Артур Дойл - Английский детектив. Лучшее

• Название: Английский детектив. Лучшее
• Автор: Артур Дойл
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга »
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1944-6, 978-966-14-3431-7, 978-0-7394-0777-6

От классической новеллы с головоломкой, которую читатель решает вместе с ее героями, до криминального триллера, полного неожиданных поворотов сюжета, — в сборник вошли только лучшие английские детективы. Кто-то из 32 выдающихся авторов Туманного Альбиона, как Агата Кристи или Артур Конан Дойл, в представлении не нуждается, кто-то станет настоящим открытием.

---

Я заперлась в ванной и посмотрела на часы мертвяка. На циферблате было написано «Cartier», и не было никаких сомнений в том, что они из настоящего золота. «Настоящее качество», — подумала я и немного расстроилась. По справедливости, человек с такими часами не должен после смерти валяться голым в Котлованах. А именно так к этому времени наверняка и было. Я представила себе бледное голое тело под луной. Его никто не узнает без пальто, без костюма, без обуви. Он будет выглядеть как кто угодно. В Котлованах все люди одинаковые.

Чтобы подбодрить себя, я заглянула в его бумажник. Пересчитав, я обнаружила там 743 фунта и 89 пенсов. И половину этих денег я бы не смогла использовать.

Только представьте себе меня, пытающуюся разменять пятьдесят фунтов одной бумажкой. Конечно, если у кошки на усах молоко, есть один шанс из миллиона, что она подоила корову, только вероятность того, что я могла раздобыть полтинник честным путем, еще меньше. И у меня не было возможности толкнуть эти часы. Любой честный приемщик в ломбарде, увидев такие часы, сдаст меня полиции. А нечестный просто заберет их себе — глазом моргнуть не успеешь. В любом случае пользы мне от них не будет.

Перед тем как вернуться к сестре, я попользовалась ее зубной щеткой и по-быстрому пшикнулась ее дезодорантом. Кто знает, когда еще найдешь чистую воду, поэтому надо брать то, что есть под рукой сейчас.

— Кристал, — сказала она, увидев меня, — сделай одолжение, свали куда-нибудь, пока ты мне лошадей не распугала.

— У меня для тебя есть подарочек на Рождество, — сказала я и протянула ей часы.

— Ты рехнулась! — Она вытаращилась на часы так, будто увидела паука у себя в кровати. — У кого ты их украла, Кристал?

— Ни у кого, — ответила я. — Я их нашла.

И это правда, потому что тот тип умер. Часы не были чьей-то собственностью, потому что больше не существовало того, кому они принадлежали. Когда ты умираешь, ты как бы исчезаешь. И на этом все. Мертвые не имеют собственности.

Даже получив такой подарок, Дон не разрешила мне остаться на ночь. Смешно, но, если бы у меня в кармане не лежали 743 фунта 89 пенсов, я бы и сама этого не хотела. Будь у меня только 89 пенсов, я бы с удовольствием отправилась спать на улицу.

Но иметь что-то опасно. Когда ты что-то имеешь, ты превращаешься в цель. Это все равно что быть красивой. Не верите? Посмотрите на Дон. Она красивая, и она была целью с одиннадцати лет. Красота принесла ей сплошные неприятности. Ей всегда приходилось иметь рядом кого-то, кто мог бы ее защитить. Хорошо, что я некрасивая.

На Харроу-роуд есть ночлежка, и я надумала податься туда. Я никак не могла решить, что мне теперь делать, поэтому зашла в «Кэжелти» и сидела там, пока меня не выгнали. Как жаль, что очень мало таких мест, куда можно просто так зайти и засесть на всю ночь, чтобы спокойно подумать. На ходу как-то трудно думать, а когда тебе холодно и от голода сводит желудок, тебе и вовсе не до размышлений.

Через какое-то время мне вдруг пришло в голову, что лучше всего будет пойти в то место, где я провела прошлую ночь. Кто-то скажет, что глупо возвращаться туда, где только вчера полиция устроила облаву, но я решила, что, раз уж они побывали там вчера, сегодня бояться нечего.

Дом № 27 на Альма-Тадема-роуд должны скоро снести. Говорят, что там опасно находиться. И в крыше, и в полу там полно дыр, но если ты не пьяный, ходишь осторожно и не додумаешься там разводить огонь, это здание не опаснее остальных. Вчера заваруха как раз и началась с того, что мы привели туда двух алкашей и одному из них под утро вдруг стало холодно…

Добравшись до места, я увидела, что на дверь и окна первого этажа наколотили еще больше досок. Я-то могла пробраться внутрь, но на это уйдет время. По улице все еще ходили люди, так что, если я хочу нормально выспаться, мне, чтобы не рисковать, придется вернуться сюда позже.

Пройдя мимо дома, я взяла путь на Набережную. Идти было долго, и я успела проголодаться. Вообще-то я всегда чувствую голод, Дон говорит, что у меня глисты. Может, и так, но мне кажется, что это из-за моего возраста. Вот, например, Кровавая Мэри на ногах проводит почти столько же времени, сколько я, но ест она, по-моему, раза в два меньше, чем я. Она уже много лет как перестала расти.

