Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков

• Название: Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
• Автор: Женевьева Брюнель-Лобришон
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02477-Х

Трубадуры — певцы Любви и Прекрасной Дамы — создали не только замечательную поэтическую культуру, но и своеобразную культуру любви, возвысили любовное переживание до степени искусства. Главной темой, содержанием и сутью поэзии трубадуров является любовь к Даме, любовь, которую принято называть «куртуазной». Книга Женевьевы Брюнель-Лобришон и Клоди Дюамель-Амадо дает основание для размышлений на самые разные темы, так или иначе связанные с трубадурами и их эпохой: «трубадуры и катары», «трубадуры и Церковь», «куртуазия и служение»…

Для более полного представления «повседневной жизни во времена трубадуров XII–XIII веков» книга дополнена переводами из староокситанской поэзии.

---

Стало это известно по всей Каталонии и во всех землях короля Арагонского, и король Альфонс и все сеньоры тех мест погрузились в великую скорбь и великую печаль по поводу смерти эн Гильема и дамы его, которую эн Раймон столь гнусно умертвил. И собрались сородичи Гильема и дамы, и все куртуазные рыцари той округи, и все влюбленные, и объявили ему войну не на жизнь, а на смерть. И король Арагонский, узнав о смерти дамы и рыцаря, схватил Раймона, опустошив замок его и владение, а тела Гильема и дамы его положить повелел в гробницу, воздвигнутую перед входом в церковь города Перпиньяна, богатого града на равнине Руссильонской, что во владении короля Арагонского. И долгое время все куртуазные рыцари и дамы Руссильона и Серданьи, Колофена и Риполя, Пейралады и Нарбонны ежегодно устраивали им поминки, и все истинные влюбленные молили Бога о спасении их душ. А эн Раймона де Кастель Руссильона король взял в плен и лишил всего, чем он владел, замок его опустошил, а самого его держал в тюрьме, пока тот не умер, а все его имение отдал сородичам Гильема и дамы, которая из-за него умерла.

Жизнеописания, с. 240–246

Мария Вентадорнская

Вы уже слыхали о мадонне Марии Вентадорнской, как о наиславнейшей из дам, когда-либо живших в Лимузене, много творившей добра и бежавшей всякого зла. Во всех деяниях своих она руководствовалась законами вежества, и никакое бездумие не подбивало ее на необдуманные поступки. Одарил ее Господь прелестью лица и изяществом, коим не требовалось никаких прикрас.

Между тем Ги д’Юссель, как уже слыхали вы в песне «Я, злая Дама, прогнан Вами с глаз…», лишился своей дамы и пребывал в великой тоске и кручине. Долгое время не пел и не слагал он песен, отчего все достойные дамы округи той скучали, а больше всех мадонна Мария, ибо ее-то Ги д’Юссель и славил во всех своих кансонах. Графу же Марки по имени эн Уго ло Брюн, бывшему ее рыцарем, оказывала она всю любовную честь, какую может дама оказать рыцарю своему.

И вот однажды, когда граф Марки проводил с нею время в куртуазном ухаживании, вышел и у них спор. Граф утверждал, что всякий истинно влюбленный, доколе он даме своей верен, и ежели дама любовь свою ему отдала, рыцарем его избрав или другом, столько же власти имеет над дамой своей, сколько и та над ним. Мадонна же Мария отрицала, что друг может иметь над нею власть. Случилось тогда же быть при дворе мадонны Марии эн Ги д’Юсселю, и та, желая вернуть его к песням и усладам, сложила строфу, в которой вопрошала его, может ли друг дамы иметь над нею столько же власти, сколько она над ним. Так вызвала его мадонна Мария на куртуазное прение, и сложили они такую тенсону:

Ги д’Юссель, сердит мой упрек:
Почему, о пенье забыв,
Вы молчите? Талант Ваш жив,
И к тому же Вы любви знаток;
Так ответьте, должно ль даме в обмен
На страстность представленных другом сцен
С ним столь же страстный вести разговор?
С такой точкой зренья возможен спор.

На Мария, изящный слог
Позабыт мной, как и мотив
Сладостный, но на Ваш призыв
Я откликнусь десятком строк:
Итак, дать обязана Дама взамен
Любви — любовь, ту назначив из цен,
Чтоб равенство соблюдал договор
Без счетов, кто кем был до этих пор.

Ги, влюбленный, подав намек
Даме, должен быть терпелив
И благодарить, получив
Милость в должном месте в свой срок;
Пусть просит, не поднимаясь с колен:
Она — и подруга, и сюзерен
Ему; превосходство же ей не в укор,
Поскольку он друг ей, но не сеньор.

Дама, или Вам невдомек,
Что учтива, как друг учтив,
Дама быть должна: ведь порыв
Одинаковый их увлек;
Если ж попала к нему она в плен,
Пусть подчиняется, из-за измен
Не начиная с возлюбленным ссор, —
Должен быть весел всегда ее взор.

Ги д’Юссель, но свершить подлог
Может всякий, кто сердцем лжив:
Вот влюбленный, руки сложив,
Молвит Даме, упав у ног:
«Молю Вас мне выделить в сердце лен!»
Поднимут же — буркнет: «Любовь — лишь тлен!»
Кто нанят слугой, не будь столь хитер,
Чтоб хозяин с тобой делил свой двор!

