Дана Кэмерон - Ночь перемены

• Название: Ночь перемены
• Автор: Дана Кэмерон
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068127-3, 978-5-271-33277-7

Их герои — ВЕРВОЛЬФЫ.

Волки-оборотни, охотящиеся на улицах крупных городов.

Единственные порождения Ночи, способные достойно соперничать с «аристократами Тьмы» — вампирами.

Сборник «Волкогуб и омела» будет интересен и старым поклонникам этих авторов — ведь в рассказах и новеллах, вошедших в него, действуют всеми любимые герои их сериалов — и читателям, только-только знакомящимся с произведениями этого нового, но уже имеющего миллионы и миллионы поклонников жанра…

Посвящается мохнатым созданиям, которые разнообразят нам жизнь, и не только в полнолуние: пуделям и хорькам, мышам и боксерам, морским свинкам и большим белым котам.

Всего вам вкусного!

---

— Да ради бога, — ответил он, дрожа от озноба над чашкой кофе. — Машина открыта.

Я был собой доволен, когда на парковку рядом со мной заехал Вимс. Запирая джип, он молчал, но кивнул мне, глядя на меня хмуро. Я кивнул в ответ, не останавливаясь.

Мы никогда друг друга не любили, а теперь он еще и относится ко мне с обычной подозрительностью копа к частному детективу. Мне при нем всегда хочется ощетиниться. Причину мне указать трудно, так что я просто стараюсь по мере возможности его избегать.

Энни его тоже знает. Достаточно, чтобы ожидать от него в полном размере шестипроцентных чаевых.

Подождав, пока Вимс займется пончиком, я подошел, открыл дверцу такси…

…визг тормозов перед столкновением… телефон, звонящий в полчетвертого утра… сгусток крови из раны более глубокой, чем казалось…

Я едва устоял на ногах, захлопнул дверцу и пошел неверным шагом к своему пикапу, даже не попытавшись успокоиться перед тем, как влился в поток, уезжая подальше от такси.

— Что теперь? — спросила Клодия, когда через два часа я снова был у нее дома. Она выглядела чуть получше и была теперь одета в шорты и футболку с надписью Я & СПАЙКА [1]. Глядя, как она босиком готовит нам кофе, я дрожал от холода, и мне все еще было нехорошо. У нее дома сплошь белое дерево, стекло и голые поверхности — «чистые линии», как она говорит. Рождественская елка с огоньками смотрелась здесь инородным телом, но мне она была приятна.

Я попытался собраться с мыслями:

— После «Зиггиса» я поехал в тот мотель. Он платил наличными, адреса для пересылки почты не оставил. В других клоповниках я его искал — глухо. Немного порыскал вокруг, но пешком он не ходил, а следы машин мне ничего не дали.

Я не стал рассказывать, что проехал полпути до Нью-Хэмпшира, пока взял себя в руки, и тогда еще мне усилии стоило снова не впасть в панику.

Обняв себя руками, я попытался унять чувство пустоты, подавить тошноту, возникавшую при взгляде на водоворотик сливок в чашке.

Она увидела мою нерешительность.

— Джерри, что случилось? Выглядишь как семь кругов ада.

Я отодвинул кофе:

— Каждый раз, как ловлю запах Смита, чуть с ног не падаю. Ты была права, он очень плохой.

— Да, плохой. Но почему я так долго приходила в себя после того, как его увидела? А ты всегда так собирался, становился весь такой кровожадный и стремительный, когда находил плох ого парня. Чем отличается от них этот Смит?

— Не знаю.

Я сжался, ушел в себя, не желая разговаривать.

— Это нам не поможет. — Она переключилась в профессиональный режим. — О’кей. Сказать, чем отличается Смит, ты не можешь. Но что чувствуешь ты?

— Клодия…

— Сделай, как я прошу.

Я поежился. Она была права, но мне действительно не хотелось это обсуждать.

— Каждый раз, стоит мне подумать про Смита, меня подташнивает и мысли путаются. Как если бы мир переворачивался вверх дном, как если бы я гонялся за собственным хвостом…

Оттолкнув стул, я бросился к раковине и успел как раз перед тем, как пончик появился на свет второй раз. Под рвотные спазмы открыл кран. Как бы мне ни хотелось, но шум воды не заглушил восклицание Клодии.

— Боже мой, Джерри! Он один из нас!

— Может быть. — Я вытер рот и повернулся к ней.

— Именно так и получается. Это объясняет все — нашу реакцию, его, почему он у меня в кабинете превратился в берсеркера…

— Он просто псих, — перебил я. Но я знал, что она права.

— Нет, Джерри. — Она тяжело перевела дыхание. — Он — зло. И он — один из нас!

— Но Фэнгборнов на стороне зла не бывает, Клодия. За всю нашу историю не было ни одного.

— Пусть в прошлом не было, а в настоящем? Надо известить семью, всем рассказать, что происходит. Может быть, у оракулов для нас что-то найдется. Это же потрясающе…

Вдруг совершенно по-детски неудержимо я перебил ее:

— Кло, не надо.

— Не говорить семье?

Я кивнул. Я просто не хотел, чтобы это было правдой хоть сколько-нибудь.

