Ирина Горюнова - Фархад и Евлалия

• Название: Фархад и Евлалия
• Автор: Ирина Горюнова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9691-0779-3

Ирина Горюнова уже заявила о себе как разносторонняя писательница. Ее недавний роман-трилогия «У нас есть мы» поначалу вызвал шок, но был признан литературным сообществом и вошел в лонг-лист премии «Большая книга». В новой книге «Фархад и Евлалия» через призму любовной истории иранского бизнесмена и московской журналистки просматривается серьезный посыл к осмыслению глобальных проблем нашей эпохи. Что общего может быть у людей, разъединенных разными религиями и мировоззрением? Их отношения – развлечение или настоящее чувство? Почему, несмотря на вспыхнувшую страсть, между ними возникает и все больше растет непонимание и недоверие? Как примирить различия в вере, культуре, традициях? Это роман о судьбах нынешнего поколения, настоящая психологическая проза, написанная безыскусно, ярко, эмоционально, что еще больше подчеркивает ее нравственную направленность.

---

Доктор Гази Аль-Шимари, эксперт по семейным отношениям: «Никогда не бейте жену по лицу. Муж должен предупреждать жену о количестве ударов: один удар, два, три, четыре, десять. Если муж говорит жене: «Будь внимательна, дети играют рядом с плитой» или: «Уведи детей от электрической розетки», а она отвечает: «Я занята», то жену можно ударить зубной щеткой или чем-то похожим. Никогда не бейте ее бутылкой с водой, тарелкой или ножом – это запрещено. Бить женщину нужно с осторожностью, потому что вызвать боль – не ваша цель. Когда мы бьем животных, цель – вызвать болевые ощущения и заставить слушаться, поскольку животное не поймет, если сказать ему: «Ох, верблюд, давай, двигайся вперед!» Верблюд и осел не поймут, чего ты от них хочешь, пока ты их не ударишь. На женщину в первую очередь влияют эмоции, а не боль».

Сура «Женщины», аят 34: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины – благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них, – поистине, Аллах возвышен, велик!»

«С ума сойти, – бормотала Лала, прикусывая фильтр незажженной сигареты, – какое-то средневековье! Садизм! И как они это терпят, не пойму. В каком веке мы живем, спрашивается?! Хотя он сказал, что не мусульманин…

Ну уж, голубчик, живешь ты здесь, а тут законы другие. Так что мы еще посмотрим, кто кого!»

Лала решительно схватила визитку и набрала номер.

– Фархад? – бархатно прозвучал ее голос. – Вы вчера так внезапно исчезли…

– Евлалия… Я счастлив как ребенок! Даже не смел надеяться…

– Я любопытна по натуре, а об Иране практически ничего не знаю. Вы меня просветите? Говорят, там до сих пор есть огнепоклонники. Это так романтично…

– С удовольствием, Лала. Если у вас случайно свободен вечер, я приглашаю вас в ресторан… Пусть это и несколько банально.

– Случайно свободен. У меня как раз отменилась встреча.

– Вы не против, если я за вами заеду? В семь?

– Зоологическая, 18.

– До встречи, Евлалия!

Было ветрено, и волосы Лалы развевались. Со стороны это могло смотреться картинно-красиво, но самой девушке очень мешало, потому что пряди попадали в рот, глаза, мешали говорить и смотреть на Фархада, сбивали с настроя. Впервые за долгое время ей было приятно просто разговаривать, смеяться, шутить, быть самой собой. И не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Не в смысле, чтобы закончить его в постели, а просто расстаться представлялось невозможным. Она изумлялась его словам, мыслям, исходившей от него энергетике, тому, что он видел в ней не только красивую женщину, а человека, с которым интересно. Это притягивало. И с каждой минутой все сильнее. Скуластый шафрановый лик луны выглядывал из-за туч, придавая беснующемуся ветру дополнительную загадочность и сюрреалистичность.

– Такая погода навеяла мне стихи Маяковского, – прервала молчание Лала и продекламировала:

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

– Я раньше не читал его стихов, – задумчиво сказал Фархад. – Красиво, но необычно и жестко. Вы любите поэзию?

– Да. А вы?

– Я тоже. Хотите, я подарю вам сборник Хафиза?

– С удовольствием. А я вам – Маяковского. Он гениальный поэт.

– Вам холодно, Лала? – обеспокоенно спросил Фархад, заметив, что девушку бьет озноб.

– Нисколько, – поспешно ответила она.

– Я вас задержал.

– Я не тороплюсь.

– Могу я позвонить вам завтра?

– Да.

Под козырьком тускло освещенного подъезда его черты казались нарисованными углем размашистой рукой художника. Лала скользнула рукой по его щеке, задержав ее на миг дольше, чем хотела сама, и зашла в подъезд. Замерла перед почтовыми ящиками и энергично взбежала наверх, к лифту. В крови бушевал адреналин.

