Мария Эджуорт - Лиммерийские перчатки

• Название: Лиммерийские перчатки
• Автор: Мария Эджуорт
• Жанр: Классическая проза

(Мария Edgeworth) — английская писательница (1767–1849). Воспитанная отцом, ирландским помещиком и членом парламента, человеком оригинального ума, она выступила в литературе с «Essays on a practical education» (1798) и приобрела известность очерками ирландской жизни «Essay on Irish Bulls» (1802) и романом «Castle Rackrent» (1800). В 1804 г. ее «Belinda» и «Popular tales» вызвали общий интерес своей простотой, противоположной тогдашней модной манерности. В «Modern Griselda» (1805), «Leonora» (1806) и «Tales of fashionable» (1809 и 1812, 6 т.) она расширяет круг своих наблюдений, давая картины светской жизни; в «Patronage» (1814) изображает противоположность между зависимостью от знати и нравственной свободой, условленной трудом; в «Harrington» (1817) борется с предрассудками против евреев; в «Ormond» (1817) вновь возвращается к ирландской жизни; в «Helen» (1834, русский пер., СПб., 1835) изображает различные степени порока. Большой известностью пользовались ее детские рассказы: «Early lessons» (1822-25). Романы Э. имеют явно дидактическую тенденцию, но отличаются жизненностью и непосредственностью наблюдений. Чтение ее произведений привело Вальтера Скотта к мысли дать художественное изображение своей родной Шотландии. Потеряв в 1817 г. отца, Э. закончила его воспоминания («Memoirs of Richard Lowell Edgeworth», 1820).

---

Госпожа Гилль, сказалъ церковный староста, прошу васъ вспомнить, что любопытство праматери вашей Евы погубило весь человѣческій родъ. Будетъ время, и все узнаете; но въ ожиданіи сего времяни воздержитесь, прошу васъ, отъ всѣхъ вопросовъ. Женьщины неспособны постигать слѣдствій. Что я знаю, то знаю; что думаю, то думаю; что говорю, то говорю, Бетти, мой другъ, ты хорошо сдѣлала, что не носила перчатокъ Лиммерикскихъ: дѣла наши принимаютъ точно такой оборотъ, какой я предсказывалъ.

Послѣ обѣда господинъ Гилль разтянулся въ большихъ своихъ креслахъ и захрапѣлъ. Во снѣ представились ему каѳедральныя церкви, которыя одна за другою взлетали на воздухъ. Человѣкъ, имѣвшіи въ рукахъ множество Лиммерикскихъ перчатокъ, зажигалъ порохъ, кожи были разбросаны по полю и плавали по поверхности озера; пропавшая собака его, вообразивъ, что это бараньи котлеты, бросалась за ними въ воду и ловила ихъ зубами; онъ кричалъ на собаку; бросалъ въ нее камнями; но вдругъ собака оборотилась въ ворожею Бамфильда, который подошелъ къ нему съ важнымъ лицемъ и подавая плеть, воскликнулъ громкозвучнымъ голосомъ: этою плетью должно высѣчь Бріана О'Неиля на большой площади Герфортской! Господинъ Гилль хотѣлъ броситься на колѣна передъ Бамфильдомъ; но онъ загремѣлъ со стула, и крѣпко ударился плѣшивою головою объ стѣну. Это движеніе пробудило его.

Онъ началъ разсуждать о таинственномъ видѣніи, которое представилось ему во снѣ, и рѣшился посѣтить ворожею Бамфильда.

На другой день рано поутру отправился онъ въ цыганскій станъ. Бамфильдова хижина находилась въ самой густотѣ лѣса. Господинъ Гилль вошелъ въ нее съ трепетомъ сердца.

"Знаешь ли ты, сказалъ онъ Бамфильду, одного подозрительнаго Ирляндца, именемъ О'Неиля, живущаго въ Герфортѣ?

"Какъ не знать!"

Чтожь ты о немъ скажешь?

"Что это весьма подозрительный Ирляндецъ."

Правда твоя! Не онъ ли укралъ мою собаку, которая стерегла кожевенные магазины?

"Онъ!"

Не онъ ли разтаскалъ мои кожи?

"Кому жъ другому?"

А проломъ въ стѣнѣ каѳедральной церкви не имъ ли сдѣланъ?

"Боже мой! точно имъ!"

Съ какимъ намѣреніемъ?

"Съ такимъ намѣреніемъ, котораго сказать нельзя."

