Артур Дойл - Английский детектив. Лучшее

• Название: Английский детектив. Лучшее
• Автор: Артур Дойл
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга »
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1944-6, 978-966-14-3431-7, 978-0-7394-0777-6

От классической новеллы с головоломкой, которую читатель решает вместе с ее героями, до криминального триллера, полного неожиданных поворотов сюжета, — в сборник вошли только лучшие английские детективы. Кто-то из 32 выдающихся авторов Туманного Альбиона, как Агата Кристи или Артур Конан Дойл, в представлении не нуждается, кто-то станет настоящим открытием.

---

Когда один из его соседей попросил его подать салфетку, Клайв улыбнулся и спросил приветливым голосом:

— Вы читали про убийства в музее?

Мужчина сначала растерялся, но потом сказал:

— Ага. Видел заголовки.

— Кто-то убил трех человек, которые там работали. Вот, смотрите. — В одной из газет была фотография, но Клайву она не нравилась, потому что трупы, изображенные на ней, лежали рядом на полу. Ему было бы приятнее видеть Милдред в ванне.

— Да, — обронил мужчина в ковбойской шляпе и немного отодвинулся от Клайва, как от чего-то неприятного.

— Убийца убрал некоторые восковые фигуры, а на их место посадил своих жертв. Тут про это написано, но фотографий почему-то нет.

— Да, — произнес его сосед и принялся доедать гамбургер.

Клайва это неприятно кольнуло. К щекам его прилила кровь, когда он снова взялся за газету. Вообще-то раздражение Клайва росло с каждой минутой, отчего сердце его забилось быстро-быстро, как это бывало, когда он проезжал мимо Музея восковых ужасов мадам Тибо, с той лишь разницей, что сейчас его ощущения были совсем не приятными.

Однако Клайв растянул губы в улыбке и снова повернулся к сидевшему слева от него мужчине.

— Я об этом упомянул, потому что это сделал я. Это моя работа. — Он указал на фотографию трупов.

— Слышь, парень, — ленивым тоном произнес его сосед, — ты бы занимался лучше своими делами, о’кей? Мы тебе не мешаем, вот и ты нам не мешай. — Мужчина усмехнулся, покосившись на своего товарища.

Тот смотрел на Клайва, но, как только Клайв взглянул на него, отвел глаза.

Для Клайва этого было достаточно. Он достал деньги и заплатил за недоеденный гамбургер доллар. Оставив сдачу на столе, он направился к двери.

— Откуда ты знаешь, может, этот парень не шутит, — услышал он за спиной голос.

Клайв развернулся и сказал:

— Я не шучу.

После чего вышел в ночь.

Спал Клайв в небольшой дешевой гостинице Молодежной Христианской Организации. Проснувшись утром, он подумал, что стоит ему выйти на улицу — и его тут же остановит первый встречный полицейский, но этого не случилось. На попутной машине он приехал в другой город, ближе к своему. В свежих газетах не упоминалось ни о нем, ни о каких-либо новых уликах. Вечером в другом кафе он поговорил с двумя парнями его возраста, и разговор этот почти слово в слово повторил предыдущий. Они не поверили ему. «Идиоты», — подумал Клайв. Или притворяются? А может, лгут?

Остановив попутку, он вернулся в родной город и направился в полицейский участок. Ему стало жутко любопытно узнать, как отреагируют они. Он представил, что скажет мать после его признания. Наверное, то же самое, что говорила своим подругам и полицейскому, когда ему было шестнадцать и он угнал машину.

«После того, как его оставил отец, Клайв изменился. Я знаю, что лучше бы в доме был мужчина. Чтобы он мог равняться на него. Мне все так говорят. Клайв с четырнадцати лет задает мне вопросы типа „А кто я такой, мама?“ и „А я тоже человек?“»

Клайв так и представлял себе, что будет говорить мать в полицейском участке.

— Я хочу сделать важное признание, — сказал Клайв дежурному полицейскому.

Тот посмотрел на него довольно неприветливо и подозрительно, но сказал, в какой кабинет пройти. Там Клайв увидел полицейского офицера с седоватыми волосами и жирным лицом и рассказал ему свою историю.

— Ты в какую школу ходишь, Клайв?

— Я не хожу в школу. Мне восемнадцать лет. — Клайв рассказал, что работает разносчиком в гастрономе Симмонса.

— Клайв, у тебя большие проблемы, но не те, что ты думаешь, — заявил офицер.

После этого Клайв почти час ждал в кабинете психиатра. Потом пришла и мать. К этому времени его уже охватило сильное раздражение. Они не поверили ему. Они говорили, что это типичный случай ложного признания с целью привлечь к себе внимание. Мать, естественно, рассказала о том, как он задавал ей вопросы «Я человек?» и «Кто я?», и это только укрепило психиатра и полицейского в их мнении.

Клайву было предписано дважды в неделю ходить на психотерапию.

