Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света

• Название: Южная Африка. Прогулки на краю света
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-41321-8

Это самая европейская страна Африки, в которой причудливо сочетаются современность и архаика, а с многолюдными городами соседствует по-настоящему дикая природа. Это страна, где добывают золото и алмазы, где охотятся в знаменитом вельде, делают отличное вино, где когда-то существовало королевство зулусов, а англичане воевали с голландцами. Это страна, за южной оконечностью которой — мысом Доброй Надежды — обрываются населенные человеком земли. Это страна на краю света.

Добро пожаловать в Южную Африку!

---

Прогулявшись по городским улицам, я зашел в парк, расположенный в самом центре Кейптауна. Услышал воркование голубей на ветвях деревьев, и на меня с новой силой нахлынули воспоминания о Греции. Я снова явственно представил себе, как пересекаю Афинскую равнину. Тогда, как и сегодня, тоже был солнечный день. В оливковых зарослях вовсю трещали цикады, казалось, будто в жарком воздухе бьется пульс лета. Легкий туман окутывал склоны Пентеликона, длинный хребет Гиметта и более низкие вершины Агалеоса — в точности как сейчас Столовую гору. И как тогда мой взгляд необратимо возвращался к золотому Афинскому холму, на котором возвышалось дивное строение, воплотившее мечты человечества и на долгие годы ставшее источником вдохновения для всего мира, точно так же и сегодня я не мог отвести глаз от Столовой горы, этого величайшего акрополя Южной Африки.

Однако еще более примечательным, нежели гора или море, было здешнее освещение. Благодаря чрезвычайно чистому и прозрачному воздуху солнечный свет беспрепятственно достигал земли и буквально затоплял город (совсем как в Афинах!). Наверное, именно эта атмосфера, одновременно теплая и светлая, которую Плутарх сравнивал с шелковой пряжей, и вызывала навязчивые ассоциации с Грецией. Именно таким я запомнил Кейптаун — как место, где встречаются два океана, город необыкновенной красоты и достоинства, раскинувшийся у подножия горы и пронизанный волшебным светом. Здесь неминуемо должны жить поэты, художники и философы, думалось мне.

6

За несколько дней до моего приезда в Кейптаун на склонах Столовой горы было обнаружено тело маленького мальчика, и весь город с тревогой обсуждал это печальное происшествие. Новость занимала значительное место на страницах местных газет, о ней судачили на всех перекрестках. Честно говоря, меня это удивило. Одно дело, когда неудачное восхождение на Бен-Невис будоражит такой, в общем-то, небольшой городок, как Форт-Уильям, или очередная альпийская трагедия лишает сна жителей крохотной швейцарской деревушки. Но тот факт, что столь крупный город, как Кейптаун, с его обширными интересами и насыщенной общественной жизнью на протяжении недели не мог говорить ни о чем другом, кроме как о найденном в горах трупе, — это показалось мне странным. Бесконечные обсуждения данной темы в значительной мере сформировали мое отношение к Столовой горе. Вместо того, чтобы со стороны восхищаться безобидным и благодушным великаном, я стал думать о горе как о злобном чудовище, которое время от времени требует кровавых жертвоприношений. На вершину горы ведут несколько дорог, но желание по возможности сократить время подъема заставило меня прибегнуть к помощи канатной дороги.

Стальные тросы толщиной в человеческую руку соединяют подножие Столовой горы с вершиной, которая вздымается на высоту три с половиной тысячи футов. Две маленькие кабинки стартуют одновременно — одна наверху, другая внизу — и медленно ползут навстречу друг другу. Они перемещаются почти по вертикальной траектории — так, что у пассажиров возникает неуютная иллюзия, будто они зависли внутри гироскопа. В качестве компенсации они могут наслаждаться зрелищем крутых обрывов и пропастей, проплывающих внизу, а также видом на город с высоты птичьего полета.

Моими попутчицами оказались две дамы средних лет и девочка, чей малый росточек не позволял даже заглянуть за борт кабинки. Что касается дам, одна из них была высокой, плотного сложения, а вторая — маленькой и болезненной на вид. Первая, как вошла в кабинку, сразу же уселась и вцепилась правой рукой за поручни, а левой прикрыла глаза. В таком положении она и просидела все время, пока мы поднимались к вершине. Зато ее подруга — хрупкое создание неполных пяти футов роста — разглядывала пейзаж с неослабевающим интересом и не переставая восхищалась открывавшимися головокружительными безднами.

— Маргарет, мы скоро уже приедем? — простонала могучая леди, бросая осторожный взгляд из-под растопыренных пальцев.

— Приближаемся к вершине, — откликнулась непрошибаемая Маргарет. — Ты пропустила незабываемое зрелище! Так и кажется, будто можно запустить теннисным мячиком прямо на Эддерли-стрит.

