Людмила Коль - Земля от пустыни Син

• Название: Земля от пустыни Син
• Автор: Людмила Коль
• Жанр: Современная проза

Людмила Коль — прозаик, член СП Москвы, автор нескольких книг, вышедших в России в Санкт-петербургском издательстве «Алетейя»: «Когда она придет…» (роман, новеллы, рассказы, 2006); «Свидание с героем» (роман, 2007); «Роман с Заграницей» (повесть, рассказы, 2009); «У меня в кармане дождь» (роман, повести, 2010); «Игра в пинг-понг» (роман, 2011).

Многие произведения печатались в российских литературных журналах и альманахах, коллективных сборниках прозы, а также в русских зарубежных изданиях.

«У этой писательницы потрясающее чувство времени, которое она передает ритмом своей прозы, то завораживая читателя, то погружая его в прошлое, то подгоняя вперед, предлагая заглянуть в завтрашний день. Пульсация, биение, дрожь, трепет, медленное растворение в былом …», — пишет литературовед Мария Михайлова.

В настоящее время Людмила Коль проживает в Финляндии, является издателем и главным редактором известного историко-культурного и литературного журнала «LiteraruS-Литературное слово», который выходит на трех языках: русском, финском, шведском.

В 2009 году Малой Академией наук награждена медалью «За вклад в развитие образования в России».

---

Они опять бродят по улицам и говорят, говорят, говорят, чтобы сразу выговорить друг другу все-все, что у каждого накопилось. Ведь так много произошло! Костя рассказывает об институте, о ребятах, о Кавказе, где они летом были в походе, вспоминает разные смешные случаи. Таня слушает — слушает? Что-то улавливает, смеется. Но разве имеет значение, что рассказывает Костя? Просто он идет рядом, и этого уже достаточно.

— Поедешь в субботу к Юрке Бачинину? Мы встречаемся на квартире у его девушки.

Таня не знает, кто такие Юрка Бачинин и его девушка, но какое это имеет значение? И Таня тут же согласно кивает головой и счастливо улыбается:

— Да, обязательно!

Какая разница, кто они?! Они — друзья Кости, и этого достаточно.

И опять — улочки Арбата, снежинки, которые тают у Тани на ресницах.

А потом, в подъезде ее дома, они целуются. И все так просто и легко, оказывается. Костя не умеет целоваться, и Таня тоже. Но разве это важно? Кто-то, наверное, видит их снаружи, потому что они стоят у окна. Но какое это имеет значение?

Уже давно перевалило за полночь, и родители Тани, она знает, волнуются: где она? Но какое все это имеет значение сейчас?!

— А давай я тебе еще анекдот расскажу, — тянет время Костя.

И он рассказывает что-то неприличное, с матом! но ужасно смешное. У Тани в первый момент от таких слов округляются глаза, но она не выдерживает и прыскает от смеха. И оба, зажав рты ладонями, смеются. «Может быть, это плохо, что я смеюсь, а не отвернулась и ушла?» — проносится у Тани в голове. И тут же она решает: «Предрассудки! Это же Костя рассказал, значит можно смеяться».

На следующий день они едут к девушке Юрки Бачинина, у которой собираются потому, что родители постоянно в загранкомандировках и квартира свободна.

Там танцуют, что-то жуют, пьют дорогой армянский пятизвездочный коньяк, на который кто-то не пожалел стипендии, а потом Юрка долго поет под гитару песни Высоцкого:

Укажите мне дом,
где светло от лампад,
Где поют, а не стонут,
где пол не покат.
О таких домах не слыхали мы…

Юрка высокий, с тонкими чертами лица, почти аристократическими, в очках. Ему очень идет и гитара, и репертуар Высоцкого — слова рвут душу, и каждый, забыв о еде, затаив дыхание, боится, что песня вот-вот кончится. И его девушка, которая, положив обе руки ему на плечо, не сводит с него любящего взгляда. А ровно через год она бросит Юрку и выйдет замуж за невзрачного, скучного молодого человека, который, как тень, бессловесно будет следовать за ней, — и исчезнет в своей жизни… Юрка начнет пить, втягиваясь все больше и больше, и постепенно сотрется из памяти…

Но пока всё просто и легко, и все, весело хохоча, поют:

Бежит по полю санитарка, звать Тамарка,
«Давай тебя перевяжу-жу-жу!
И в санитарную машину-шину-шину
С собою рядом положу —
попкой кверху!»

Кончается зима; минует прозрачный март, с капелью, которая падает с сосулек, с ручейками на тротуарах, брызгами воды из-под колес летящих машин и ощущением чего-то нового, заманчивого, непременно идущего навстречу; потом апрель, с морозными утрами, ярким солнцем днем и сырым вечерним холодом, забирающимся под рукава Таниного легкого весеннего только что купленного плащика.

— Куда ты в таком?! — ужасается мама. — Не по сезону — снег еще лежит! Простудишься!

Но Тане хочется появиться перед Костей только в этом плащике, подбитом ветром, как говорит мама; старое пальто Таня надевать отказывается напрочь — у Женьки к весне новое, клетчатое, с капюшоном, а у нее все то же, что и три года назад. И Таня героически гуляет с Костей по всей Москве, ни разу не показав, что промерзла и внутри у нее дрожит каждая жилочка, а руки давно заледенели.