Все это порядком разозлило Клайва. Возвращаться к Симмонсу он не захотел и устроился разносчиком в другое место, потому что привык иметь кое-какие деньги, на велосипеде ездил быстро и сдачу всегда возвращал честно.

— Вы ведь так и не нашли убийцу, верно? — спросил как-то Клайв у полицейского психиатра. — Вы самые тупые бараны, которых я когда-нибудь встречал в жизни.

Психиатр ответил мягким голосом:

— Не стоит так разговаривать с людьми, парень.

Клайв сказал:

— Совершенно незнакомые мне обычные люди в Индиане сказали: «Может, этот парень не шутит». У них голова работает лучше, чем у всех вас!

Психиатр улыбнулся.

Клайв заскрипел зубами. Была одна вещь, которая могла подтвердить его рассказ, — галстук Вудро Вильсона, все еще висевший у него в шкафу. Но эти тупые ослы не заслуживали того, чтобы его видеть. Ужиная с матерью, ходя в кино, развозя продукты, он планировал. В следующий раз он сделает что-то более важное, например, устроит пожар в большом здании, или подложит бомбу куда-нибудь, или возьмет пулемет, поднимется на крышу и начнет расстреливать людей на улице. В следующий раз он убьет сотни людей или даже тысячи. И вот тогда они узнают. Тогда они отнесутся к нему как к человеку, который действительно существует, который заслуживает того, чтобы его фигуру выставили в Музее восковых ужасов мадам Тибо.

ФРАНСИС ФАЙФИЛД Нечего терять

Франсис Файфилд — автор семи романов, получивших статус бестселлера. Романы «Вопрос вины», «Глубокий сон», «Игра теней» и «Чистая совесть» объединены «сквозными» персонажами: прокурором Хелен Вест и полицейским детективом Джеффри Бейли. Под именем Франсис Хегарти она выпустила два психологических триллера и роман «Потанцуем» (1995), опубликованный в Великобритании издательством «Viking». Франсис Файфилд живет в Лондоне, работает адвокатом и сотрудничает со Службой уголовного преследования.

~ ~ ~

— Так вам нравится моя страна?

— О да! Нравится. Очень нравится.

Ей нравилось, как он смотрел на нее, нравилась его улыбка, которая была такой милой, что казалась слаще ананаса, свежего, сочного, только что сорванного, который нарезали и подали ей так, будто она была королевой, и стоил он тут всего несколько центов. Ей нравилось, что люди на этом западноафриканском пляже не косились на ее фигуру, а улыбались, глядя ей в глаза. Ей нравилось. Ей это так сильно нравилось, что она даже начала забывать свой родной английский. Слова из трех или больше слогов уже с трудом давались ей.

На что бы Одри ни обращала взгляд, увиденное слепило ее. Песок был ярко-желтого цвета, небо — пронзительно-голубое, хлопковые одежды играли всеми цветами радуги. Кожа у людей была всех оттенков коричневого цвета, как полированная древесина антикварной мебели у нее дома: орех, красное дерево, сосна — черный цвет там отсутствовал. В природе не существует по-настоящему черной древесины. Черный — это не цвет, это иллюзия.

— Хорошо? Нравится?

— Что? — На секунду она растерялась. — Что нравится?

— Ананас?

— Очень.

— Увидимся.

— Надеюсь, скоро?

— Конечно.

Она наблюдала, как он уходил, и знала, что будет ждать его. Будет ждать, когда он вернется и посмотрит на нее большими добрыми глазами человека, который мухи не обидит.

Абдули сидел на корточках рядом с ее тяжелым деревянным лежаком, напоминая изготовившегося к прыжку тигра. Он мог казаться расслабленным: локти на коленях, ягодицы почти касаются песка, руки повисли, но как только он начинал говорить, он сразу же начинал оживленно жестикулировать. По-английски он разговаривал неуверенно, с запинками, хотя гораздо лучше, чем она на любом иностранном языке, и все же с такими познаниями его не приняли бы ни в одну английскую среднюю школу. Миссис Одри Баретт понимала это. Дома она ездила из своей деревни в городскую школу для трудных детей, где одной из главных была проблема языка. Пенджаби против английского. Быстро потеряв детское убеждение, что все, кто разговаривает на иностранном языке, должны быть очень умными, чтобы произносить все эти странные и необычные звуки, она перестала считать, что о душе или уме человека можно судить по тем словам, которые вылетают из его рта. Доброта не имела ничего общего с лингвистикой. Еще она перестала считать, что восхитительная культура ее общества (а она действительно искренне восхищалась ею) больше других подходит для того, чтобы править миром. Одри была интеллигентной женщиной средних лет, читала серьезные газеты и предпочитала такие романы, которые заставляют задуматься. Она была одновременно либералом и консерватором, жила праведной жизнью, но почему-то все время ощущала себя неудачником. Никто и никогда не восторгался Одри Баретт.