Кровавая Мэри не одна такая, но я упомянула о ней, потому что именно ее встретила на Набережной той ночью. Она пыхтела и вздыхала, толкая перед собой свою тележку на колесиках.

— Ох, мои бедные вены, — пожаловалась она, и дальше мы пошли вместе. Я чуток замедлила шаг, чтобы она поспевала за мной.

— У арки палатка еще стоит, — прохрипела она. — За весь день и полчашки чая не выпила.

Раньше она пела на улицах, бродила по Оксфорд-стрит с протянутой рукой и орала во все горло «Бумажную луну», но после прошлогоднего бронхита с осложнениями голос у нее пропал.

В ларьке я взяла нам по стаканчику чая и по бутерброду с сосиской.

— Разжилась деньгами, Крис? — спросил Джонни Павлов.

Это его палатка, и он имеет право спрашивать, потому что иногда, когда никто не видит, он поит меня чаем бесплатно. Он постоянно твердит, что у него «не благотворительное общество», но, если застать его в подходящем настроении, он угостит тебя горячим чаем не хуже любого общества.

И все равно я напомнила себе, что нужно быть осторожнее.

— На Рождество, — ответила я, — на Хай-стрит всегда хорошо подают.

— На Хай-стрит? — удивился он. — Надеюсь, ты не была в том районе, где дома сносят? Я слышал, там сегодня вечером нашли труп, совсем голый.

— Да? — сказала я, а сама сделала вид, что мне это до лампочки. — А я не слышала. Я работала на Хай-стрит весь день.

Потом я пошла к Кровавой Мэри и села рядом с ней под аркой. Джонни не любит, когда мы сидим слишком близко к его палатке, говорит, мы солидных клиентов распугиваем и те не хотят покупать у него хот-доги.

— Посмотри на луну, — сказала Кровавая Мэри и завернулась поплотнее в свои многочисленные кофты.

Луна уже висела выше и уменьшилась, хотя продолжала ярко светить.

— Ты где сегодня ночуешь, Кристал? — спросила она. Я поняла, к чему она спрашивала. В это время года такая луна предвещает мороз.

Тут, откуда ни возьмись, к нам подошел Умный Брайан, так что отвечать мне не пришлось. Он, как всегда, жутко кашлял и какое-то время не мог говорить. Я думаю, что он умирает. Нельзя с таким кашлем прожить долго. Когда-то он учился в колледже в Эдинбурге, но потом пристрастился к наркотикам и провалил все экзамены. Здесь, в Лондоне, ему поначалу совсем неплохо жилось — хотя бы потому, что он был очень красивым. Но наркоши красоту теряют так же быстро, как забывают свои обещания. Теперь лицо его похоже на скрипку, а руки и ноги все в язвах.

Справившись с кашлем, он сказал:

— Не угостишь чайком, Кристал?

Вообще-то мы уже допили чай, поэтому я какое-то время молчала, не зная, что ответить. Но Брайан выглядел так жалко, что в конце концов я купила еще два стаканчика, один ему, другой Кровавой Мэри. Пока они пили, я потихоньку ускользнула.

— Береги себя, Крис, — произнес Джонни Павлов, когда я проходила мимо, и посмотрел как-то странно.

Когда ты забираешься в закрытый дом, первое, что нужно сделать, это найти другой выход. В хорошем доме должно быть несколько выходов. Ты же не будешь, если что, бежать сломя голову к той самой двери, за которой стоят полицейские.

У дома на Альма-Тадема-роуд в кухне есть черный ход, ведущий в сад. Перед тем, как лечь спать, я ослабила гвозди на досках, которыми была забита эта дверь. И еще я хорошенько спрятала бумажник из змеиной кожи.

Я правильно сделала, что решила идти сюда, — в доме, кроме меня, никого не было. Куча сырого пепла указывала то место, где два алкаша развели костер, и пепел этот не лежал спокойно, а кружился маленькими вихрями из-за сквозняка. Это было единственное движение в доме.

Я прошлась по дому, собирая все газеты и тряпки, какие нашла, чтобы соорудить себе гнездо, потом легла, поджала ноги и закрыла глаза.

Ночь — не лучшее мое время. Ночью я не могу удерживать свои мысли, и неприятные воспоминания начинают выползать из глубин разума. Когда ты одна и сидишь в полной темноте, трудно сохранять веселое настроение, поэтому я должна быть очень, очень уставшей, чтобы лечь и заснуть. Иногда я, чтобы заснуть, повторяю в уме разные слова — например, текст какой-нибудь песни или стихотворение, которое учила в школе, — повторяю их снова и снова, не оставляя у себя в голове места для разных плохих мыслей.

В ту ночь я, наверное, очень устала, потому что успела дойти только до половины «При чем здесь любовь?», когда провалилась в сон. Когда мы еще жили дома, Дон крутила эту песню постоянно. Она слушала ее так часто, что я, как только слышала вступление, готова была на стену лезть. Но теперь именно такие песни помогали мне коротать ночи, песни, слова которых всплывали из подсознания, хотя я никогда и не старалась их запоминать.