— Лучше мне этого не слышать, — вздохнула ее побледневшая компаньонка.

Канатная дорога заканчивается в небольшом павильоне, где установлен почтовый ящик — вы можете отправить послание друзьям прямо с вершины Столовой горы. Здесь же продают сопутствующие мелочи вроде почтовых открыток и фотопленки.

Выйдя из кабинки, я остановился, чтобы полюбоваться открывавшейся панорамой. Вид был воистину великолепный! Весь Кейптаун лежал, как на ладони, можно было рассмотреть все улицы, сад ван Рибека, порт с доками и остров Роббен посреди Столовой бухты. Береговая линия плавно изгибалась, уходя к северу. Там в легкой дымке виднелись белые фермы и несжатые поля вокруг Малмсбери.

Макушка Столовой горы разительно отличалась от всех прочих вершин, которые мне доводилось видеть в своей жизни. Это не та узкая возвышенность, на которой вы останавливаетесь перевести дух и набраться сил перед утомительным спуском. Здесь раскинулся собственный просторный мир, где проложены прогулочные маршруты в несколько миль, где в определенном месте с обрыва открывается вид сразу на два океана. На вершине Столовой горы вполне можно построить целый город, и уверен, какие-нибудь греки эллинистической поры именно так бы и поступили. Уж они бы не пожалели сил и средств, чтобы возвести здесь южноафриканский Пергам. И не важно, что жителям его приходилось бы по шесть месяцев в году мириться с туманами и штормовыми ветрами.

Неподалеку от фуникулерной станции расположилось небольшое, но очень солидное с виду кафе. Построено оно было из массивных серых камней, словно перенесенных сюда из сассекской деревни. Управлялась здесь одна неразговорчивая официантка, судя по всему, изрядно утомленная глупыми вопросами посетителей, на которые ей приходилось отвечать в течение долгого рабочего дня. Крайне неохотно она сообщила мне, что шесть человек круглогодично проживают на вершине Столовой горы, что иногда здесь бывает холодно, часто ветрено и, конечно же, одиноко.

Мне кажется, любая вершина горы обладает особыми чарами — когда обольстительными, а когда и пугающими, даже вселяющими суеверный страх. Что касается Столовой горы, то я не обнаружил в ней ничего ужасного или отталкивающего. Вершина не выглядит голой и пустынной. Напротив, меня порадовало изобилие здешней флоры и фауны. Повсюду среди обломков скал снуют юркие ящерицы, а приглядевшись, можно увидеть на задворках канатной станции целое семейство симпатичных полосатых мышей. Выглядят они откормленными и вполне довольными жизнью. Подозреваю, что здесь также водится и множество куда менее симпатичных змей. Присев на ковер из разнообразных диких цветов, я припомнил слова доктора Хатчинсона, который на страницах своей книги «Ботаник в Южной Африке» утверждал, будто склоны этой горы представляют собой цветущий сад.

Кстати, любопытный факт: преодолев долгий подъем на вершину Столовой горы, вы в результате окажетесь на две тысячи триста футов ниже, чем в Йоханнесбурге. Такова курьезная особенность Южной Африки — здесь почти половина страны лежит выше своей знаменитой горы. Величественный горный хребет Капа — а со стороны моря он выглядит очень внушительно — по сути является как бы бастионом, на крыше которого расположились Трансвааль и Свободное государство.

Сидя на вершине Столовой горы и созерцая зеркальную гладь бухты, я размышлял, сколь серьезное влияние на человеческие дела оказало такое простое, казалось бы, растение, как перец. Да-да, именно перец и прочие специи, а также жемчуг и шелк (но в особенности перец!) стали теми сокровищами, которые привели к открытию торгового пути в обход Африки и, как следствие, к основанию первого европейского поселения на Капе. Торговля специями, похоже, является одним из самых древних промыслов на земле. Люди издавна, еще до возникновения письменной истории, занимались перевозкой драгоценных пряностей растительного и животного происхождения с Востока на Запад. Во всяком случае в рецепте приготовления священного елея, который Моисей получил от Бога на горе Синай, упоминались такие знаменитые индийские пряности, как корица, смирна самоточная и кассия. Мы помним также историю Иосифа, проданного родными братьями в рабство. Купившие его арабы как раз направлялись в Египет с грузом специй для тамошних парфюмеров и бальзамировщиков.

Загляните в самую глубь веков, и вы увидите, как в Малабаре и Траванкаре люди грузят мешки с перцем на спины быков, собирают нард с деревьев на берегах Ганга и Джамны, добывают наносное золото в индийском Дардистане, охотятся за изумрудами и рубинами, ныряют за жемчугом, сушат имбирь, гвоздику и мускатный орех, а затем доставляют все эти ценные товары в великие державы Нила и Евфрата.