Луиза Мишель - Нищета. Часть первая

• Название: Нищета. Часть первая
• Автор: Луиза Мишель
• Издательство: Амальтея
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7121-0250-1

В романе «Нищета» авторы прослеживают историю жизни и злоключений семьи Бродаров, рассказывают о страшных злодеяниях церковников в приюте для девочек, о преступных интригах тайной организации иезуитов. И несмотря на обилие в романе ужасов и кошмаров, кажущихся неправдоподобными, в основе их повествования лежат подлинные факты.

Две женщины, две участницы Парижской Коммуны написали этот роман: госпожа Тинэр, печатавшаяся под псевдонимом Жан Гетрэ, и знаменитая Луиза Мишель — легендарная «Красная Дева».

---

Наутро, когда аббат прогуливался, какой-то ребенок в лохмотьях робко тронул его за сутану.

— Господин кюре, — попросил он умоляющим тоном, свойственным тем, кого нищета приучила к унижению, — пожалуйста, зайдите к нам! Мой отец умирает.

Священник поднялся с мальчуганом на Чертову гору и вместе с ним вошел в самую жалкую из хижин этой жалкой деревушки.

Еще молодая, но рано увядшая от лишений женщина, стуча в лихорадке зубами, стояла на коленях перед убогим ложем, на котором был распростерт ее муж. Суровое лицо этого человека было изборождено морщинами; его правая рука, завернутая в окровавленные тряпки, покоилась на обнаженной груди.

Мужчина открыл глаза и увидел кюре. Здоровой рукой он молча показал на жену, на мальчика в лохмотьях и еще на трех малышей; испуганные приходом незнакомого человека, дети забились в угол. Там на грязной подстилке ютились свинья и коза. В этом отвратительном логове животные и люди жили вместе, одинаково утопая в нечистотах.

— Понимаю, — сказал аббат так тихо, что его мог расслышать только раненый, — понимаю и прощаю вас.

— Я не знал, что это были вы, — также шепотом ответил больной. — У нас не было хлеба, вот и пришлось искать его на большой дороге.

Аббат не стал тратить времени на нравоучения. Он попросил дать ему чистую тряпку, но ее не оказалось. Тогда он разорвал свой носовой платок и перевязал раненому руку (одного пальца на ней не хватало). Затем Донизон поспешил в замок за лекарствами, то есть за хлебом и мясом.

Воспитатель молодого маркиза стал добрым гением этой семьи, глава которой, все такой же нелюдимый, ни разу даже не поблагодарил аббата; однако он последовал его советам и занялся честным трудом. Ни тот, ни другой никогда не вспоминали о нападении; но, где бы ни находился кюре в годовщину этого события, крестьянин в сопровождении одного из своих сыновей навещал его и приносил ему скромный гостинец.

Аббату хотелось сделать и для остальных семей деревни то, что он сделал для одной. Об этом он часто думал и говорил со своими учениками.

— Видите ли, — объяснял он им, — если крестьяне Сен-Бернара сегодня живут в такой же нужде, как и в былые времена, то это случилось потому, что дробление земельной собственности здесь не проводилось, а промышленность, благодаря которой бедные страны богатеют, обошла Чертову гору стороной. Когда ты вырастешь, Гюстав, и будешь сам распоряжаться своими капиталами, я научу тебя, какое им дать применение.

И он сдержал слово. Когда воспитанники Донизона подросли и смогли уяснить себе его идеи, он поделился с ними мыслями о земледельческой общине, о справедливом распределении доходов, приносимых трудом, и о долге богатых по отношению к бедным.

Молодой маркиз отнесся к планам своего учителя без особого энтузиазма: душа Гюстава была еще неспособна к высоким порывам. Другое дело Артона, ловивший на лету каждое слово аббата. Он благоговейно хранил его речи в своем сердце, как откровения новой морали, размышляя над ними и обдумывая способы, как осуществить замыслы Донизона в виде стройной системы социальных преобразований.

Валентина принесла себя в жертву, чтобы уплатить отцовский долг; но она не любила Гюстава. Последний это чувствовал; стремясь покорить сердце любимой женщины и возвыситься в ее глазах, он начал обсуждать с нею планы аббата, словно готов был помочь их претворению в жизни. Молодая женщина сразу загорелась. Маркиз показался ей другим человеком, он мгновенно вырос в ее мнении. До сих пор она не знала, что делать с огромным богатством, которым совсем не дорожили; но теперь в ее жизни появилась цель, и какая цель!

Она всячески старалась полюбить Гюстава, убеждала себя, что любит его, преувеличивала достоинства этого мальчика, ставшего зрелым мужчиной лишь благодаря силе ее обаяния.

«Он мал ростом, — думала Валентина, — но у него благородная душа. Я сделаю его первым среди овернских дворян!»