Она стояла у окна и курила. Ощущалось некое внутреннее беспокойство. Пару дней назад, проходя мимо сносимой пятиэтажки с ее разверстыми внутренностями, Лала подумала, что человеческие отношения похожи на дом: строят его долго, с любовью, кирпичик к кирпичику, а разрушают – в один миг. Впрочем, не всегда. Иногда разрушение длится годами. Начинается с незначительных размолвок и недомолвок, с легкого недопонимания, которое потом растет и растет, превращаясь в душащий ком, постепенно занимающий все пространство… А от маленьких порезов, царапин, зазубринок тянет сбежать куда-нибудь и забыться, окунуться в громокипящее веселье и бесшабашность. А потом настает такой миг, когда начинаешь свободу ценить больше отношений. Когда устаешь от предсказуемости, лени, выверенного маршрута. Когда тянет превратиться в вечного странника, шаг за шагом открывающего новые земли, в некоего блуждающего романтика в погоне за недостижимой мечтой. Покорители новых земель с обветренными лицами и сердцами, полными жажды приключений, – они близки по духу, и только с ними можно шагать в ногу. Не привязываясь. Не обманываясь. Лишь немного увлекаясь. До поры. Пока не станет горячо и не начнет припекать. Тогда, чувствуя близкое дыхание преисподней, начинаешь улепетывать. Быстро-быстро. И без оглядки. А сейчас у Лалы появилось странное ощущение: будто всю ее осыпали звездной пылью, и она такая невесомая, что шагни из окна – и полетишь…

Но тут опять включается аналитический мозг, начинающий сигнализировать: «Аларм! SOS!» Надо разложить эмоции по полочкам, вспомнить про приемы пикапа, отследить варианты НЛП, которыми тебя пытаются подснять. Горячему южному скакуну понадобилась на время породистая самочка? Ну что ж. Можно и поиграть, вот только забываться не стоит. Может, у него там, в Иране, уже штук семь жен и бессчетное число младенцев обоего пола!

Раздрай между двумя состояниями нарастал, и Лала полезла в буфет за коньяком. Налив немного янтарной жидкости в пузатый бокал, девушка села за компьютер и набрала в поисковике «Фархад». «Фархад и Ширин» – предложила поисковая система, и Лала кликнула на открывшуюся ссылку. Это оказалась сказка. И, как это часто случается, о трагической любви. Прочитав ее, Лала рассердилась: «Не надо нам тут дурных предзнаменований» и пошла спать.

Почему-то именно после встречи с Лалой Фархаду вспомнилось его детство. Игры на футбольном поле с мальчишками, когда он приходил домой грязный, с царапинами на коленях, в изодранных штанах, но счастливый до невозможности. Мать его не ругала, только укоризненно вздыхала и отправляла в хамам – мыться. Вспоминал ржавый безколесый автомобиль, в который он и его друг Асфан забирались и представляли, как едут в кругосветное путешествие. Заигрывались до того, что Фархаду и впрямь чудились незнакомые дома, минареты, люди, а иногда и дикие звери в пустыне. Он воображал себя сильным, с ружьем за спиной и кинжалом за поясом. После таких игр очень не хотелось возвращаться в реальность.

Когда Фархаду исполнилось семь, отец подарил ему голубятню, чтобы сыну было чем себя занять. Это был восторг! Голуби такие красивые. Он узнал, что голуби делятся на четыре основные группы: почтовые, летные, мясные, декоративные. Разводить голубей на мясо он отказался наотрез. Этими птицами можно только любоваться, когда их стая кружит в безоблачном голубом небе. Естественно, его коллекция состояла из летных голубей. Виртуозным летунам Фархад отдавал большую часть своего свободного времени. Можно сказать, что эти часы он проводил со своими друзьями в небе: летал на их крыльях, смотрел их глазами, наслаждался полетом. Особую гордость его коллекции представляли дамасские голуби и иранские бойные. Он предпочитал птиц с белым оперением. Ах, какие потрясающие трюки они выделывали! Кувырки, перевороты, пируэты, «катание» на хвосте – и посмотреть на это собиралось чуть ли не пол-Тегерана! По крайней мере, все мальчишки из соседних районов прибегали полюбоваться на это чудо. И ни один хулиган не осмеливался швырнуть в птиц камнем.

Фархад стал собирать информацию о своих питомцах. Часть он нашел в библиотеке и еще больше обрадовался тому, что его хобби настолько древнее, что упоминается даже в старинных манускриптах. Более того, оказалось, что голуби – любимое увлечение многих владык мира!

Фархад узнал, что первые упоминания об одомашнивании голубей в Персии, относятся к эпохе Сириуса Великого, когда Персидская империя правила миром тысячи лет, до того как арабы, турки и монголы вторглись на территорию современного Ирана. Сотни лет голубеводы центральных иранских провинций работали с древними бойными по выведению и закреплению определенных качеств, а именно – способности птиц летать на большой высоте, их выносливости и боевитости. Бойные были популярны в Персии в течение сотен лет, голубеводство было любимым занятием верховных правителей и влиятельных людей древнего государства. По некоторым источникам, еще в VII веке устраивали соревнования по продолжительности полета. Зародились эти состязания в городе Кашане, а позднее распространились и по другим иранским городам.