Евгений Сухов - Жиган по кличке Лед

• Название: Жиган по кличке Лед
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-4569

Сколько тягот выпало на долю отчаянного крымского пацана Ильи Холодного! Выжил в лютых условиях детского дома начала 20-х годов. Получил огромный срок за «липовое» двойное убийство, уцелел в зоне и стал жиганом по кличке Лед. В войну пошел добровольцем в штрафбат, хоть это было и не по понятиям, – и снова выжил. Мотая новый срок после войны, был коронован на зоне; участвовал в «сучьей войне»… А потом по всему ГУЛАГу разнеслась весть, что законник Лед убит. И почти никто не знал, что Холодный опять выжил. И все ради цели, которая все эти годы заставляла его жить, – ради мести…

---

Однако интернатские воспитанники все-таки смогли удивить Вишневецкого, и это имело далекие и печальные последствия.

Примерно через месяц после поступления в Желтогорскую школу-интернат № 1 Борис Леонидович зашел в один из городских храмов. Он уже знал о декрете об экспроприации церковного имущества, подписанного сердобольным Владимиром Ильичем. Шла служба. Ее вел рослый священник, отец Дионисий, которого Борис Леонидович встречал уже пару раз в городе. Слаженно пел хор, немногочисленные верующие осеняли себя крестом, а бойкий церковный служка у дверей торговал свечами и образками. Служба подходила к концу, когда в храм вошли несколько человек, мало похожих на тех старушек в головных платочках, что, к сожалению, составляли теперь большинство паствы. В одном из них Борис Леонидович узнал товарища Лагина, а еще один, кажется, был не кем иным, как замечательным Левой Паливцевым, этим молодым, да ранним заместителем директора Желтогорского интерната. С товарищами были несколько дюжих комсомольцев и – для пущей солидности – двое чоновцев, сотрудников части особого назначения (ЧОН).

– Спекулянт, – кивнул один из них на служку и, захватив пятерней разом несколько больших и малых свечек, бросил прямо в рябую рожу незадачливого торговца. Тот заскулил. Паливцев важно сказал что-то об опиуме для народа, но несколько самых толстых свечей в карман все-таки сунул.

Служба окончилась. Не дожидаясь, пока прихожане покинут церковь, товарищ Лагин проследовал к отцу Дионисию и произнес:

– Вы тут главный?

– Я – настоятель этого храма. В церкви нет главных. Все мы равны перед господом… – настороженно глядя на посетителей, произнес осанистый священник. О, не самую благодарную аудиторию избрал себе отец Дионисий, и совершенно напрасно начал он в таком напыщенном тоне. Семен Андреевич извлек из кармана бумагу и протянул настоятелю. Борис Леонидович стоял у стены и наблюдал…

– Интересно? – прозвучал знакомый голос.

Вишневецкий оглянулся. В двух шагах стоял Илюха Холодный. В его руке была зажженная свечка.

– Ну… Интересно, – отозвался Борис Леонидович. – А ты что тут?

– За упокой ставил. И за здравие. Скоро тут ничего не останется.

– За чей упокой?

– Легче перечислить, за чье здравие. За собственное, кстати. Больше особенно не за кого. А за упокой сейчас как-то востребованнее. И то ли еще будет… – криво усмехнулся Илюха, и Борис Леонидович передернул плечами, вспомнив, что мальчишке идет четырнадцатый год.

Между тем отец Дионисий спрашивал:

– Цель вашего посещения?

– Вы, наверно, слышали, гражданин настоятель, что в стране голод. У нас относительно благополучно, а вот в Поволжье… – Товарищ Лагин покачал головой. – Голодают дети. В России неурожай. Зато в Канаде гигантский урожай пшеницы, и мы можем закупать продовольствие, но на это, как вы понимаете, нужны средства. Издан Декрет Совнаркома… Собственно, вы наверняка об этом знаете. У нас постановление на изъятие ценностей. Не волнуйтесь, гражданин настоятель. Мы – аккуратно и с уважением.

– Аккуратно и с уважением? – переспросил отец Дионисий, из-за его спины которого выступил рослый дьякон, с откровенным подозрением глядящий на вошедших. – Аккуратно и с уважением?

Лагин кивнул:

– Именно так. К тому же мы готовы изъять только те ценности, которые не имеют прямого отношения к богослужению, без которых можно обойтись.

– В конце концов, ни в каком Евангелии не написано, что иконы должны быть непременно в серебряном или золотом окладе, а богослужебные книги украшены драгоценными камнями, – со значительным выражением лица сказал педагог Паливцев. Его дернули за рукав: дескать, не высовывайся, раз увязался.

– Я уполномочен руководить изъятием ценностей из вашего храма, – расставил акценты Лагин.

Отец Дионисий произнес:

– Гражданин уполномоченный, власть, конечно, ваша, но я хочу заметить, что церковь автономна от государства, и потому вы не вправе…

– Чего ты с ним разговариваешь, рассусоливаешь, Семен? – откликнулся один из чоновцев. – Бери его за брюхо и тащи в кладовые. У них там немало ценностей, наши навели справки. С этой контрой нужно по-нашенски, по пролетарскому закону!

– Вот именно! – поддержал Паливцев.

– Идем отсюда! – пробормотал Борис Леонидович.