Но мнѣ сказать можно! Я церковный староста. Кому же и знать, какъ не мнѣ, что нашу каѳедральную церковь хотятъ подорвать порохомъ? А?

Бамфильдъ отвѣчалъ:

   Церковный староста, повѣрь,
   Дотоль не знать тебѣ покою,
   Пока Ирландскій этотъ звѣрь;
   Встрѣчаемъ будетъ здѣсь тобою!

Сіи пророческіе стихи рѣшили сомнѣніе Господина Гилля; онъ простился съ Бамфильдомъ и побѣжалъ въ городъ, въ намѣреніи пожаловаться на Бріана Герфортскому Меру.

Во время бесѣды Господина Гилля съ волшебникомъ стоялъ у дверей хижины одинъ Ирландскій ремесленникъ, который также имѣлъ небольшую претензію на будущее, и желалъ посовѣтоваться съ премудростію Бамфильда. Этотъ добрый человѣкъ, именемъ Падди, пользовался благодѣяніями О'Неиля. Онъ услышалъ, что въ хижинѣ произносили имя его покровителя, началъ прислушиваться съ большимъ вниманіемъ и не потерялъ ни одного слова изъ разговора. "Это не колдунъ, а обманщикъ! подумалъ онъ, услышалъ, что Бамфильдъ называлъ О'Неиля раззорителемъ кожевеннаго магазина. Падди имѣлъ неоспоримую причину такъ думать, ибо онъ самъ съ товарищами, въ отмщеніе за обиду, нанесенную Гиллемъ Бріану, разбросалъ кожи, находившіяся въ магазинѣ. Вообразивъ, что глупость, имъ сдѣланная, можетъ причинить вредъ его покровителю, онъ побѣжалъ въ Герфортъ, созвалъ товарищей и началъ вмѣстѣ съ ними опять приводить въ порядокъ разбросанныя кожи. По нещасітю они слишкомъ понадѣялись, что въ Герфортѣ, въ глухую полночь, всѣ люди спятъ, ибо въ ту самую минуту, въ которую работа ихъ была приведена уже къ окончанію и Падди стоялъ на верху пирамиды, укладывая послѣдній рядъ кожъ; дозоръ у ходившій вокругъ каѳедральной церкви, увидѣлъ работниковъ и закричалъ; вотъ они! держите! Работники разбѳжались, но Падди былъ схваченъ и отведенъ въ караудьню.

"Хочу быть повѣшенъ — восклицалъ онъ дорогою — естьли впредь караульщики застанутъ меня за добрымъ дѣломъ! Въ этомъ мірѣ ничто хорошее не удается!

Герфорстскій Меръ, Господинъ Mapшаль, былъ человѣкъ доброй характеромъ, проницательнаго ума и опытный; онъ зналъ въ тонкость судебные обряды. Въ Герфортѣ вошло въ пословицу: кто побывалъ въ домъ Господина Маршаля, тотъ возвращается къ себѣ добрѣе и наклоннѣе къ миру.

Господинъ Маршаль завтракалъ, когда ему доложили о прибытіи церковнаго старосты Господина Гилля.

"Милости прошу! сказалъ Господинъ Маршаль.

Добраго утра желаю вамъ! сказалъ Господинъ Гилль, входя и кланяясь. Худыя вѣсти въ городѣ, очень худыя! прибавилъ онъ съ важнымъ видомъ

"А я думаю напротивъ, Господинъ Гилль! Въ городѣ веселятся: третьяго дня былъ прекрасный балъ."

Тѣмъ хуже, Господинъ Маршаль! не всѣ люди способны видѣть слѣдствія, не всѣ проницаютъ во глубину вещей!

"Я съ вами несогласенъ — отвѣчалъ Господинъ Маршаль улыбаясь: — я говорю тѣмъ лучше! вмѣстѣ со всѣми людьми, которые, также какъ и я, не видятъ слѣдствій и не умѣютъ проницать во глубину вещей!"

"Прошу меня извинить, Господинъ Маршаль! Теперь не время смѣяться: естьли бы не я, то наша каѳедральная церковь поднялась бы на воздухъ въ то самое время, въ которое весь городъ прыгалъ выпуча глаза, на этомъ проклятомъ балѣ!

"Это другое дѣло! Прошу васъ покорно объясниться, Господинъ Гилль!

И Господинъ Гиллъ объяснился.

"То, что вы говорите, конечно весьма важно, сказалъ Господинъ Маршаль, выслушавъ объясненіе Господина Гилля; но прошу объявишь мнѣ, какія средства употребили вы чтобъ получить такое подробное свѣденіе объ этомъ дѣлѣ?"

