Личия Троиси - Наследие Тубана

• Название: Наследие Тубана
• Автор: Личия Троиси
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03967-5

София живет в сиротском приюте, ей уже тринадцать лет, и она потеряла надежду на то, что обретет семью. Но однажды к ним явился человек по имени Шлафен, профессор антропологии. Он заявил, что хочет удочерить девочку и забрать в свой дом на берегу озера. Профессор рассказал Софии, что она принадлежит к роду Тубана, — этот дракон победил и заточил в недрах земли жестокого Пидхогра, крылатую виверну. Спустя три тысячи лет Нидаогр вновь дает о себе знать. И вот теперь девочка-дракон призвана выполнить свою миссию — защитить мир от бесконечного зла.

---

«Мой господин…» — подумал Лунг и поднес руку к груди. Затем облака поглотили Драконию, и кругом снова воцарилась тишина. Был слышен лишь шум дождя. Лунг почувствовал себя бесконечно одиноким. Всего в нескольких метрах от него открылся громадный кратер. Груда развалин — это все, что оставалось в этом мире от Драконии.

Юноша встал на краю кратера и заглянул в него, от увиденного сердце задрожало в его груди. Он наклонился, рукой облокотившись о груду камней. Дрожь пробежала по телу Лунга: там внизу, под землей, спал Нидхогр. Лунг чувствовал, что там затаилось зло, перевернувшее всю его жизнь.

Сжав в руке горсть земли, юноша поклялся: «Я всецело буду заботиться о вас, мой господин. Мы все будем это делать».

1 Один день в череде других

Дул ветер. Но это был вовсе не тот порывистый злой ветер, что спутывал густые вьющиеся волосы Софии. Это был приятный освежающий бриз, как тот, что дует на палубах кораблей.

Город погрузился в неестественную голубизну чистейшего неба. Его белоснежные башни, равно как мраморные фонтаны и роскошные сады, украшавшие площади и узкие улочки, сверкали под лучами солнца. София с восхищением смотрела на них, однако в глубине сердца ощущала глодавшую ее тоску. Все было слишком красивым и лучезарным, чтобы так продолжалось и дальше, девочка точно знала, что этот восхитительный спектакль рано или поздно канет в небытие, словно его никогда и не было.

Девочка летела, но странным образом она не испытывала при этом страха. Ступив на застекленный балкон, София смотрела на порозовевшие в лучах утреннего солнца облака. София страдала от ужасного головокружения даже тогда, когда поднималась на первую ступеньку лестницы. Но там, наверху, где легкий ветерок ласкал ее лицо, она всей грудью высунулась в пустоту. Земля и реки стремительно ускользали от ее глаз, в то время как город уносило в небо. Затем огромная тень упала на расстилавшуюся внизу зеленую лужайку. София подняла голову к небу, чтобы понять, что произошло. Солнечный свет ее ослепил, мешая рассмотреть, что же это такое возникло так внезапно над землей.

— Ну так что, ты поднимешься или нет?

Холод пробежал по рукам и спине.

— Мне надоело звать тебя дважды каждое утро и подниматься сюда, когда все остальные дети уже спустились.

София зажмурилась. Не было уже ни прекрасного города, полного солнечного света, ни огромной тени. Вместо этого, как всегда, белый потолок с пятнами плесени.

— Ну так что?

В поле ее зрения появилась тощая фигура Джованны. Ее возраст невозможно было определить, а может, она родилась уже старой? Джованна работала в приюте для сирот еще до рождения Софии. Она занималась всем понемногу: стирала, гладила, готовила — и рассказывала, что и сама была сиротой и будто бы пришла сюда еще ребенком, чтобы так никогда и не покинуть эти стены. София, глядя на монахиню, думала о том, что и ее ждет похожая судьба: ей суждено вырасти в приюте и смотреть на Рим через прутья решетки, а затем в один прекрасный день стать такой же сухой и язвительной особой.

Другие обитатели не упускали случая убедить девочку в том, что ее опасения справедливы.

— В тринадцать лет тебя никто не удочерит, будь уверена. Ты навсегда останешься здесь, — изрекал Марко, который при этом был дружелюбнее всех остальных воспитанников приюта.

— Извини меня, — пробурчала в ответ София и, поднимаясь, поставила на пол свои босые ноги. От соприкосновения с холодной поверхностью девочка вздрогнула.

— «Извини меня, извини меня»… Ты повторяешь это каждое утро, и каждое утро мне приходится вытряхивать тебя из кровати!

София не обращала на ее ворчание никакого внимания; Джованна повторяла это изо дня в день, такое общение у них было уже привычным делом.

— Иди умываться, иди же, потом я тайком принесу тебе один рогалик.

И это Джованна также делала всегда.