– Сейчас будет драка, – не отвечая на предложение учителя истории, проговорил Илья, – потом проломят башку дьякону или даже самому батюшке и начнут обчищать церковь. Здесь прямо напротив, в ста шагах – бывший дом купца Константинова, куда сейчас свозят все реквизированные ценности из этого района города. Все очень просто.

– Да, я знаю… я сам снимаю квартирку в доме напротив особняка Константинова. А ты откуда знаешь, что тут будет? – спросил ошарашенный Борис Леонидович.

– А что тут знать? Первую церковь за сегодня обчищают, думаете? – недобро усмехнулся мальчишка.

Между тем события начали разворачиваться в полном соответствии со словами Ильи. Посчитав аргументацию исчерпывающей, товарищ Лагин властно отстранил священника и направился к алтарю. Его настиг дьякон.

– Прочь! – проревел он. – Прочь, нечестивцы, из святого храма!

Он уже успел обильно промочить глотку горячительным, но его гнев был вполне искренним. Комсомольцы загорланили. В этот момент в церковь вбежали несколько мужчин, которых привела старушка-прихожанка в пестром платке:

– Церкву божию оскверняют, святотатцы!

Началась свалка. Наилучшие бойцовские качества проявил отец дьякон, который сломал челюсть одному из комсомольцев. Товарищ Лагин махнул рукой:

– Закрыть церковь!

Впрочем, Борис Леонидович еще успел стать свидетелем того, как отца Дионисия огрели по голове канделябром, дьякона загнали в ризницу, а двоих желтогорцев, пытавшихся помешать изъятию ценностей, застрелили.

Порядок в церкви, в том значении этого слова, которое придавал ему товарищ Лагин, был наведен далеко не сразу. Не последнюю роль сыграли в этом дюжие комсомольцы-добровольцы, которые, вместо того чтобы вразумить несознательных горожан речами о голоде или хотя бы мордобоем, рассосались по церкви с целью что-нибудь стянуть. Один из них успел поживиться массивным золотым крестом непосредственно с груди отца Дионисия, который продолжал упрямо повторять, что государство не имеет права вмешиваться в дела церкви – до тех пор, пока ему не врезали по голове канделябром и он не потерял сознания.

– Это что же такое? – пробормотал Борис Леонидович. – Нет, я все понимаю… но чтобы – церкви?..

Какой-то здоровяк в серой холщовой куртке, не обращая внимания ни на кого, нагло тащил внушительных размеров Евангелие в серебряном окладе, богато инкрустированном жемчугом. Храм отца Дионисия вообще считался одним из самых богатых в городе… Один из чоновцев окрысился на него, но тот ловко юркнул поближе к выходу, попутно огрев трофейным Евангелием по голове старушку, что привела в церковь мужчин. Однако у самых царских врат дорогу мародеру преградил суровый товарищ Лагин. Семен Андреевич молча врезал ему в подреберье и, отобрав богослужебную книгу, напутствовал грабителя еще и мощным пинком. Тот не удержался на ногах и растянулся за полу. Тут Борис Леонидович увидел его лицо. Озлобленное и красное. С мутными глазами. Это был Юрка Пыж. Только сегодня Вишневецкий выписывал ему увольнительную в город.

– Вот это номер!.. – выговорил Борис Леонидович.

– Валим отсюда, – предложил Илья, – хоть вы и учитель, историй нам пока что хватит.

Когда они очутились на улице и перевели дух, из храма снова донеслись выстрелы и надсадные вопли. Потом мимо них на крейсерской скорости промчался Юрка Пыж. Староста старшей группы сейчас походил на солдата-дезертира, бегущего с фронта.

– Да уж…

– Это еще ничего, – с самым загадочным видом сказал Илюха. – Самое интересное будет сегодня ночью. Дом Константинова – вообще мистическое место. Говорят, лет пятьдесят назад там повесилась какая-то княгиня и по дому шляется ее призрак. Говорят, многие воры, приходившие спереть что-нибудь, ужасно пугались и сами попадали в руки к городовым.

– Ты в увольнении, что так свободно расхаживаешь по городу? – спросил Вишневецкий. – Что-то я не припомню, чтобы тебе выдавали пропуск. Все-таки школа у нас – особого режима…

– Да я помню. Возвращаемся. Я ж не через вахту выходил, в отличие от нашего законопослушного Пыжа.

…Поздним вечером Борису Леонидовичу не спалось. Он вспоминал невесть откуда появившегося в церкви мародера Юрку Пыжа, который повел себя таким недетским манером, Илью, опять не по-юношески серьезного и вдумчивого, и его непонятные насмешливые слова о доме негоцианта Константинова, куда свозили церковные ценности. Вишневецкий энергично прошелся по комнате и, приблизившись к окну, сел на подоконник. Бывший особняк купца Константинова высился через дорогу. До одиннадцати часов вечера в нем кипела жизнь: в окнах вспыхивали и гасли огни, подъезжали подводы, с которых сгружали внушительные, глухо позвякивающие металлом мешки, шли вооруженные винтовками красноармейцы и чекисты в традиционных кожаных плащах. Накрапывал дождь, стекал по мокрым бокам всхрапывающих лошадей. Один раз проехал автомобиль, в котором раскатывал по городу начальник городского гарнизона. Ближе к полуночи все затихло. Горел одинокий фонарь. Конечно, дом охраняли. Разумеется, в особняке был выставлен пост охраны.