Евгений Попов - Арбайт. Широкое полотно

• Название: Арбайт. Широкое полотно
• Автор: Евгений Попов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41589-0

Новая книга Евгения Попова — «АРБАЙТ. Широкое полотно» — первый в русской литературе интернет-роман. Он писался в Живом Журнале evgpopov, и развернувшаяся в комментариях бурная полемика стала частью текста. Книга поражает добротой, юмором и одновременно — неприятием всякого рода высокопарных словес и фальшивых ситуаций нового застоя, возникшего в нашей стране на исходе двадцати лет ее постперестроечной свободы.

---

Шли годы. Когда наступили новые времена пришествия капитализма на многострадальную русскую почву, Горич и Гдов частенько вспоминали эту нелепую встречу, последовавшую за ней пьянку с ночным коммунякой и помирившимися общепитовскими тетками, одна из которых спела для веселья песню из репертуара Аллы Пугачевой, а другая сплясала на столе танец «Цыганочка с выходом».

И всё гадали Гдов и Горич, чем нынче занимается их тогдашний собутыльник? Кто он сейчас? В какой области добился новых успехов? Что у него, интересно, теперь вместо агитации и пропаганды? Газ, нефть, металл, медицина, страховки или просто, как обычно, власть?

Эх ты, жизнь, эх ты, жизнь проклятая! Увы, бедняга Горич умер в прошлом году, и его, коренного москвича, похоронили у черта на куличках на каком-то загородном кладбище, о существовании которого Гдов до этих похорон и понятия не имел. Удивительно, но непосредственно перед смертью Роман Владиславович, всю жизнь пребывавший в нищете, немного разбогател, приторговывая антиквариатом и авангардной живописью. Вставил фарфоровые зубы, сделал евроремонт в своей перманентно запущенной квартире, завел породистую собачонку такую лохматенькую…

— Да уж, сюжет, как говорится, товарищи, — только и сказал Гдов, ибо так разволновался, что в этот день уже не мог больше работать и.

ВОПРОСЫ, НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ УГЛУБЛЕННОГО ВОСПРИЯТИЯ ГЛАВЫ XXXVII

1. Любите ли вы? Любите, еще раз спрашиваю, слова «креативный», «креатив», являющиеся основной визитной карточкой нашей эпохи? Правильно ли вы их понимаете? Означают ли они что-нибудь вообще или являются типичным собачьим сленгом новой эпохи? Какие еще сленговые слова подобного толка вы знаете?

2. Что было в СССР с теми, кого записали в тунеядцы?

3. Были ли в СССР ночные продовольственные магазины? Где в СССР можно было купить ночью еду и выпивку? Возможно ли это технически — сплясать на провинциальном ресторанном столе цыганочку с выходом?

4. Чем агитация отличается от пропаганды, а социализм от капитализма?

5. И если всерьез, то кем, вы думаете, реально мог стать пьяный коммунистический заведующий в новом российском социуме?

Глава XXXVIII ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ?

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно на тему писательской «новой искренности, деликатности». О том, что лично ему обрыдла всякая это такая условная проза: различного сорта и качества фэнтези, антиутопии и другие гипотетические тексты сослагательного наклонения, повествующие о том, что могло бы быть в России, а не о том, что происходит у нас на самом деле и в наши дни — для кого счастливые, а для кого и окаянные. Боятся, что ли, креативные писатели нашей суровой действительности? А может, отдельных ее властных представителей, которые нынче крепко взяли за хобот телевидение и журналистику, но пока что, слава Богу, не лезут в собственно художественную литературу. Многие как бы апокалиптические авторы пугают, как бы подмигивая и пришепетывая: я, господа, ужас и макабр описываю, я крутой интеллектуал, я матом ругаюсь, но вы же понимаете, товарищи, что все это — понарошку и к действительности мой бунт отношения мало имеет, мы ж с вами люди просвещенные, цивилизованные, политкорректные, одной крови, да?

Се есть элита. Элита, да?

С другого боку — попса, менты, ворьё, офисный планктон, одуревшие от денег насельники Рублевки, низкосортные дураки и дурочки. Иртыш, впадающий в Иппокрену. Чернуха, впадающая в гламур. Гламур, впадающий в чернуху.

— Я хочу читать книги, написанные о людях и для людей, — бормотал Гдов, — я хочу знать ответ на вопрос, некогда заданный Василием Макаровичем Шукшиным, «что с нами происходит?».

Что происходит?

