Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

• Название: Мой дядя - чиновник
• Автор: Рамон Меса
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Проза
• Год: 1964

---

Доминго, более опытный, чем мы, то нагибался, то подпрыгивал, наклонялся в одну сторону, отскакивал в другую, с ловкостью змеи лавируя среди множества препятствий. Ухватившись одной рукой за его шерстяную рубаху, а другой за ручки баула, мы с немалым риском пробрались через самую бойкую часть пристани, где проходила погрузка и выгрузка всех товаров.

— Самое страшное уже позади: таможню мы миновали, — пояснил Доминго.

Мы с дядей облегчённо вздохнули.

Сутолока царила и в других частях пристани, но нигде не было столпотворения, подобного тому, из которого мм только что выбрались. Мы с удивлением смотрели на нескончаемую вереницу судов, пришвартованных толстыми цепями к большим, вделанным в стенку причала кольцам, глядели па лес мачт, такелаж, реи, стройные бушприты, которые щетинились, как копья целой армии гигантов, дерзко угрожающих городу.

Мы не переставая спрашивали Доминго обо всём, что видели.

— А эти люди откуда?

— Какие? Те, у которых рожи красные, как их рубашки?

— Да.

— Это американцы.

— А вон те, смуглые, низенькие, у которых па шляпах нацеплено штук по пять побрякушек, а па брюхе широкий пёстрый пояс?

— Мексиканцы.

— А те, Доминго, здоровые верзилы в меховых шапках и в такой одежде, что сопреешь?

— Русские.

— А кто вон там, в широких синих штанах, с каким-то колпаком на голове? Расселись, поджав ноги, вокруг столба и торгуют картинками да чётками? Это евреи, Доминго?

— Ошибаешься: еврей не станет торговать такими пустяками. То христиане, сербы.

— Взгляни-ка, а эти, что идут навстречу! Они, верно, больны жёлтой лихорадкой?

— Вот выдумал! Да это же китайцы.

— Господи помилуй! — в волнении воскликнул дядя, подбросив вверх шляпу. — Да тут настоящий Вавилон, племянник!

Мы покинули пристань, выйдя через небольшие железные ворота, и двинулись дальше по узким и довольно грязным улицам, где какие-то люди, которые по части опрятности были под стать улицам, сгружали с повозок вяленое мясо, а другие тут же нагружали их мешками с сахаром.

С борта брига Гавана показалась нам более красивой и привлекательной, хотя наши мечты о пальмовых лесах и танцующих на берегу индейцах, увешанных перьями и золотом, развеялись ещё на корабле. Мы проходили мимо огромных складов с затоптанными полами и грязными сырыми стёпами, затянутыми чёрной паутиной; хранилища эти были забиты штабелями мешков и ящиков до самого потолка, с которого на хенекеновых[4] верёвках свисали, путаясь между собой, окорока, вёдра и крюки. Вместительные тёмные склады, в глубине которых еле светился мертвенно-синий огонёк, напоминавший в сиянии дня тревожную полутьму сумерек, преисполнили нас глубокой тоской.

Мы подошли к небольшому красивому скверу с беломраморным памятником в центре. Статуя была окружена густыми зарослями каких-то растений с яркой листвой. За длинными каменными скамьями высились пышные деревья. На скамьях преспокойно спало множество оборванцев.

— Это Оружейная площадь, — пояснил Доминго. — Здесь, вон в том дворце, — кубинские власти.

Мой дядя обнажил голову.

— Какого чёрта! Тебя ж никто не видит! Вот если бы заметили, тогда ещё куда ни шло! — воскликнул Доминго.

Смутившись, дядя решил схитрить и ответил, что снял шляпу, так как у него голова лопается от жары.

Мы остановились перед весьма невзрачным строением. На его балконах висела огромная вывеска, красные буквы которой гласили: «Лев Нации».

Дядя вошёл в гостиницу с намерением снять комнату, приличествующую тому, кого ждала наилучшая должность па Кубе. Но когда он увидел, каков «Лев Нации» изнутри, когда продефилировал по его тёмным и узким коридорам, поднялся по ветхим покосившимся лестницам и заглянул в душные каморки номеров, он начал ругать эту скотину Доминго.

— Какого чёрта он думал? Может, он вообразил, что все люди одинаковы? И что рекомендация сеньора маркиза Каса-Ветуста ничего не стоит? И не важно, что я — двоюродный брат самого дона Хенаро де лос Деес, человека с положением и с деньгами? И то, что я займу лучшую должность на Кубе?

Мы услышали, как дядя спускается вниз, ругая на чём свет стоит всех мошенников, осмелившихся потешаться над ним. Доминго был удивлён до крайности. Я тоже, но не так сильно.

