Светлана Борминская - Цыганочка с выходом

• Название: Цыганочка с выходом
• Автор: Светлана Борминская
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 5-483-00111-7

Собаки издавна считаются друзьями человека, но еще неизвестно, что они о нас думают…

Вам предоставляется уникальная возможность прочитать книгу, написанную Лабрадором в соавторстве с одной очаровательной юной женщиной, на долю которой выпало немало испытаний.

---

То, что рядом с унитазом у нее сохли золотые женские ювелирные украшения, Дарь Иванна и не подозревала.

— Да на кой они мне? — сказала бы Дарь Иванна невпопад и — как в воду глядела!

За время ее отсутствия к ней в квартиру сперва не заглянул никто, — все, кто уже имел счастье погостить у вздорной старушки, закатывали глаза и шипели:

— Грязища!!!

Но Нельсон все же обежал обе комнаты, ванну и кухню. Оставил отметку у ножки стола и бросился к дверям, заслышав шарканье старушечьих тапок. Дарь Иванна плохо целилась, но хорошо бросала, и Нельсон решил не испытывать судьбы. Но, кинувшись в ноги к визитеру, он отскочил в удивлении и зарычал!

Это была не Кокуркина, в миру известная, как Дарь Иванна… Это был собственноручно и собственноножно — прораб Хренков — абсолютно пьяными глазами озиравший окрестности родного подъезда и заплутавший на этажах.

— Что за хренотень? Тута, что?! Полы некому помыть? — оглядев горы мусора, засохшие огрызки яблок и гниющие банановые корки под ногами, вопросил пса Хренков.

— А ты уберись, — по-русски сказал лабрадор и потрусил, немного сваливаясь задними ногами влево. — Ну и дурак! — зевнул пес из-за угла мусорки. — Погляжу, что будет дальше.

Послышался рев, которым пьяные мужики обычно приветствуют мир, треск, словно отдирали стену или начали с перепою циклевать полы и — грохот!

— Упал, — подумал пес и ушел в поля, гулять, чтобы не нагружать себя и свое душевное равновесие, которое предполагает лишь приятные мысли о собачках и о ловле котов.

А Вениамин Хренков, повозившись в чужой квартире с ведром и тряпкой, вдруг увидел „цацки“, сгреб их в карман, сказав при этом:

— Ой, мокрые! — и, поводив глазами вышел, держась за стены к лестнице. Точней сказать — вывалился.

Кокуркина, придя в колье домой, с кошелкой полной всяких продуктов, бижутерии на полке не обнаружила и, попивая кефир, ругалась минут двадцать:

— Да что же это за дела?.. Ни на минуту дверь открытую оставить нельзя!

Тут ее прервал пришедший по случаю в гости Мальков и, поцеловав старушку в кефирные усы и губы, сел и стал ждать окончания трапезы.

— Быстрей, мамаша, пейте свой кефир! — ерзал на стуле и торопил разъевшуюся Дарь Иванну румяный отец семейства Мальков.

Дарь Иванна кокетливо откусывала от калорийной булочки по кусочку и поворачивала шею туда-сюда…

Туда-сюда…

А через три дня, когда Кокуркину Д.И. никто возле подъезда так и не увидел, и перестали звенеть мониста веселой старой женщины на пересечении Архангельской улицы и Весеннего проспекта, Мила Хренкова решила проявить акт любви к старым и немощным — и, постучав в приоткрытую дверь, вошла в бедлам 42-й квартиры.

— Ах! — крикнула Мила на весь подъезд. — Дарь Иванна!..

На кровати лежала и смотрела в потолок Дарь Иванна, а на шее у нее была затянута веревка.

— Пииить! — вдруг прохрипела старушка.

„Скорая“ помощь приехала слишком поздно, хотя старушка была еще жива. „Не транспортабельна“ — кратко сказала молоденькая фельдшер и, сделав Дарь Иванне в предплечье укол камфары, уехала к другим умирающим.

Участковый Автандил Георгиевич долго беседовал с придушенной, но — безрезультатно. И был этим очень удручен, когда шел к опорному пункту. То, что старушку придушил кто-то из местных жителей, сомневаться не приходилось, но вот кто?.. Выходит, в доме появился, ходит, спит и ест — серийный маньяк, и как его теперь вычислять?

Может, объявление повесить, чтобы сам пришел…

Казалось, нет ей конца — Дарь Иванне Кокуркиной…

И то, что она умирала, было невыносимо печально: ну зачем, ну пусть бы пожила…

— Знаешь, Мила, а сильней-то всего я любила, угадай кого? — тихим голосом спросила Милу Хренкову Дарь Иванна.

