Пер Валё - Безжалостное небо

• Название: Безжалостное небо
• Автор: Пер Валё
• Издательство: Правда
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1988

Куда идет человечество? Как решить “тупиковые” социально-нравственные проблемы? Эти и многие другие вопросы затрагивают в своих произведениях писатели-фантасты Западной Европы, представленные в этом сборнике (Л.Альдани, А.Кларк, Ф.Карсак, Н.Нильсен и др.).

Размышления авторов над природой и сущностью проблем, стоящих перед миром “всеобщего благоденствия”, и попытки предложить оригинальные выходы из сложных ситуаций, несомненно, привлекут внимание читателей.

СОДЕРЖАНИЕ:

Пер Валё Стальной прыжок. Повесть (пер. со шведского И.Почиталина)

Франсис Карсак Бегство земли. Роман (пер. с французского Ф.Мендельсона)

Рассказы

Боб Шоу Свет былого (пер. с английского И.Гуровой)

Нильс Нильсен Продается планета (пер. с датского Л.Жданова)

Нильс Нильсен Никудышный музыкант (пер. с датского Л.Жданова)

Юн Бинг Буллимар (пер. с норвежского Л.Жданова)

Анна Ринонаполи Фантаст Джакомо Леопарди (пер. с итальянского Л.Вершинина)

Лино Альдани Луна двадцати рук (пер. с итальянского Л.Вершинина)

Джулио Райола План спасения (пер. с итальянского Л.Вершинина)

Герберт Франке Мутация (пер. с немецкого Е.Факторовича)

Герберт Франке Координаторша (пер. с немецкого Е.Факторовича)

Фридрих Дюрренматт Операция “Вега” (пер. с немецкого Т.Мелковой)

Бертрам Чандлер Клетка (пер. с английского Н.Колпакова)

Артур Кларк Безжалостное небо (пер. с английского И.Гуровой)

В.Пигалев. В споре о будущем

Составление и послесловие: В.А.Пигалева

Иллюстрации: Н.Г.Раковской

Москва — Издательство “ПРАВДА” 1988

---

Но гималайские горцы оставались при своем мнении. И Джордж Харпер начал опасаться, что правы были горцы, а не весь остальной мир.

Затем, когда протекло несколько долгих секунд, а все оставалось спокойно, его страх начал понемногу проходить. Наверное, у него от бессонницы возникают слуховые галлюцинации. И он заставил себя вновь вернуться к планам спасения. И уже успел снова углубиться в эти мысли, как вдруг о палатку ударилось какое-то тяжелое тело.

Харпер не завопил во всю мочь только потому, что у него от ужаса перехватило дыхание. Он был не в силах пошевельнуться. Затем он услышал, как в темноте рядом с ним сонно заворочался доктор Элвин.

— Что такое? — пробормотал ученый. — Вам нехорошо?

Харпер почувствовал, что Элвин перевернулся на другой бок, и понял, что тот нащупывает фонарь. Он хотел прошептать: “Ради бога, не двигайтесь!”, но не мог выдавить из своего пересохшего горла ни звука. Раздался щелчок, и на одну из стенок палатки лег яркий кружок света от фонаря.

Эта стенка прогибалась внутрь, словно на нее давила какая-то тяжесть. В центре выпуклости было нетрудно угадать очертания не то руки со скрюченными пальцами, не то когтистой лапы. Она находилась всего в двух футах над землей, словно неведомый пришелец теребил ткань палатки, стоя на коленях.

Свет, по-видимому, его испугал, потому что когтистая лапа мгновенно исчезла, и стенка вновь натянулась. Раздалось глухое сердитее ворчание, и на долгое время наступила полная тишина.

Харпер с трудом перевел дух. Он ожидал, что в стенке вот-вот появится зияющая прореха, и на них из темноты ринется нечто невыразимо ужасное. И он чуть истерически не вскрикнул, когда вместо треска рвущейся ткани откуда-то сверху донесся еле слышный посвист поднявшегося на мгновение ветра.

Затем последовал знакомый — почти домашний звук. Это зазвенела пустая консервная банка, ударившись о камень, и почему-то напряженность немного спала. Харпер наконец смог заговорить, а вернее, сипло прошептать:

— Он отыскал наши консервы. Может, теперь он уйдет.

Словно в ответ, послышалось рычание, в котором чувствовались разочарование и злость, затем раздался удар и грохот катящихся банок. Харпер вдруг вспомнил, что все их продовольствие было в палатке, а снаружи валялись пустые жестянки. Это его не обрадовало. Он от всего сердца пожалел, что они не взяли примера с суеверных горцев и ни оставили снаружи подношения богам или демонам, бродящим по этим вершинам.

И тут произошло нечто настолько внезапное и неожиданное, что он сообразил, в чем было дело, только когда все кончилось. Раздался скрежет, словно по камням протащили что-то металлическое, потом — знакомое жужжание и удивленное фырканье.

И затем — душераздирающий вопль ярости и ужаса, который начал стремительно удаляться — все выше и выше в небо…

Этот замирающий звук вызвал в памяти Харпера давно забытую картину. Однажды ему довелось посмотреть старинный (начала двадцатого века) фильм, посвященный истории воздухоплавания. В этом фильме было несколько страшных кадров, рассказывавших о первом полете дирижабля. Выводившие его из ангара рабочие отпустили канаты не все вместе, и тех, кто замешкался, дирижабль мгновенно увлек за собой в вышину. Несколько минут они беспомощно болтались под ним, цепляясь за канаты, а затем уставшие пальцы разжались и они один за другим попадали на землю.