Потом минует май; наступает июнь, и скоро снова сессия, экзамены…

— Мои родители спрашивают, почему я никогда не приглашаю тебя к нам, — говорит один раз Костя. — Придешь?

— Ну, если они приглашают…

— Да, приглашают.

Тане давно хочется задать много вопросов о Костиной семье, но она не решается И вообще — может, у него есть девушка, а с ней он просто как с давней знакомой?.. Боже мой, какая глупость приходит ей в голову! Ведь они целуются, и Костя говорит ей те самые слова, которые ей так хочется слышать, и нежно гладит по щеке, и перебирает в руках ее волосы, и вообще…

— Только я должен тебя предупредить… — нерешительно начинает Костя. Он медлит, прежде чем продолжить, и наконец произносит: — Ты теперь ничего не узнаешь в нашем доме — у нас все изменилось.

— Почему?

— Бабушку ты помнишь, конечно?

— Да, кексом нас угощала.

— Теперь она уже не печет, старенькая совсем, делать ничего не может.

— А домработница? У вас же была домработница Нина.

— Домработницы больше нет. Нина нашла работу. До нее у нас была еще тетя Нюра, которая когда-то мыла лестницу в подъезде и приходила помогать бабушке. Хотели опять пригласить ее, но она уехала в деревню насовсем. Мать с отцом постоянно в ссоре.

— В ссоре — это как?

— Это серьезно. Они практически не разговаривают.

— Но потом мирятся?

— Нет. И даже в гости к своим знакомым едут отдельно. Или выясняют, кто из них будет, и другой тут же отказывается. В общем, обстановка тяжелая. Да еще брат подлил масла в огонь своей женитьбой…

При слове «брат» у Тани непроизвольно поднимается со дна давнее, неприятное, но она пересиливает себя и почти равнодушно произносит:

— Твой брат женился?

— Уже развелся.

— Так быстро?

— Почти сразу.

— Почему? Не «ужились»?

— Да нет, не то. Его жена Вероника — мы ее звали Ника — казалась просто идеальной. Родители радовались, бабушка ее обожала, всем рассказывала, какая у Севы замечательная жена. Это было как песня — каждый день часами говорила по телефону о ней. Они из семьи Демидовых.

— Фабрикантов?

— Да. Ее фамилия была тоже Демидова. Очень интеллигентная, тонкая, начитанная, любила поэзию. Марину Цветаеву читала, когда приходила! — Это звучит у Кости как самая высшая похвала. — С ней было интересно. Отец любил обсуждать с ней Достоевского, Толстого. Она не могла не нравиться.

— И что же случилось?

— Через полгода она объявила Севе, что вышла за него только для того, чтобы получить свободное распределение после института и остаться в Москве. Представляешь нашего Севу в такой ситуации?

— Представляю. Он ведь привык всегда быть в центре внимания. А тут такая пощечина.

— Именно пощечина. Он ходил как потерянный. Оказалось, что у нее кто-то был раньше, но у него не было московской прописки. И как только она получила распределение в Москве, тут же развелась с Севой и ушла нему.

— Вот тебе и Демидовы. А где теперь Сева?

— Вернулся домой. На него это ужасно повлияло. Помнишь, у него был друг Илья?

— Еще бы! Странный, до потолка меня подбрасывал, когда танцевали.

— Да, было когда-то… Он попал в психушку.

— А! Тогда все ясно.

— Ну, в общем, брат остался совсем один. Короче, был нервный срыв. И, по-моему, до сих пор продолжается — к нему не подступиться. Чуть что — сразу крик, по любому поводу. Поссорился с отцом, и они теперь почти не разговаривают. Ну и родители тоже на срыве. Кому теперь верить после случившегося? Особенно мать — она считает себя виноватой во всем, потому что познакомила брата с Вероникой. А бабушка, конечно, не забывает напомнить ей об этом… Поэтому у нас слишком все сложно теперь… Я тебе это говорю, чтобы ты ничему не удивлялась, когда придешь.

Да, в таком контексте нелегко становиться невесткой.

Но день свадьбы уже назначен, и Таня считает дни, когда наденет белое платье и фату…

5

Маргарита Петровна испекла кекс: вечером к ним придут Костя и Таня, и она ждет их уже с самого утра.

Костя переехал к Таниным родителям после свадьбы и теперь приходит в бывший дом как в гости. И ему даже нравится это — он теперь чувствует ответственность за Таню. Он сразу стал полностью взрослым. А собственных родителей теперь можно просто снисходительно время от времени навещать. Костя чувствует, что каждый его приход теперь — праздник для всех.

Кекс дожидается на столе, посыпанный сверху сахарной пудрой и прикрытый легкой салфеткой. И мясо Маргарита Петровна приготовила особенное, с подливой из чернослива.

Таня для нее — это часть ее красавчика, Кости.

— Если бы ты ее видела! — рассказывает она по телефону кузине Соне. — Понимаешь, очаровательная!

— Ты и раньше так говорила — про Веронику, не забывай.

— Это совсем другое дело, Соня. Они еще оба учатся, такие оба дети еще.

— Какие дети?! Им уже по двадцать два года!