Галина Леонтьева - Землепроходец Ерофей Хабаров

• Название: Землепроходец Ерофей Хабаров
• Автор: Галина Леонтьева
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-09-001904-5

Книга посвящена выдающемуся русскому землепроходцу XVII в. Ерофею Павловичу Хабарову. Автор рассказывает о полной самоотверженного труда и героических дел жизни Хабарова, о его роли в освоении Сибири. В центре повествования — знаменитый поход Хабарова и его соратников на Амур в 1649–1653 гг., положивший начало заселению русскими людьми Приамурья. Автор опирается на многие неизвестные архивные документы, позволяющие по-новому осветить ряд вопросов биографии Хабарова и деятельности землепроходцев на Амуре.

Книга предназначена для учащихся старших классов, всех интересующихся историей.

---

Продолжительная война с Китаем требовала постоянного пополнения взрослого мужского населения. Источником такого пополнения маньчжуры избрали отдаленные племена северо-востока и Приамурья. Их набеги на эти земли особенно усилились во время правления Абахая.

Основная цель маньчжуров во время этих походов заключалась не в захвате земель и расширении территории Маньчжурии, а в угоне пленных, в том числе женщин и детей. Пленных мужчин маньчжуры использовали в качестве вспомогательной военной силы в составе своего восьмизнаменного (состоящего из восьми полков) войска. Набеги сопровождались истреблением части местного населения. Крупный советский китаевед Г. В. Мелихов приводит в качестве примера один из таких набегов маньчжуров на нанайское племя учжалов (1683), во время которого было убито 338 человек, уведено в плен 700 мужчин, женщин и детей, захвачено 373 лошади, 102 головы крупного рогатого скота, 78 шкурок соболя и большое количество других мехов.

Местное население оказывало решительное сопротивление грабителям. Однако более высокая военная организация и уровень военной техники обусловливали победу цинских войск, и маньчжурам удавалось захватывать богатую добычу и пленных.

Временами народы Приамурья и Приморья прибегали к нехитрым дипломатическим приемам, чтобы сдержать набеги. Некоторые из них отправляли посольства к цинскому двору, привозили богатые подарки в виде мехов и продуктов, откупаясь тем самым от грабителей. Но приезды посольств были эпизодическими, и набеги повторялись. Народы Приамурья и Приморья к середине 40-х гг. XVII в. не являлись вассалами или подданными Маньчжурского государства, но были объектом его агрессии.

В 40-е гг. XVII в., к приходу на Амур Пояркова, а затем Хабарова, маньчжуры утратили к Амуру интерес и прекратили набеги. В этот период их связи с Приамурьем были настолько потеряны, что в маньчжурских источниках нет никаких сведений о появлении русских экспедиций на Амуре. В это время все внимание маньчжуров было обращено на захват территории Внутреннего Китая, куда они вторглись в 1644 г. Захватив Пекин и свергнув династию Мин, они установили власть маньчжурской династии Цин. Дальнейшие события покажут, что захватническая политика Цинского государства «угрожала самому существованию народов Дальнего Востока и выдвигала объективную необходимость их защиты и спасения».

НАЧАЛО ПОХОДА

Из Илимска экспедиция Хабарова отправилась весной 1649 г. в двух небольших дощаниках, загруженных продовольствием и снаряжением. Каждый из них вмещал не более 30 человек. До Олекмы шли вместе с воеводой Дмитрием Францбековым. Недалеко от ее устья встретили возвращавшихся с Тугиря и Тугирского волока Юрьева и Оленя, разведавших Олекминский путь. Сведения, сообщенные ими, еще раз укрепили Хабарова в правильности выбранного им маршрута.

Олекминский путь на Амур был не из легких. Отряду приходилось «с великою нужою» преодолевать многочисленные пороги. «В порогах снасти рвало, слопцы ломало, людей ушибало», — вспоминали очевидцы похода. На стремнинах суда тянули бечевой. Изредка на берегу встречались одинокие жилища тунгусов-скотоводов. Они вносили ясак скотом, и за их счет Хабаров пополнил запас продовольствия. Попадались отдельные ватаги русских промысловиков, которые, как правило, присоединялись к отряду.

Ссылаясь на отписку воеводы Францбекова, в которой говорится, что Хабаров набрал 70 человек, многие исследователи считают, что он отправился именно с этим числом людей. На основе архивных документов выясняется, что при выходе из Илимска численность отряда была меньшей. По словам промышленного человека И. Сидельникова, «на Олекме-реке в 157 году (1649) с Яркой семидесяти человек не было» 28. Этой численности отряд достиг лишь по пути в Даурию, за счет вливавшихся в него промышленников. Так, торговый человек Матвей Воры-паев в своем челобитье указывал, что на Олекме в 1649 г. «приставали к Ярофею своеужинники Ивашка Баженов Сальников, Федька Важенин, Тренка и Калинка Зырекины» и др. Там же к Хабарову присоединилось еще 6 человек, возвращавшихся с соболиных промыслов. Аналогичные факты имели место и на реке Тугирь. Только в результате этого пополнения по инициативе самих промысловиков отряд Хабарова вырос к приходу на Амур в солидную партию, насчитывающую 70 человек, о чем воеводе Францбекову стало известно только в мае 1650 г. со слов Хабарова.