София поспешила в ванную комнату. Если что и было положительного в позднем пробуждении, так это то, что ванная была полностью в ее распоряжении. Девочке нравилось одиночество. Если бы ее спросили, что ей больше всего досаждает в сиротском приюте, то она ответила бы: невозможность уединения. Кругом всегда люди. С тобой в комнате спят десять человек, ты обедаешь в компании с сотней других воспитанников, учишься с остальными тридцатью и так далее. И только утром в ванной можно остаться наедине.

София встала к одному из умывальников и взглянула в зеркало: как и предполагалось, ее рыжие кудрявые волосы совершенно спутались и теперь напоминали круглую шапочку. Вот, оказывается, почему ей дали прозвище Тыква. Она внимательно посмотрела на веснушки вокруг носа в надежде не обнаружить там новые. Это была старая история; когда ей было пять лет, один приютский мальчик рассказал ей о девочке, у которой число веснушек стремительно увеличивалось до тех пор, пока они не покрыли собой все лицо и тело. Кожа у бедняжки стала как у отвратительного красного помидора, и с тех пор она не выходила из дому. Теперь София прекрасно понимала, что эта история была всего лишь шуткой, и все же страх, что подобное может произойти и с ней, продолжал мучить девочку. По этой причине не проходило утра, чтобы она внимательно не осмотрела себя в зеркале. Впрочем, с грустью признавалась она себе, лишь немногим вещам ей удавалось противиться. София верила в эту дурацкую историю с веснушками, страдала от головокружений препротивнейшим образом и была любимой мишенью для всевозможных шуток и колкостей у сестер приюта и его воспитанников из-за того, что не разговаривала с другими детьми. Она стеснялась общаться даже с самыми маленькими, и поэтому все то и дело посмеивались над ней.

Стоя перед зеркалом, девочка внимательно вгляделась в свои зеленые глаза и в маленькое родимое пятнышко на лбу между бровями. Пятнышко было слегка выпуклым, бледно-голубого цвета. Некоторое время назад сестры водили всех воспитанников приюта на регулярный медосмотр, и доктор долго, заинтересованно рассматривал эту странную родинку.

— Она всегда у тебя была?

София робко кивнула. Она и без того страшно боялась врачей, а этот к тому же проявлял к ней чрезмерный интерес. И девочка тут же заподозрила, что у нее какая-то очень тяжелая болезнь.

— Ты уверена?

София снова кивнула.

— Уум…

Это недовольное мычание девочка восприняла как смертный приговор.

— Следи за ним.

— А это опасно? — Голос девочки уже дрожал.

Доктор улыбнулся:

— Нет, нет. Просто за всеми родинками нужно следить. Если заметишь, что она растет, сообщи об этом наставнику и попроси отвести тебя ко мне, договорились?

И София следила, но пока никаких изменений не произошло.

Убедившись, что все в порядке, София встала под душ, наслаждаясь моментом одиночества. Однако повелительный голос Джованны вернул ее в реальность:

— Ну и что! Сколько еще это будет продолжаться? Давай пошевеливайся, тебя ждут занятия!

София вздохнула. Ее жизнь была книгой, в которой имелась только одна страница, повторявшаяся без конца. Даже сны у девочки были одни и те же. Летающий белый город снился ей почти каждую ночь, менялись только детали. Всякий раз, видя его во сне, София ощущала себя счастливой и печальной одновременно. Как прекрасно было то, что в этих снах она так не похожа на себя. Там София была другой, когда смотрела с городских балконов на простиравшийся внизу мир. И голова у нее не кружилась. А главное — она ощущала уверенность в себе, и в голове ее не было ни грустных мыслей, ни забот. Девочка чувствовала себя в своей стихии, словно этот город был ее настоящей родиной, местом, откуда она была родом.

София натягивала свитер и штаны, перескакивая сразу через две ступени. Она влетела в столовую, едва не столкнув Джованну, которая несла поднос с капучино и рогаликом. В большом помещении стояла необыкновенная тишина, дети убежали на занятия, лавки сдвинуты в беспорядке, на длинном столе — грязные чашки.

— Уж на этот раз сестра Пруденция точно тебя накажет, а я буду стоять неподалеку и с удовольствием наблюдать, — буркнула Джованна.

Услышав эти слова, София залпом выпила свой кофе и, схватив рогалик, помчалась в аудиторию.

Едва девочка переступила порог, как директриса метнула на нее гневный взгляд. Казалось, один этот взгляд способен понизить температуру в помещении. Сестра Пруденция была женщина немолодая, но с крепким и прямым, словно камыш, телом. Руки она почти всегда прятала в черную тунику. Нахмуренные брови придавали ее лицу выражение необычайной напыщенности; когда монахиня была слишком раздражена, то поднимала одну бровь, и тогда все присутствующие опускали глаза. Ее волосы были тщательно убраны под черно-белый чепец так, что не выбивалась ни одна прядь, и даже морщины у нее на лбу были прямыми, словно вычерченными по линейке. Она была одинаково требовательна и к себе, и ко всем воспитанникам заведения.