Андрей Троицкий - Дневник покойника

• Название: Дневник покойника
• Автор: Андрей Троицкий
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-5587

Он – человек-скала, человек-кремень. Его боготворят сослуживцы из убойного отдела МУРа и до ужаса боятся враги. Преступники уже давно не пытаются его подкупить – все равно взятку не возьмет, да еще и в порошок за это сотрет… Нет, он отнюдь не ангел, не идеальный полицейский. Частенько в работе с нарушителями закона он и сам применяет жесткие и не совсем законные меры. Но при этом он не ищет личной выгоды. В болоте коррупции и лжи он ставит перед собой одну-единственную цель: любой ценой докопаться до истины. Запомните это имя. Его зовут майор Юрий Девяткин…

Сотрудница нью-йоркского театрального музея Дорис Линсдей прилетает в Москву, чтобы приобрести личный дневник известного режиссера Сергея Лукина, недавно погибшего при странных обстоятельствах. Но она даже предположить не могла, что ждет ее в Москве. Ведь дневник хранит в себе важные секреты больших людей, которые готовы уничтожить любого, кто лишь прикоснется к тайне. Дорис грозит лютая смерть. Но на след преступников уже встали майор Девяткин и адвокат Дмитрий Радченко…

---

Он поднял палку и ткнул резиновым набалдашником в статуэтку мальчика, державшего на руках мохнатого щенка. Фигурка, стоявшая на краю серванта, покачнулась. Клоков закрыл глаза, а когда открыл их, мальчик лежал на полу. Отколотая голова валялась под стулом, а рука закатилась под стол, и Девяткин уже протягивал палку к другой фигурке, женщине в бальном платье.

В это время Лебедев шуровал в спальне. Он выдвинул ящики комода и вывалил их содержимое на пол, затем стал выбрасывать из шкафов вещи теперешней жены Клокова. Переворачивая матрас, ненароком заехал по люстре с хрустальными висюльками, разбив сразу два светильника на витых ножках.

– Подождите, – прошептал Клоков. – Бога ради, подождите… Я видел, как племянник что-то прятал в подвале. Только не трогайте фарфор. Я его всю жизнь собирал…

Он спустился по бетонным ступеням в подвал. В темноте пищали потревоженные мыши. Лампочка в ржавом отражателе вспыхнула, осветив темные углы, заставленные коробками и ящиками, верстак и старый токарный станок. Тут хранилась негодная мебель, которую было жалко выбрасывать. Пара кресел с плюшевой обивкой, местами прохудившейся, стол с круглой полированной столешницей, на которой гвоздем нацарапали пару нецензурных слов, поломанные стулья, завешанные паутиной. Пахло собачьей шерстью и жидкостью для выведения клопов.

Кирпичные стены сочились влагой, а на бетонном потолке проступали пятна ржавчины. Клоков с трудом пробирался между залежами барахла, за ним, ритмично постукивая костылем, двигался Девяткин. Замыкал шествие Лебедев. Настороженный и мрачный, он будто чувствовал что-то недоброе, и, на всякий случай сняв пистолет с предохранителя, переложил его из подплечной кобуры в карман куртки.

– Копите эту рухлядь для потомков? – спросил Девяткин.

– В хозяйстве все пригодится, – ответил Клоков. – Мой отец никогда ржавого гвоздя не выбрасывал. А увидит, что гвоздь на дороге валяется, наклонится и подберет. Такие люди умели деньги считать. Не то что мы.

Он повернул направо, нашарил на стене выключатель и зажег лампу в дальней части подвала. Тут старого хлама было меньше. Пожелтевший от времени холодильник, пара велосипедов со спущенными шинами, в углу раковина с краном, из которого капала вода. На самодельном столе, сваренном из листов железа и арматуры, стояли кастрюля и пара грязных тарелок.

Клоков забрался коленями на стол, вытащил из стены пару кирпичей и аккуратно положил на столешницу. Запустив руку глубже, достал еще три кирпича. Девяткин с Лебедевым за его спиной многозначительно переглядывались. Клоков запустил руку в образовавшуюся дыру, прижался щекой к стене, пытаясь до чего-то дотянуться.

– Нет, руки слишком короткие. – Оглянувшись, он посмотрел на старшего лейтенанта Лебедева. – Вот вы достанете. У вас и рост высокий, и руки, как эти… Длинные.

– Полезай, – скомандовал Девяткин.

Забравшись на стол, Лебедев встал на него коленями, сунул руку в темный проем и засопел, пытаясь зацепиться за что-то кончиками пальцев. Придвинулся ближе, прижался плечом к стене, вытянул руку во всю ее длину и хрипло прошептал:

– Ой, что-то скользкое. Ух… Скользкое и липкое. Никак не ухвачу. Зацепиться не могу. Надо бы дальше руку просунуть.

– Так просовывай. – Девяткин почему-то тоже перешел на шепот.

Лебедев еще плотнее прижался к стене, вытянул руку так далеко, как только мог. Хозяин дома попятился назад и отвернулся. Девяткин, навалившись на палку и костыль, стоял неподвижно и хмурил лоб, словно ожидая какой-то пакости.

– Достал, тяну…

Лебедев вытащил руку из дыры и бросил на стол запечатанную в целлофан пачку вермишели. Девяткин осмотрел добычу и не смог сдержать вздоха разочарования.

