Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

• Название: Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
• Автор: Нелли Шульман
• Жанр: Исторические приключения

---

— Так, — сказал хмуро Федор, оглядев сына — тринадцатилетний Петя казался взрослым мужчиной, — что там Степан, видел ты его?

— А как же, — ухмыльнулся подросток, — он сейчас эти, как их там…

— Фрески, — помог отец.

— Ну да, — Петя откусил от калача, и с набитым ртом добавил, — их рисует. В Андрониковом монастыре, с помоста не слезает. Я ему строго-настрого велел даже носа на улицу не показывать, как вы и говорили, батюшка. А гонец от матушки вернулся, все в порядке у них с Марьей, ну, я вам грамотцу приносил.

— Ну, хорошо, — Федор поскреб в бороде, — вы, где ночуете сейчас с мальчишками, на Яузе?

Сын кивнул и осторожно спросил: «На Красную площадь-то можно прийти, ну, в субботу?»

— Даже и не думайте, — отрезал Федор. «Сидите у себя в Китай-городе, как все закончится, на Воздвиженке встретимся. Ну, иди, сейчас тут люди будут».

Петя тоскливо взглянул на отца и тот на мгновение привлек к себе подростка. «Да повоюем еще, — рассмеялся Федор, — ты думаешь, этот Болотников просто так из-под Москвы уйдет?

Все, беги, — он нагнулся и, поцеловав рыжий затылок, подтолкнул сына к двери.

— Болотников — пробормотал мужчина. «Вот же сука, неизвестно на чью сторону он переметнется. Тысячи человек там у него, в Коломенском, если они через реку перевалят — не видать Василию Ивановичу престола. Послать бы туда кого-то, да вот кого? Хоша бы узнать, — что он делать собирается. Ну, ничего, за Роберта он мне заплатит, я и Джону тако же сказал».

Федор задернул занавеску и, достав из-под лавки прикрытый тряпками альбом, потянулся за угольком. «Ах, Ксения, Ксения, — он рисовал по памяти, с полузакрытыми глазами. Ну что ж нам с тобой делать, а?» Закончив, Федор взглянул на бумагу — она смотрела, чуть отвернувшись, черные косы струились по спине, и глаза ее — темные, прозрачные, — были полны тоски.

Он вырвал лист, и, скомкав его, поднес к пламени свечи. В дверь три раза, быстро, постучали, и мужчина, подняв засов, впустил Шуйского и Татищева.

— Я там велел, — сказал князь Василий Иванович, — водки нам принести, пирогов тако же.

— Угу, — Федор развернул план Москвы. «На Ильинке в набат забьют с самого рассвета, Михаил Никитич там будет со своими людьми, все сделает».

Татищев кивнул, и, потянувшись, открыл дверь Дуне, что внесла холодную, запотевшую бутылку водки, и блюдо пирогов. Шуйский поймал девушку за руку и что-то ей шепнул, кивнув в сторону соседней каморки. Та опустила ресницы и тихо сказала: «Я тогда там вас ждать буду, ваша милость».

— Что, Василий Иванович, — хохотнул Татищев, разливая водку, — пред венчанием на царство хотите в последний раз московских блядей попробовать? Потом-то уж не сможете.

Шуйский тоже рассмеялся, и, выпив, ответил: «Там такая девка сладкая, что ради нее и от шапки Мономаха можно отказаться, Михаил Никитич.

— К делу, бояре, — хмуро велел Федор. «Ну, как набат забьет, и толпа на Красную площадь попрет, там мои люди орать будут, что, мол, поляки церкви оскверняют, невместное едят, что бесы они и что у царя под сапогами — копыта, и сам он — бес. Ну, обычные вещи. Тако же Никифор Григорьевич туда несколько девок пошлет помоложе — будут жаловаться, что поляки их опозорили».

— Этих опозоришь, пожалуй, — ехидно заметил Татищев, — ну да впрочем, они и вправду — насильничали честных женок, а там, в толпе, никто разбираться не будет.

— Насчет Кремля теперь, — Федор отрезал кусок пирога, — там сто человек немцев наемников будут ворота охранять, как мне сказали.

— Кто? — заинтересовался Шуйский.

— Неважно, — отмахнулся Федор. «Вы, Василий Иванович, тогда велите в ночь с пятницы на субботу народу оружие раздать, что я договорился из Владимира привезти. На той пустоши, на Яузе людей соберем. Кто в Разбойном приказе сидит, — тех сторожа выпустят, Никифор там заплатил кому надо».

— Охрану надо будет уменьшить, ну кремлевскую, — заметил Татищев, — я этим займусь вечером в пятницу. Окромя Басмановых, там никого рядом с ним не будет?

— Не должно быть, — ответил Шуйский, — ну, а Басмановых, — не жалеть.

— Не собираемся, — рассмеялся Федор и указал на план Москвы: «Петька мой с мальчишками тут отметили, где поляки живут, кои не в Кремле обретаются. Их тоже, понятное дело, надо…, - мужчина не закончил.