— Джерри, я должна. Мы не можем отпустить Смита на свободу, а если он именно такой, как мы думаем, все должны знать. Это важно.

Я с несчастным видом кивнул опущенной головой. Она подошла, положила мне руку на плечо.

— Да, это страшно — представить себе, что зло появляется в нашем облике и с нашими силами. И это еще невероятное откровение. Джерри, это может нам очень много рассказать о том, кто мы такие. Больше, чем могут генетики и оракулы. И еще мы можем многое узнать о природе зла. И даже предсказать финальную битву с ним, Джерри, ту, когда мы победим. Кто не хотел бы при этом быть?

Глаза ее горели, клыки в возбуждении выступили вперед.

Я разозлился на нее за такой энтузиазм, и эта злость хотя бы помогла мне стряхнуть навалившуюся на меня оглушительную пустоту. Пора быть мужчиной, Джерри. Мы — из хороших парней.

Просто никогда раньше плохие парни не выглядели как мы.

Я кивнул:

— О’кей, свяжись с семьей, а я покопаюсь в Интернете. Смит скрылся, и пока не получим нить или след, придется ждать.

Мы переглянулись. Одно дело — ощущать присутствие зла. Уметь найти его до того, как оно начнет действовать, — совсем другое. А мысль о зле в облике Фэнгборна — это просто ужас.

Я пришел домой, и не успел открыть дверь, как на меня налетела огромная масса меха и мышц.

— Брысь, Бимер!

Оторвав от плеча большого полосатого рыжего кота, я бросил его на диван. Когда Бимер был котенком, его прыжки с перил лестницы мне на плечо были чертовски умилительны. Теперь, когда он перешел в весовую категорию свыше пятнадцати фунтов, стало несколько менее забавно. Мне, во всяком случае, — Бимер все равно считает, что это классная хохма. Но сегодня даже он не мог мне поднять настроение.

Разогревая картофельную запеканку, прихваченную в «Генриз маркет», я слушал полицейский сканнер, но ничего полезного не всплыло. Сидя на кожаном диване рядом с умывающимся котом, я как следует выпил и пощелкал пультом телевизора — красавец с плазменным экраном в сорок дюймов и таким количеством кнопок, что «Энтерпрайз» отдыхает. Ничто не привлекло внимания. Как, впрочем, в Интернете и в свежем номере «Максима». Если вам нужно доказательство, что мы рождены, а не сотворены, то вот оно: умей мы обращать нормалов, ни одна моделька в нижнем белье не осталась бы непокусанной. Можете мне поверить.

Фрустрированный во всех смыслах этого слова, я никак не мог заснуть до самого звонка будильника.

Застонав, я встал, насыпал Бимеру корма в миску и выкатился на улицу — не потому, чтобы нашел нить, а потому что голова болела хуже, чем с любого похмелья. Память о неисправленном зле — одна из обратных сторон моей работы, а о том, что означает Смит, мне даже думать не хотелось.

Я пошел к «Зиггису», но Энни сегодня не работала. Погода вне меня вполне отвечала моему внутреннему состоянию: гранит серого неба, холодного, гнетущего. И даже телефонные столбы убраны были под мое настроение: вся округа заклеена объявлениями о пропавших собаках и котах. Я знаю, как бы чувствовал себя, пропади у меня Бимер. Хреновое выдалось Рождество для деток, ищущих своих Китти, Бонго или Максика…

Джерри, думай о деле. Соберись.

На Виллоуз я поймал едва заметный запах. Салем-Виллоуз — это парк развлечений, очень небольшой и устаревший. Старые игральные автоматы «прихлопни крота», киоски с жареными пирожками, грохочущие аттракционы летом. Зимой — пустыня, заколоченная и заброшенная.

Но сейчас она не была заброшенной: стояли фургоны Салемской полиции, полиции штата и медэкспертизы. У меня обострились зрение и слух, обонятельные нервы сошли с ума. Смит здесь был, и недавно.

И Вимс тоже здесь был, прямо сейчас. На этот раз он направился прямо ко мне.

— А Штойбен! Что-то часто я тебя вижу последнее время.

Он едва достает мне до подбородка и довольно пухлый. Так что синдром коротышки тоже нашим хорошим отношениям не способствует.

Вот еще одна причина, почему у вервольфов и вампов такая фиговая репутация. Всегда мы попадаемся властям, шныряя на месте преступления, и у них сложилось мнение, что мы — из плохих парней.

Я отпил кофе.

— А я тебя так же часто. Правда, забавно, Вимс?

— Я без смешочков. — Он сложил руки на груди. — Ты что тут делаешь?

— Ищу того хмыря из больницы, который мою сестру стукнул.

Он слегка помягчал — именно что слегка.

— С ней все путем, с твоей сестрой.

Намек, что со мной — совсем не.

— Вимс, не валяй дурака. Я хотел этого гада здесь перехватить.

— А мы-то что делаем? — На миг мне показалось, что либо он меня сейчас стукнет, либо его хватит удар. Он сжал кулаки, а морда у него так заалела, что портные Санта-Клауса могли бы позавидовать.

— Да ты меня понял. — Я старался выглядеть отчаянно — получалось без напряжения в такой ситуации. — Брось, Вимс, это же Клодия!