– Обычная вермишель. Точнее, не совсем обычная. Произведена на первом образцовом комбинате. Это звучит. – Он повернулся к хозяину: – Ты что, издеваешься?

– Мой племянник, когда вышел из заключения, какой-то чудной ходил, – часто заморгал глазами Клоков. – Будто пыльным мешком прибитый. Он купил ящик тушенки, рассовал банки по всему дому. Купил вермишель, ночью варил и ел. Ему казалось, что еды слишком мало, что в магазине эти чертовы макароны кончатся, и тогда придется голодать. Через пару недель это прошло. Вы еще в тайнике посмотрите.

Девяткин протянул Лебедеву свою палку. Старший лейтенант гнутой рукояткой зацепил что-то, дернул на себя. Через минуту все трое склонились над столом, на котором лежал рюкзак из синтетической ткани. В кармашках – пакетик с белым порошком, пистолет Макарова со спиленными номерами и глушитель к нему, две коробки с патронами. В большом отделении рюкзака – пара байковых рубашек, тренировочные штаны, толстая пачка денег, перехваченная резинкой. И еще три заточки с деревянными рукоятками, сделанные из обычных трехгранных напильников.

– Это штука подпилена в основании, – повертел в руках заточку Девяткин. – Втыкаешь такую, например, в грудь жертвы, дергаешь рукоятку вниз или вверх. Лезвие обламывается и остается в теле жертвы. Один удар. И он всегда смертельный. Что важно: на убийцу не попадает ни капли крови. Кстати, актриса Лидия Антонова была заколота такой штукой. Похоже, твой племянник сам изготавливал эти игрушки. Для себя или на продажу. На том станке, что возле двери, а?

– Не знаю, – опустил взгляд Клоков.

– Что ж, надо звать понятых, – подытожил майор. – Будем оформлять изъятие.

Глава 6

Павел Грач оставил машину в квартале от того места, где была назначена встреча со старшим братом. Моросил дождь, пришлось поднять воротник плаща и надвинуть на глаза козырек кепки. Узкий переулок, поднимавшийся вверх, был пуст. Только на противоположной стороне пожилая женщина пыталась справиться с зонтом, который ветер вырывал из рук.

Грач шагал неторопливо, словно хотел отсрочить встречу. После того как Игорь последний раз вышел из тюрьмы, они виделись всего пару раз. Игорь приглашал младшего брата, чтобы поболтать и выпить вина. Встречи происходили на разных квартирах, потому что брат взял за правило не ночевать две ночи подряд на одном месте. Первый раз они увиделись в высотном доме на Рязанском проспекте. Игорь был немного пьян и настроен на лирическую волну, вспоминал какие-то полузабытые эпизоды детства, смешно их рассказывал. Он ни словом не помянул отца, не приставал с вопросами, и младший брат ушел за полночь с легким сердцем.

Второй, и последний раз они встречались пару недель назад в прекрасном старинном доме, что в десяти минутах езды от Красной площади. Квартира была дорого и со вкусом обставлена. Павел хотел спросить, чьи это хоромы, но вовремя вспомнил, что брат не любит лишних вопросов. В тот раз Игорь завел разговор о дневнике отца. Дескать, кто-то пустил слух, будто та тетрадка не сгорела вместе с автомобилем. Интересно, у кого она? Надо бы достать дневник и почитать его на досуге. Так, ради любопытства.

Павел лишь пожал плечами и ответил в том смысле, что, если тетрадь и сохранилась, в чем он очень сомневается, скорее всего, она у двух ближайших друзей отца. Может быть, у актера Свешникова. Или у Лидии Антоновой, в прошлом тоже актрисы. Отец доверял этим людям, по-своему любил их, и если уж оставил личные записи – только им.

«Значит, у Свешникова или Антоновой? – переспросил брат. – Что ж, придется их побеспокоить. Хочется почитать изящную словесность отца». И засмеялся, будто удачно пошутил. «Зачем тебе дневник?» – набравшись храбрости, спросил Павел. Игорь сидел за обеденным столом, с которого только что убрали грязные тарелки, и держал в руках охотничий нож, словно собирался воткнуть лезвие кому-то под ребра, но рядом не оказалось достойного кандидата. В эту секунду Павел почувствовал, как от безотчетного страха похолодели кончики пальцев. «Просто интересуюсь». – Игорь сделал короткий замах и всадил нож в полированную поверхность стола.

И вот сегодня новая встреча, и новый, уже третий, адрес квартиры, где временно остановился брат.

Павел вошел в темный внутренний двор и стал пешком подниматься на пятый этаж. Он делал остановки в конце каждого лестничного марша, повторяя про себя слова, которые скажет, когда речь зайдет о дневнике отца. Во-первых, надо сказать: «Отцовой писаниной я никогда не интересовался. Что он мог записывать? Разве что анекдоты или чего по работе». Во-вторых: портфель отца наверняка сгорел во время автомобильной аварии, а с ним сгорели все записи. Только врать надо убедительно, говорить ровно, без дрожи в голосе.

Конечно, остается еще один вариант: сознаться во всем. Сказать, что отцовские записи он получил, когда вступал в права наследства. Наличные деньги и ту тетрадь ему выдали в депозитарии банка, и Павел сразу решил, что дневник – штука дорогая. Надо бы обрисовать круг лиц, заинтересованных в приобретении уникального документа.