Харпер ждал далекого глухого удара о камни, но удар так и не раздался. Тут он услышал, что доктор Элвин повторяет снова и снова:

— Я связал левитаторы вместе. Я связал левитаторы вместе.

Харпер был настолько ошеломлен, что это его даже не встревожило. Он испытывал только досаду.

Ведь теперь он так никогда и не узнает, кто рыскал вокруг их палатки в смутном мраке гималайской ночи.

День начинал клониться к вечеру, когда в ущелье спустился горный спасательный вертолет, который вел скептик-сикх, подозревавший, что все это подстроил какой-то изобретательный шутник. Когда вертолет приземлился в центре поднятого им снежного вихря, доктор Элвин, одной рукой цепляясь за столбик палатки, отчаянно замахал машине.

Узнав ученого, вертолетчик испытал что-то похожее на благоговейный ужас. Значит, это правда! Ведь иначе Элвин никогда бы не очутился тут. И следовательно, все, что сейчас летает в земной атмосфере и за ее пределами, с этой минуты устарело, как древние колесницы.

— Слава богу, что вы нашли нас, — прочувствованно сказал ученый. — Но как вы добрались сюда так быстро?

— За это можете поблагодарить радиолокаторную сеть слежения и телескопы орбитальных станций. Мы бы добрались сюда и раньше, только сначала думали, что это какой-то розыгрыш.

— Не понимаю…

— А что бы вы сказали, доктор, если бы кто-нибудь сообщил, что дохлый гималайский снежный барс, запутавшийся в какой-то сбруе болтается на высоте в девяносто тысяч футов, не взлетая выше и не падая?

Джордж Харпер на своей постели в палатке принялся хохотать, не обращая внимания на боль, которую причинял смех. Доктор всунул голову внутрь и обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

— Ничего… о-ох! Я просто задумался над тем, как мы снимем оттуда бедную животину, чтобы она не создавала угрозы для воздушного транспорта.

— Ну, отправим туда кого-нибудь на левитаторе, чтобы он нажал на кнопки. Возможно, надо будет ввести радиоконтроль для всех аппаратов…

Голос доктора Элвина замер на полуслове. Ученый был уже далеко отсюда, углубившись в расчеты, которым предстояло изменить судьбу многих миров. Ибо он возвращал человечеству свободу, утраченную давным-давно, когда первые амфибии покинули свою невесомую подводную родину.

Битва с тяготением, длившаяся миллиард лет, была выиграла.

В споре о будущем

О стремлении взглянуть в дали грядущего и даже попытаться мысленно перенестись в предполагаемый мир свидетельствуют древнейшие первоисточники, мифы, народные сказки, философские трактаты мудрецов давно минувших дней. Неисчерпаемость мира и великое множество загадочных явлений всегда давали богатую пищу как для суеверного ума, так и для пытливых личностей с богатым воображением и жаждой познания. Изобретательские мечты разных веков, социальные и инженерно-технологические прожекты, проникая в область литературного творчества, породили один из наиболее популярных в наше время жанров — научную фантастику.

В переводе с греческого phantasia — это психический образ, плод воображения. По современному Философскому энциклопедическому словарю, задача фантастики, а следовательно, воображения “состоит в идеальном представлении результата деятельности до того, как он будет достигнут реально, в предвосхищении того, чего еще не существует. С этим связана способность делать открытия, находить новые пути, способы решения возникающих перед человеком задач”.[7] Догадка, интуиция, ведущие к открытию, невозможны без воображения. Создатель учения об электромагнитном поле, английский ученый-физик Майкл Фарадей подчеркивал, что “наука выигрывает, когда ее крылья раскованы фантазией”. А чуть ранее его соотечественник, ученый-естествоиспытатель и философ Джозеф Пристли писал: “Самые изобретательные и тонкие экспериментаторы те, кто дает полный простор своему воображению и отыскивает связь между самыми отдаленными понятиями. Даже тогда, когда эти сопоставления грубы и химеричны, они могут доставить счастливый случай для великих и важных открытий, до которых никогда не додумались бы рассудительные, медлительные и трусливые умы”. Иначе говоря, знанию, практике, новым научным открытиям всегда предшествуют предположения, догадки, утопии, смелые мечтания. Альфонс Ламартин, французский поэт и публицист, писатель-романтик и известный политический деятель, замечал, что “утопии часто оказываются лишь преждевременно высказанными истинами”. И именно поэтому, утверждал немецкий ученый-естествоиспытатель Юстус Либих, “разум и фантазия одинаково необходимы для наших знаний и равноправны в науке”. Почему? На этот лаконичный вопрос однозначно отвечал Виктор Гюго: “Ничто так не способствует созданию будущего, как смелые мечты. Сегодня утопия, завтра — плоть и кровь”.

Удостовериться, что это так, не составляет особого труда: вчера — идея гиперболоида инженера Гарина, сегодня — реальность лазерного луча; вчера — легенда об Икаре, сегодня — полеты дельтапланеристов и отчаянных изобретателей оригинальных аппаратов, позволяющих человеку свободно парить в воздушном пространстве.

Но важно, на наш взгляд, подчеркнуть следующее: коль скоро утопии и фантастические идеи предшествуют практике и даже способны в иных случаях направить науку и ориентировать ее на те или иные открытия или изобретения, то, следовательно, фантастика — это действенное оружие, ибо человек по фантастическим прогнозам может соответствующим образом настраивать мировосприятие и что очень важно, даже формировать свое будущее.