Дама, Вы лишь то, сколь жесток
Нрав Ваш, явите, прав лишив
Друга, с кем — сердца ваши слив —
Одарил Вас поровну рок;
Хотите ль, чтоб он пред Дамой согбен
Стоял всю жизнь и не ждал перемен?
Признайтесь, что мысль такая — позор,
Он равен любой из ваших сестер.

Жизнеописания, с. 119–120

ФЛАМЕНКА * * *

(Амор, посетивший Гильема, на время погрузил его в любовное забытье)

Любовь, свой нанеся визит
 2170 Гильему, возвращает телу
Рассудок; предается делу
Дневному вновь оно; светло,
Хоть веки смежены, чело
И все лицо, столь ярок пыл
Зари; когда же он открыл
Глаза, сияя, солнце встало.
Гильем прекрасен, щеки алы.
Из мест, где был, выходит он,
Как будто удовлетворен,
2180 Что отдохнул, трудом тяжелым
Измучившись, и встал веселым.
Слуга так плакал, что потоки
Слез замочили лоб и щеки
Гильемовы. «Сеньор, вы спали
Так долго, что в большой печали
Я был», — он молвил и утер
Глаза салфеткою. Сеньор
Ему в ответ: «Твоих скорбей
Источник — в радости моей».
2190 Впрямь, то, что в горе ты великом,
Напрасно выражать лишь криком,
Рубаху и штаны Гильем
Надел; на беличью затем
Накидку сел он у окна.
По руку правую стена
Той башни. Смотрит, обуваясь,
Он на нее не отрываясь;
Одет изящно: на ногах
Не башмаки, но в сапогах
2200 Любил ходить он остроносых,
Должно быть, из Дуэ привез их.
Не станет шерстяных чулок
Носить, коль не обтянут ног.
Он ахи испускал и охи
И прибавлял при каждом вздохе:
«Держать ее в плену — злой грех.
О, существо прекрасней всех,
Достоинств редких средоточье.
Не дайте умереть, воочью
2210 Узреть вас перед тем не дав!»
Велит нести кафтан. Стремглав
Бежит за ним слуга, в ком толку
Не на одну б хватило пчелку,
Кто деятельней и живей,
Чем ласочка иль муравей.
Принесен таз с водой. Сперва
Гильем умылся; рукава
Затем пришил изящным швом
Иглой серебряной; потом
2220 Накинул плащ из шерсти черной
И оглядел себя — зазорный
Не мог замечен быть изъян
В наряде тех, кто шел из ванн.

* * *

(Гильем вместе с хозяином гостиницы отправляется в церковь)

Тут входит Пейре Ги как раз:
«Сеньор, дай бог, чтоб всякий час
Дня, доброго уже вначале,
Был добр для вас. Вы рано встали!
А мессу между тем поздней
Начнут: быть пожелав на ней,
2230 Опаздывает госпожа».
Гильем ответствует, дрожа:
«Пойдемте лучше прямо в храм
И совершим молитву там,
А после воздухом подышим,
Покуда звона не услышим». —
«Не откажу, — тот молвит, — славный
Сеньор, вам в этом; в мере равной
Во всем, что вам придет на ум».
Гильем хранил в одной из сум
2240 Дорожных новый пояс: в пряжке,
Французской ковки, без натяжки
На марку серебра почти,
Коль на весы ее снести.
На славу пояс был сработан,
Хозяину его дает он.
Тот кланяется куртуазно:
«Сеньор, столь дар несообразно
Богат ваш, помоги мне Бог,
Что буду думать, чем бы мог
2250 Вас отблагодарить: роскошен
Подарок, я им огорошен.
Словно гостинец новогодний,
Он всех полней и превосходней:
С массивной пряжкой вещь из кожи
Ирландской стоит здесь дороже
Любых сокровищ; больше им
Доволен я, чем золотым».
Хозяин был отменных правил,
Женитьбой же себя избавил
2260 Удачно он от всех хлопот
О тех, кто у него живет.
Хоть в монастырь они вдвоем
Идут, но каждый о своем
Задумался: ведь у Гильема
Любовь — единственная тема,
А у другого постоянны
Две темы — прибыли и ванны,
И мысль, что гость принять захочет
Хоть завтра их, его уж точит.
2270 Встал на колени, как вошел
Во храм, Гильем и на престол
Апостола Климента строго
И пылко стал молиться Богу;
Марию-Деву помогать,
Святого Михаила рать
И всех святых усердно молит,
Три раза Отче наш глаголет,
Затем молитовку — творенье
Отшельника — перечисленье
2280 Семидесяти двух имен
Творца, в каких открылся он
Евреям, римлянам и грекам.
Молитва эта человеком
Руководит, любить творца
Настраивая и сердца
Уча добру. Кто с нею дружит,
От Бога милости заслужит;
Для тех немыслим злой конец,
Кто отдает ей пыл сердец
2290 Иль, записав, у сердца носит.
Гильем молитву произносит
И открывает наугад
Псалтырь, и попадает взгляд
На стих знакомый: Возлюбих.
«Бог знает нужды чад своих», —
Шепнув, отводит от страниц
Глаза и опускает ниц.
Затем осматривает храм;
Но он, гадая, где бы там
2300 Сидеть удобно было даме,
Не знал, что помещали в храме
Ее в курятне на запор.

* * *

(В храм приходит Фламенка в сопровождении своего ревнивого мужа эн Арчимбаута)