Зима застала экспедицию в устье Тугиря. Здесь в надежном месте поставили зимовье, чтобы передохнуть и приготовиться к пешему пути. Описание этого зимовья не сохранилось. Но поскольку постройки такого рода были преимущественно однотипными, об их внешнем виде можно судить, взяв за образец Баба-ковское зимовье, построенное вскоре на реке Зее. Оно представляло собой рубленую избу «с нагородыо», т. е. боевой надстройкой, или «верхним боем». К избе «вповал» пристраивались сени «при-рубные», также имевшие сверху небольшую пристройку — башенку для стрельбы. Площадь избы могла составлять 20–25 м2. Поскольку отряд Хабарова к приходу на Тугирский волок насчитывал не менее 70 человек, можно предположить, что поставленное зимовье имело несколько изб. Отношения с тунгусами, проживавшими по реке Тугирь и Тугирскому волоку, были мирными. И Хабаров, экономя время, не стал отдавать распоряжение о строительстве вокруг зимовья острожной стены, которая была поставлена лишь после 1650 г.

19 января 1650 г. Хабаров оставил Тугирское зимовье и двинулся дальше. Лодки тянули на нартах. Перевалив отроги Олек-минского становика, отряд вышел к истокам реки Урки (Уры) и через 10 дней дошел до Амура, попав во владения даурского князьца Лавкая.

Первый обнаруженный экспедицией даурский городок оказался пустым. Люди по неизвестной причине его покинули. С большим интересом Хабаров и его товарищи рассматривали этот необычный городок, невольно сравнивая его с сооружениями такого же рода в Сибири.

Этот городок был построен «не русским обычаем». Он представлял собой крепость в 20 саженей вдоль и 14 саженей поперек. Стены городка были сделаны из жердей, а щели между ними с обеих сторон замазаны глиной. «Крепость тот городок от стрелы, а из пищали его можно прострелить на обе стороны», — пришел к заключению Хабаров. В крепости было пять башен, а вокруг шел ров «глубиной в рост небольшого человека». Под всеми башнями имелись тайники — подлазы, ведущие к воде.

Хабаров не остался в городке, а двинулся дальше вниз по Амуру в надежде догнать беглецов. Вскоре русские достигли второго городка, похожего как две капли воды на первый, но и в нем не было ни души: «городок стоит пуст».

Хабаров двинулся к третьему по счету городку, который также оказался покинутым его обитателями. Устав от неизвестности и тяжелого пути, Ерофей Павлович решил здесь остановиться для отдыха. Согласно воеводской наказной памяти, он действовал «с опаской и осторожливо» и выставил по башням караулы. Вскоре один из сторожей заметил пятерых всадников, которые остановились недалеко от городка. Хабаров вместе с тунгусским толмачом Логинком вышел к ним навстречу и спросил, кто они такие. Старший по возрасту из всадников назвался Лавкаем. Указывая на остальных, он отрекомендовал их как братьев Шил-гинея, Гильдигу и зятя Албазу. Пятый оказался холопом (рабом). Задал аналогичный вопрос и Лавкай. Хабаров назвался промышленником и торговым человеком и попытался узнать причину бегства Лавкая и его людей. Выяснилось, что за несколько недель до прихода Хабарова у Лавкая побывал промышленный человек Иван Квашнин. Он-то и предупредил дауров о скором приходе русских, причем описал его в самых мрачных красках: «идут пятьсот человек, а после де тех людей идут иные многие люди, которые всех вас побьют и животы ваши пограбят, а жен и детей в полон возьмут». Хабаров тогда еще не знал, что именно такими жёстокостями всегда сопровождались набеги маньчжуров и, наученные горьким опытом, дауры старались избежать встречи с любыми пришельцами. Ерофей Павлович постарался разубедить Лавкая, сказав ему, что Квашнин всего лишь покрученник Ивана Беляши Ярославца, что он распустил ложный слух и ему верить нельзя. Он же, Хабаров, послан от московского государя к даурам с предложением «мирно, без драки» уговорить их принять российское подданство и платить «неотступно и постоянно» ясак. Взамен за верность и постоянство Лавкаю и его улусным людям гарантировалась спокойная жизнь на прежнем месте и защита от врагов, если таковые объявятся. Лавкай ответил уклончиво: «За ясаком де мы не стоим», — вероятно, решив присмотреться к пришельцам. Всадники ускакали.

Тогда Хабаров, не теряя времени, бросился по их следу, чтобы догнать улус Лавкая и еще раз убедить его вернуться в городки, жить спокойно и платить ясак. Через день пути отряд подошел к четвертому городку, который также оказался пустым. От него русские шли ночь и до полудня следующего дня, но, придя в пятый городок, так и не застали в нем дауров. Лишь в одной из «светлиц» они встретили женщину по имени Моголчак, назвавшуюся сестрой Лавкая и женой князьца Шилгинея. Так же как и Лавкай, она сказала, что уход дауров связан с предупреждением Ивана Квашнина. Моголчак сообщила сведения, до некоторой степени вскрывающие отношения между даурскими князь-цами и их соседями. По ее словам, улус Лавкая был самым большим, а Лавкай «лучшим» из даурских князьцов, признанным главой своих братьев. Лавкай «со всеми своими улусными людьми с женами и с детьми, и с животы» ушел на 2500 лошадях в улусы Шильгинея и Гильдиги еще за 3 недели до прихода русских и теперь все три князьца, располагая тысячным отрядом всадников, находятся «вскопе». Она показала, что некто князь Богдой собирал с даурских князьцов соболей, приходя к ним «с огненным боем»; Во время одного из набегов ее взяли в плен. Уводили Моголчак очень далеко, и жила она «в городе с каменными стенами и башнями». В городе были пушки, а у воинов — пищали, сабли, луки и всякое другое оружие. Сам Богдой имел роскошный дом, в котором она хоть и не бывала, но слышала, что в нем есть серебряные и золотые казенки (комнаты), что угощения на стол подают на серебряных и золотых блюдах. В городе есть лавки, из которых приезжие богатые купцы продают «узорочные товары»30. Из плена Моголчак выкупили брат и муж.