К несчастью, никак нельзя было обойтись без Артона, задушевного друга молодого Бергонна. Лишь он один мог обеспечить успех задуманного; необходимые для этого познания сочетались у него с практической сметкой. Видя, как он, возглавляя в Сен-Бернаре целую армию строителей, с угрюмым видом отдает распоряжения, Валентина почувствовала, что образ молодого секретаря прочно занял место в ее сердце. И для того, чтобы между ними стало еще одной преградой больше, она задумала женить его на Люси.

Но Артона отнюдь не проявлял желания пойти ей навстречу. Молчаливый, насупленный, хмурый, он пытался разонравиться Валентине. Всем обязанный Гюставу, он не хотел, чтобы его сочли неблагодарным. Но его усилия были, замечены, и однажды молодая маркиза с испугом и в то же время с тайной радостью сказала себе: «Он тоже любит меня!»

Когда Валентина убедилась в глубине их обоюдного чувства, ее попытки найти путь к исцелению уже не могли быть вполне искренними. Выйдя из монастыря, она успела прочесть много романов. Из них, бесспорно, почерпнула она высокие идеалы братства, заставившие ее с таким жаром одобрить гуманные намерения мужа. Но там же таился роковой для нее источник романтизма; муки любви казались ей сладостными.

Валентина была честной по натуре и не собиралась нарушать клятву верности, данную Гюставу. К тому же, хоть он и не был ее кумиром, она привязалась к нему. Но в этой привязанности материнское чувство преобладало над любовью. Вопреки законам природы, опекун сам превратился в опекаемого; главенство перешло от мужчины к женщине.

Благодаря практическому уму Артона, усердию Люси, занявшей место школьной учительницы, советам аббата Донизона и деньгам щедрого Гюстава, Сен-Бернар очень скоро стал образцом того, чем могла бы сделаться каждая сельская община, если бы все, от кого зависит улучшение жизни крестьян, объединили свои усилия. Валентина немало способствовала успеху дела: она поспевала всюду и благодаря своему влиянию среди крестьян и рабочих легко устраняла всевозможные трудности; ухаживала за больными, беседовала с женщинами о том, как нужно жить, и, чтобы облегчить их материальное положение, давала им работу на дом.

Однако, несмотря на занятость, несмотря на то, что маркиза исправно и старательно выполняла все свои обязанности, — у нее еще оставалось время помечтать. Это были часы, проводимые за рукоделием.

Нет ничего опаснее для романтически настроенной женщины, чем те минуты, когда руки механически движутся, а мысли, не зная удержу, устремляются в страну грез. С таких головокружительных высот действительность представлялась словно в кривом зеркале, и понятие о добродетели, как бы оно ни было незыблемо, претерпевает изменение. Ошибки, опоэтизированные романами и пьесами, начинают казаться не достойными порицания, а, наоборот, привлекательными… Подобные минуты опасны.

Как раз в таком настроении Артона застал Валентину, посетив ее однажды в отсутствие Гюстава. Маркиз уехал в Рош-Брюн. Он перестраивал замок втайне от жены, желая сделать ей сюрприз ко второй годовщине их свадьбы. Чтобы скрыть от дочери восстановительные работы, граф Поль, по совету зятя, сказал ей, будто уезжает на полгода путешествовать. Его «возвращение» должно было состояться на следующий день; он пригласил Валентину с мужем и своих друзей отобедать с ним в старом замке.

В руках у секретаря была книга.

— Я принес вам новые стихи, маркиза, — сказал он.

— Спасибо, что позаботились обо мне! — воскликнула смущенная Валентина.

Артона пристально посмотрел на нее, и этот внимательный взгляд красноречиво говорил, что каждый миг его жизни полон думами о ней. Она опустила глаза. Некоторое время оба молчали. Это было в апреле. Весна щедрой рукой повсюду рассыпала цветы. Кусты и деревья стояли в белоснежном наряде, и легкий ветерок уносил в зеленые луга их нежное благоухание. Погода выдалась теплая. И трепетание птичьих крыльев в воздухе, и даже шелест листьев — все, казалось, воспевало любовь.

Инстинктивным целомудренным движением Валентина вновь накинула соскользнувшую с плеч косынку. В замешательстве она стала перелистывать принесенный секретарем томик. Артона пожирал молодую женщину глазами; его лицо было белее жасмина, кусты которого покачивал за окном ветерок.

— Что с вами? — спросила Валентина.

— Со мной? Ничего.

— Вам чего-нибудь недостает здесь?

— Благодаря доброте вашего мужа у меня есть все.

И Артона с искренним волнением рассказал, скольким он обязан маркизу. Родом из бедных крестьян, он по прихоти матери Гюстава стал соучеником ее сына. Тот с ним подружился и всегда обращался как с равным; поэтому он и любил г-на де Бергонна, видя в нем брата и благодетеля. С его стороны было бы черной неблагодарностью выражать недовольство своей жизнью: ведь Гюстав поручил ему управлять его фабриками и руководить благороднейшим делом из всех какие может задумать богатый человек. Наконец маркиз не только удостоил его дружбы, но и доверил на время своего отсутствия охрану самого драгоценного из своих сокровищ…