Это моя тайна, милоствой государь, но вамъ могу ее открыть безъ всякаго опасенія. Знайте же, что я говорилъ съ ворожеею Бамфильдомъ.

"А, понимаю! съ Бамфильдомъ! Позвольтежь, любезный Господинъ Гилль, поздравить васъ, что вы не успѣли еще обвинить судебнымъ порядкомъ Господина Бріана. Увѣряю васъ, что вы сдѣлались бы посмѣшищемъ всего города Герфорта.

Какъ посмѣшищемъ, Господинъ Mapшаль? Спаситель каѳедральной церкви посмѣшище! Но я назову вамъ многихъ людей, которые совершенно согласны со мною.

"Но сказывали ли вы имъ, что вы совѣтовались съ ворожеею Бамфильдомъ?"

На что же мнѣ это сказывать?

И хорошо сдѣлаете, если не скажете, Господинъ Гилль! Онъ подошелъ къ окну, изъ котораго видѣнъ былъ весь кожевенный заводъ Господина Гилля. Это что? спросилъ онъ, указывая на кожи, которыя складены были по прежнему. Вы, кажется, увѣряли меня, что всѣ ваши кожи были разбросаны?

Кто можетъ изобразить удивленіе церковнаго старосты? Онъ протиралъ глаза, смотрѣлъ поперемѣнно то на Господина Маршаля, то въ окно, и самъ не понималъ, что съ нимъ происходило. — Кликнули Падди, который за часъ до Гиллеева прихода приведенъ былъ къ Господину Маршалю; онъ изъяснилъ церковному старостѣ, по какому чуду разбросанныя кожи опять явились въ томъ же мѣстѣ и въ прежнемъ порядкѣ.

Но собака моя? кѣмъ она украдена? восклицалъ Господинъ Гиллъ.

Едва ли не знаю я вора, сказалъ Падди.

"Кто онъ? Говори! Не уже ли въ самой вещи Господинъ Бріанъ О'Неиль?"

Нѣтъ, милостивый государь, я самъ не знаю, на кого подумать, но вотъ что случилось со мною въ ту самую ночь, въ которую бѣдный Господинъ Бріанъ былъ взятъ подъ стражу. Мать его меня посылала къ ростовщику занимать деньги. Я пришелъ къ нему въ самую полночь, разбудилъ мальчика, который, засвѣтивъ свѣчку, оставилъ меня въ лавкѣ, а самъ побѣжалъ будить своего хозяина. Я между тѣмъ началъ разсматривать вещи, находившіяся въ лавкѣ, и между прочими замѣтилъ собачій ошейникъ съ серебряною бляхою, на которой вырѣзано имя Господина Гилля.

Это ошейникъ моей собаки! Четвероугольная большая бляха съ кольцомъ: не такъ ли?

"Точно такъ!"

Послали въ ростовщику — онъ признался, что получилъ ошейникъ отъ самаго ворожеи Бамфильда. Господинъ Гилль покраснѣлъ; онъ радовался внутренно, что не успѣлъ обвинить Господина Бріана въ судѣ; но самолюбіе. жестоко въ немъ страдало. Все это очень хорошо, Госпоинъ Маршаль — воскликнулъ онъ — но трещина въ стѣнѣ каѳедральной церкви? Это одно обстоятельство важнѣе тысячи; пока не объясню его совершенно, по тѣхъ поръ не могу имѣть хорошаго мнѣнія о вашемъ Ирландцѣ.

"Признайтесь, Господинъ Гилль, что вы все еще думаете о пророческихъ стихахъ ворожеи Бамфильда! но послушайте, естьли вы не хотите, чтобы я разсказалъ въ городъ о вашемъ легковѣріи, то согласитесь сдѣлаиь мнѣ удовольствіе. Можете ли вы, на примѣръ, забыть, что Господинъ Бріанъ Ирландецъ, естьли тайна церковнаго пролома удовлетворительнымъ образомъ для васъ объяснится?"

Думаю! И какая мнѣ до того нужда, что онъ Ирландецъ? Люди родятся тамъ, гдѣ угодно Богу: я совсѣмъ не изъ числа такихъ, которые твердо увѣрены, что все хорошее въ одной только Англіи. Честные люди водятся въ Ирландіи, какъ и вездѣ: Англичининъ, Ирландецъ, равно подданные Его Британскаго Величества. Но эта трещина, Господинъ Маршаль, эта трещина! что она значитъ?