетого в темный костюм военного покроя, никого не было видно. Она была тихой, безлюдной и казалась вымершей. Человек в темном костюме неотступно следовал за сторожем, держа правую руку за спиной.

Когда с парохода подали чалки и сторож закрепил их за врытые в землю столбы, человек в черном грубо оттолкнул сторожа и, выступив вперед, резко поднял вверх правую руку, в которой был зажат пистолет. И тут же из кустов, окружавших пристань, как по команде, раздался недружный, но сильный залп. Пассажиры в страхе шарахнулись с палубы и разбежались по своим каютам.

— В чем дело, товарищ? — крикнул я с палубы человеку в черном. — Почему стрельба?

Он, не отвечая на мой вопрос, грубо и повелительно крикнул:

— Товарищей здесь нет! Пароход объявляю арестованным. Предлагаю всем сойти на берег и сдать немедленно, у кого есть, оружие.

Я уже хотел было, козыряя именем начальника вооруженных сил губернии, потребовать прекратить это безобразие, но тут увидел, как из кустов, окружавших поляну, выступила довольно густая цепь вооруженных чем попало бородачей и стала полукольцом охватывать пристань. Запнувшись на первом слове, я быстро прикусил язык и подался в свою каюту. Имя начальника вооруженных сил губернии здесь уже не могло помочь.

В моей каюте оказались все члены комиссии. Они, видимо, ждали моего прихода, чтобы узнать, что случилось и что за люди стреляли по пароходу, но я знал столько же, сколько и все. Мы предполагали, что это какие-то бандиты, которых в то время было много, но позднее узнали, что это был отряд повстанцев. В Колыване вспыхнуло кулацкое восстание, которое быстро распространилось, охватив довольно большой район.

Пароход был рейсовый, пассажирский, на нем следовали обыкновенные штатские пассажиры, много было женщин с детьми, которых особенно сильно напугала стрельба. Из военных следовала только наша небольшая группа, да внизу в трюме находилась штрафная команда красноармейцев, человек пятьдесят. Вооружения ни у нас, ни у штрафников не имелось. Да если бы оно и было, опереться в таком положении на штрафников было опасно. Давать отпор мы не могли. Поэтому решено было попрятать документы, рассыпаться среди штатских пассажиров и не открывать своих действительных фамилий и служебного положения. Дальше действовать, как подскажет каждому обстановка. Формы военной у нас не было ни у кого. Единственный шлем был у Перевозщикова и мы порекомендовали ему спрятать его. Свое удостоверение личности я засунул за зеркало в каюте.

Пассажиры постепенно сходили с парохода и размещались на полянке, окруженной цепью повстанцев. Стал продвигаться к трапу и я.

На берегу, у трапа, стояли два человека. Один из них ощупывал карманы, чтобы не пропустить с оружием, другой, что был в темном костюме, видимо руководитель отряда, бегло проверял документы. Около него уже скопилась группа людей, ожидавших своей очереди.

Зажав в руке вместо документа какую-то бумажку, я подошел к стоящим на проверку в тот момент, когда он читал какой-то документ и за чтением не заметил меня. Я тут же постарался нырнуть в толпу пассажиров с проверенными документами. Это мне удалось.

Но я почувствовал, что рано или поздно у меня потребуют документы, и тогда пропал. Мысль лихорадочно работала: «Надо бежать. Но как? Прорваться через цепь? Немедленно пристрелят или приколют. Пристроиться к штрафникам, как это сделал помполит Фальков? Не выйдет: на рядового бойца я не походил, и шинель у меня хорошо пригнана, да еще и шпоры на ногах. Как я не сообразил снять их в каюте? — ругал я себя. — Но что же делать?» И тут вспомнил анекдотический рассказ, который слышал когда-то на фронте. Русский солдат, убегая ночью из немецкого плена, уже миновал передовые окопы немцев и был между нашими и немецкими линиями окопов, когда немецкий часовой заметил его и окликнул. Солдат не побежал, а присел на корточки и сделал вид, что оправляется. А когда часовой успокоился и перестал за ним наблюдать, он лег и уполз к своим.

«А что если мне сделать так же?» — подумал я.

Смело и не спеша я направился к цепи, окружавшей поляну, делая вид, что хочу оправиться. Подходя к ней вплотную, я притворился, что мне невмоготу, загнул шинель и начал отстегивать подтяжки. Бородачи меня не остановили, но, чтобы не вызвать подозрения, я, отойдя от цепи несколько шагов, присел. Наблюдавший за мной повстанец крикнул:

— Отойди подальше, чтоб не воняло.

Я, как бы нехотя, отошел еще метров пятнадцать — двадцать и вновь присел. Кусты скрыли меня. Я немедленно лег и пополз дальше. Шпоры гремели. Выругавшись, отцепил их, отполз еще немного в чащу густых и высоких кустов, потом встал во весь рост и, резко изменив направление, побежал. Бежал, пока не выбился из сил, потом пошел, держа направление на Новониколаевск.

Чтобы не заблудиться, я вынужден был идти недалеко от берега реки, и поэтому мне часто приходилось или продираться сквозь чащу кустов, или перелезать через толстые стволы бурелома, или брести по воде через заросли реки. Так я пробирался весь день и всю ночь и к утру, еле двигаясь, пришел в Новониколаевск. Разбудив спавшего безмятежным сном председателя губчека товарища Пупко, я рассказал ему о случившемся.

Он с трудом верил тому, что я рассказывал, потом спросил:

— Что будем делать?

Посоветовавшись, решили взять другой пароход и направить его с войсками на пристань Колывань.

Так и сделали. К полудню мы уже двигались по реке. На пароходе было две роты Новониколаевского батальона. Не доходя километров двух до пристани Колывань, одну роту мы высадили на берег и послали ее в обход пристани, а со второй ротой подошли с реки. Завидя пароход с войсками, повстанцы разбежались.

К нашему счастью, пароход «Урицкий» был на том же месте. Члены комиссии содержались под стражей, тут же на пароходе. Их мы освободили. Не оказалось только председателя трибунала Перевозщикова. Его, как мы выяснили, повстанцы отправили в Колывань, где был центр кулацкого восстания.

Председатель бригадного трибунала Перевозщиков

Восстание это длилось больше двух недель и охватило широкий район. Справиться своими силами Новониколаевск не мог, и ликвидировать его нам помогла одна из бригад, кажется, 51-й дивизии, которая перебрасывалась в это время с востока на юг, на ликвидацию черного барона Врангеля. Командовал бригадой товарищ Грязнов.