— Доминго, за кого ты меня принимаешь? Мы же не в деревне! Я приехал с рекомендациями сеньора маркиза Каса-Ветуста, и я двоюродный брат дона Хенаро де лос Деес. Уж не считаешь ли ты, что этот вонючий клоповник — подходящее место для того, кто собирается получить самую лучшую должность на острове? — кричал мои дядя. На этом он не остановился и ещё долго продолжал шуметь и возмущаться.

Подошло несколько молодых люден; я принял их за студентов, так как иод мышкой у них были стопки книг. Они уставились на моего дядю, потешаясь над его забавной похвальбой, комичность которой подчёркивали его не всегда попятный простонародный говор, деревенский наряд и невиданные, симметрично нашитые на одежду заплаты.

Постояв рядом с нами, студенты пошептались и побежали в гостиницу. Они тут же вернулись в сопровождении ещё нескольких человек. Некоторые из них были полуодеты, и я сообразил, что это постояльцы вышли поглазеть на нас. Они расположились на верхней ступеньке лестницы, чтобы издали полюбоваться предстоящим боем — если уж не быков, то баранов.

Было ясно, что озорники что-то замышляют; они перешёптывались, разглядывали нас, о чём-то спорили и силились сдержать одолевавший их смех.

Некий Перес, добродушный малый, тогда ещё армейский капеллан, а впоследствии каноник, спустился вниз и с серьёзным авторитетным видом вызвался стать судьёй в яростном споре моего дяди с Доминго.

— В чём дело? — спросил он Доминго.

— Сто чертей, сеньор священник! — ответил Доминго, снимая шляпу. — Этот человек — мой земляк. Я встретил его на пристани. Он не знал, куда податься, и я привёл его сюда, иначе он, ей-богу, остался бы под открытым небом. А он за это — подумайте только! — со мной же затеял свару.

— Очень хорошо, — одобрил Доминго капеллан. — Ну, а вы что скажете?

— Я, — ответил дядя и, подражая Доминго, почтительно снял шляпу, — подтверждаю: всё сказанное им — такая же чистая правда, как то, что у меня был отец; я браню Доминго, сеньор священник, не за это, а за другое: ведь я приехал сюда с рекомендательным письмом от сеньора маркиза Каса-Ветуста, самого богатого и знатного человека в Мадриде, как вам должно быть известно, сеньор. Я же не олух царя небесного и ясно вижу, что эта гостиница не для меня.

— Но, милейший, — возразил капеллан, — здесь вам будет очень хорошо, и компания для вас найдётся подходящая — вы только взгляните на всех нас. Эй, позовите Гонсалеса! — крикнул он стоявшим наверху. — Скажите, что мы подыскали ему ещё пару жильцов. Ну-ка, ребятки, берите свой баул и тащите его наверх, — приказал он нам.

Увидев, как безапелляционно распоряжается тут всем сеньор капеллан, дядя не осмелился ему перечить и, несмотря на крайнее своё неудовольствие, согласился снять одну из комнат, предложенных нам Гонсалесом, хозяином этой захудалой гостиницы или, вернее, постоялого двора.

Пока мы поднимались наверх, обитатели дома, перешёптываясь и пересмеиваясь, следовали за нами. Дядя, заметив, с каким удивлением все разглядывают его, снова задрал нос, но я — то отлично понял, что постояльцы откровенно издеваются над ним.

— Теперь отдохните немного, — сказал капеллан, с чувством пожав нам руки и крепко похлопав по спиле.

Вечером нас пригласили отужинать за длинным столом, наскоро сооружённым из двух положенных на ящики досок.

Сотрапезники наши были весьма любезны и внимательны. Они заставили дядю болтать без умолку и с восхищением говорили о том неизгладимом впечатлении, которое произведёт на всю Гавану прибытие в неё подобной особы, обладающей таким чудодейственным рекомендательным письмом и состоящей в родстве с самим доном Хенаро де лос Деес. Но за столом занимались не только разговорами: постояльцы то и дело подбивали гостя поднимать бокал и осушать его.

К концу ужина дядю и его гостеприимных хозяев уже связывала самая сердечная дружба. Я попробовал было шепнуть ему, чтобы он пе слишком-то доверял новоиспечённым дружкам, но дядя так рассердился на это, что, будь мы с ним наедине, он задал бы мне славную трёпку.

Не знаю, к каким дьявольским уловкам прибегли эти люди, но им удалось уговорить дядю той же ночью отправиться на поиски некоего бесценного клада. Несмотря на все свои усилия, я так и не понял, куда они хотели увести моего дядю и о чём ещё говорили с ним.

Спустившись вниз, я встретил Доминго, который ожидал нас у входа, и вступил с ним в разговор

— Знаешь, Мануэль, у твоего дяди не все дома. Он, чёрт его побери, вообразил себя по меньшей мере графом! Ты же видел, какой шум он поднял. Клянусь богом, не появись сеньор священник, он отведал бы моего кулака. С тех пор как у меня пробились усы, я никому не спускаю подобных шуток.