Вот как-то раз Гдов гулял в подмосковной роще понад быстрой речкою Истрой, которая вытекает из Истринского водохранилища и впадает в Москву-реку около села Петрово-Дальнее, где закончил свои дни на государственной даче первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, взятый под домашний арест своим сменщиком Леонидом Ильичем Брежневым, секретарем вскоре уж совсем генеральным. Гулял и думал над словами писателя Кабакова о том, что многие современные россияне вне зависимости от их национальности воспринимают место своего жительства как временную юрту, а окружающее их пространство считают древней степью. «Только этим, — думал Гдов, пробираясь по заросшей тропинке через прибрежные кусты, — можно объяснить тот удивительный факт, что на крутых склонах Истры выросли богатые новорусские виллы, а все эти склоны засыпаны отвратительным помоечным мусором. Или если простые московские мещане приезжают в своих дешевеньких иномарках на здешние полянки пожарить шашлычок, то обязательно оставляют после себя гору битых бутылок, пластиковые пакеты и прочую мерзость».

Внезапно случилось нечто: присевшей на секундочку дамы круглая белая жопа внезапно появилась пред глазами Гдова в зарослях кустов, из нее лилась желтая вода. Через секундочку белая жопа поднялась, как полная луна на темном небосводе. Дама натянула трусы, поправила платье, лениво оглянулась на Гдова и ушла, присоединившись к остальным мещанам, которые уже хлопотали оживленно вокруг костра, как дикари в книге Даниеля Дефо «Робинзон Крузо». Прежние дикари, кстати, выгодно отличались от нынешних тем, что свой мусор съедали или сжигали, отчего мусор на планете тогда практически отсутствовал, чистота царила на планете.

— Ну и какая, на хер, тут может быть новая искренность, деликатность в рамках подобного нынешнего безобразия и распада? — Писатель Гдов вновь задался этим сакраментальным вопросом и так разволновался, что в этот день уже не мог больше и работать.

ВОПРОСЫ, ПОЯСНЯЮЩИЕ И НАПРАВЛЯЮЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ ГЛАВЫ XXXVIII

1. Что это такое, на ваш взгляд, писательская «новая искренность, деликатность»? Направление ли это? Если да, то кого из современных представителей этого направления вы знаете? Можно ли считать писателя Кабакова представителем «новой искренности», если он некогда сочинил антиутопию «Невозвращенец»? Можно ли считать таковым живущего в Красноярске Эдуарда Русакова? Или живущего во Владимире Анатолия Гаврилова?

2. Почему власть, взяв за хобот телевидение и журналистику, пока что не лезет, к счастью, в собственно художественную литературу? Долго ли продлится такая писательско-читательская идиллия? Идиллия ли это?

3. Прав ли писатель Кабаков в том, что многие современные россияне воспринимают место своего жительства как временную юрту, а окружающее их пространство считают древней степью? Влияет ли национальность на это их восприятие?

4. Вообще мещане как-то цивилизовались в новые времена или остались прежними дикарями, описанными Михаилом Зощенко в его гениальных «коммунальных» рассказах? Не шокирует ли здесь вас понятно какая натуралистическая сценка, а также использование слов «жопа» и «хер»? С какого боку припека здесь фраза «Иртыш, впадающий в Иппокрену». Что вообще означает эта фраза?

5. Что с нами происходит?

Глава XXXIX «БЫВШИЙ»

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно о том, что любая власть — это грех перед Богом. К такой мысли постепенно приходит бывший олигарх, изначальный комсомолец (коммуняка, гэбэшник, убивец, тварь, чихнот — ненужное зачеркнуть, нужное прибавить). «Бывший» теперь сидит в тюрьме, его коллеги, такие же крысы, как и он сам, раздербанили весь его бизнес. Но он, как ни странно, по ходу всех своих приключений постепенно обрел то, что важнее имущества и даже власти. Он стал гуру, народ любит и уважает его за страдания. Как тех из декабристов, кого сразу не повесили, а повезли в кандалах по матушке России в Сибирь. Как Степана Тимофеевича Разина, Емельяна Ивановича Пугачева, про которых тоже вряд ли кто надумал бы сказать, что они святые.

Такая вот планировалась писателем Гдовым жизненная история с хорошим концом. Ведь немножко оптимизма отнюдь не повредит нашим усталым людям, правда, товарищи?

И еще думал Гдов: ведь за то, что олигарх был комсомольцем, служил в райкоме партии, развел вокруг себя воров, убийц и гэбэшников, он уже наказан Богом в лице посадившего его в тюремный замок вождя, а ныне премьер-министра. Поэтому Ходорковского, например, требуется немедленно освободить, а упрятать вместо него за решетку нужно других бывших комсомольцев, заимевших ни с того ни с сего миллиарды американских и европейских денег и подражающих не настоящим капиталистам, а всего лишь их развратным образам, которые создала на радость большевикам, на потеху умному народу литература так называемого социалистического реализма и сатирический журнал «Крокодил», орган ЦК КПСС. Пустить бы их, этих комсомольцев, волков позорных, по лагерям кататься — разок прокатятся, тогда они поймут, как это рекомендует всем начальствующим народная блатная песня.