— Сделаем, — Татищев выпил и спросил: «А с этой блядью что? Тоже, как мужа ее? — он провел себе по горлу рукой.

— Не надо, — велел Шуйский, — пусть ее не трогают. Сошлю в Ярославль вместе с отцом, потом за выкуп в Польшу отправлю. Денег-то нет в казне, бояре, все на французское вино, да серебряные упряжи потратили. И вот еще что, — он помолчал, — надо кого-то к Болотникову послать. Хоша бы понять, — что он делать, намерен, а то, ежели он через реку полезет — самозванца защищать, — то мы не устоим.

— Пошлем, — вдруг сказал Федор. «Есть у меня человек один на примете — все сделает, как надо».

— Ну ладно, — Шуйский поднялся, — пойду я, бояре, напоследок-то сладкого отведать хочется, а то потом жените меня на какой-нибудь колоде хороших кровей, и придется с ней жить, — он вздернул бровь и рассмеялся.

Когда дверь за князем закрылась, Татищев, поиграв кинжалом, невзначай заметил:

«Василию Ивановичу-то шестой десяток, и в первом браке у него детей не было. А вам сколько, Федор Петрович, тридцать четыре ведь, да?»

— О чем это ты, Михаил Никитич? — подозрительно спросил Воронцов-Вельяминов.

— И двое сыновей у вас здоровых, кровь с молоком, — будто не слыша его, продолжил Татищев. «Да так, ни о чем, Федор Петрович, подумалось просто. Ну, завтра увидимся, — бесцветные глаза холодно блеснули, и Татищев, неслышно отворив дверь, — исчез.

— Голову чуть повыше подними, — велел Федор Дуне. «Вот, так и сиди, не двигайся». В раскрытое окно светелки вползал зеленовато-золотистый, нежный закат, звонили колокола церквей, с реки дул свежий ветер, и Федор, зажав в зубах свинцовый карандаш, растушевывая хлебным мякишем, волосы на рисунке, подумал: «Хорошо!»

— Вы уж нас всех здесь по столько раз рисовали, — смешливо сказала Дуня, — зачем вам сие?

— Я каждый день рисую, — пробормотал Федор, — иначе нельзя.

Девушка помолчала и робко спросила: «А к вам, Федор Петрович, мужчина приходил, поляк, пан Ян, придет он еще?»

— Придет, — ответил Федор, не отрывая взгляда от ее лица. Девушка чуть слышно, грустно вздохнула, и что-то прошептала.

— Ты вот что, — велел Федор, закончив рисунок, — завтра с утра в Коломенское отправляйся.

Никифор Григорьевич тебе лоток устроил, будто ты вразнос торгуешь. Посмотри там, что у этого Болотникова — сколько человек, что там говорят — куда они двигаться собираются.

Сможешь?

Дуня только кивнула изящной головой и посмотрела в окошко — над московскими крышами уже висела бледная, тонкая, почти незаметная луна.

Фроловские ворота Кремля были широко открыты. Невысокий мужчина подождал, пока немецкие наемники, — навеселе, с обнаженными, широкими, палашами, зайдут внутрь.

Вскинув голову, любуясь Троицкой церковью, он быстро прошел на Красную площадь. На поросшем свежей травой, откосе Неглинки сидели мальчишки с удочками.

Самый высокий, — по виду, лет семнадцати, широкоплечий, в потрепанном, с торчащими нитками кафтане, поймав взгляд мужчины, чуть кивнул головой вниз по течению реки.

Поляк постоял немного, разглядывая рыночную толчею, а потом ленивой походкой направился восвояси. «Вырос сын Теодора, — смешливо подумал Джон, — когда мы с ним в Венеции в мяч играли, ему семь лет было». Он на мгновение сжал пальцы и заставил себя не думать о ее губах — изящно вырезанных, алых, самих сладких на свете.

— Оставь, — сказал себе Джон, — просто удостоверься, что она в безопасности, и уезжай отсюда. Она тебя не любит, ты еще в Венеции это слышал».

Под деревянной галереей, переброшенной через ручей, было тихо и прохладно. Джон неслышно подошел и сел рядом с Федором.

— Я смотрю, ты уже не боишься, — заметил мужчина после недолгого молчания.

— Посидел бы с мое в четырех стенах, — сварливо отозвался Воронцов-Вельяминов, — тоже бы на улицу рвался. Там, — он махнул рукой в сторону Кремля, — никто ничего не подозревает?

— Да царю уже кто только не говорил, что завтра утром на Ильинке в набат забьют, — лениво ответил Джон, глядя на прозрачную, мелкую воду. «Он говорит, мол, ерунда все это, ну и на Болотникова, конечно, надеется».

— Я человека туда, в Коломенское, послал, должен прийти скоро, — почесав в голове, сказал Федор. «Ты вот что, не надо тебе в Кремль возвращаться, и вообще, — он повернулся и зорко посмотрел на Джона, — как ты туда пробрался, ну, после Новых Холмогор?

— У вас сейчас тут такая неразбериха, — отмахнулся разведчик, — что любой, кто знает польский, приходится ко двору. А бумаги у меня хорошие, надежные.