— Надежду Константиновну Крупскую? — посмотрев на портрет жены тирана над кроватью, предположила Мила.

— Почти, — вздохнула Дарь Иванна, и глаза ее стали глубже от слез. — А сильней всего я любила… Луиса Корвалана.

— Аванте пополу?.. — запела Мила.

— Ага, — начала подпевать Дарь Иванна. — И еще… одного колхозника!

— И охота вам было?!. — удивилась Мила, которая прожив всю жизнь с одним только Венькой стала просто нервнобольной.

— Ой, охотааа!.. — с чувством выдохнула Дарь Иванна. — И тогда охота, и сейчас охота, и всегда охота!..

Поправила кудри и умерла.

СМОТРИ ВО ВСЕ ГЛАЗА (если они есть)

ММ— ФАК!.. ФАК!.. ФА-А-АК!.. — кричал в окошко слепой Жидков, когда хотел умереть. Но обладал прекрасным здоровьем, вот только не видел ни черта, и еще — на данный момент Жидкова не любила ни одна земная женщина, что, согласитесь — печально с любой стороны. Тут и не такое в форточку закричишь!

Что хотел сказать этим „ФАК“ слепой — лабрадор не понимал, он знал только гренландский и уругвайский иностранные языки. И поскуливая, терся у ног Жидкова. И еще — Нельсон крепко держал своего слепого за брюки, чтобы тот не сверзнулся с подоконника на битые кирпичи внизу под окнами…

ИГРА ПОДХОДИТ К КОНЦУ

Я не знаю, что нас связало вместе? Наверное, цвет вечности в его глазах. Я так люблю его. Меня так тянет к нему. Я верю ему. Нет, я — доверяю ему. Он, почему-то не сделает мне больно. Он — единственный человек на этой каменной планете постоянных войн никогда не причинит мне боли, я так его люблю. Я люблю. Я доверяю ему себя… Дима. Мой Дима.

У маленьких детей самое невыносимо-трогательное — пальчики на ручках и еще — пальчики на ножках. Бархатные цветочки — эти самые пальчики.

Глафира проснулась и, вздохнув, посмотрела на меня, чмокнув губками. И я поняла, раз уж младенцы вздыхают, то, что же делать нам???

Я оказалась в этом городе случайно, и если Дима знал, куда ехал, то я, оставшись без него и выйдя всего за месяц — второй раз из больницы с грудной девочкой на руках, чувствовала себя, как после бомбежки…

Но — нужно было жить и как-то помогать Диме. Я снова пошла в следственный отдел прокуратуры.

В этот раз она разговаривала со мной очень доброжелательно. Подробно расспрашивая, почему и как мы появились в городе. Те же вопросы, что и раньше. Чисто инстинктивно я рассказывала не обо всем.

— Значит, вы тоже сомневаетесь, что Дима убил! — напоследок спросила я.

— Сомневаюсь…— сказала Ольга Леонардовна.

В этот наш разговор ст. следователь Солодкина не показалась мне невыносимой, мы уже были знакомы и глядели друг на друга просто, как глядят женщины — одна на другую. Она смотрела на меня без жалости, но и без осуждения, в общем нормальным взглядом, такое сразу чувствуешь.

Я думала, она мне скажет:

— Я тебе помогу, Наташа…

Но она ничего такого не говорила, хотя это было ясно и без слов. Или мне просто было плохо тогда, и я видела все неправильно и не так?

ДРАГОЦЕННОСТИ

Про Хренкова В.В. кв. 55 у Автандила Георгиевича Сазанчука было записано в служебной тетради:

Эгоцентричен, гиперсексуален, психически нестабилен.

В то утро Мила открыла холодильник и обомлела — на полках рядом с колбасными жопками, аккуратно были сложены трусы и носки Вениамина, которые она попросила снять с веревки и положить в шкаф.

Ахая, Мила подошла к шифоньеру и, набрав в легкие побольше воздуха, — открыла дверцу. Среди чистых наволочек, прижавшись к махровому полотенцу, притулилась жирным боком кастрюля с борщом и три котлеты по-киевски, лежали на глаженных носовых платках.

— Опять влюбился! Венька мой!.. В кого на этот раз?!!

В эти мгновения Вениамин мерил украденные драгоценности Ниночки Ивановны, разложив их на бачке унитаза. Диадему он нацепил на шею, браслеты — на ноги и, подвывая, одел два кольца, а куда — не скажу…

Была суббота, на работу идти не надо…

ВОКЗАЛ НЕ МЕЧТЫ

Потеряв деньги и драгоценности, Альбина Яроцкая почувствовала себя такой несчастной, даже смерть Натана она перенесла легче.

И она поехала на вокзал за старое метро. Там издавна собирались вокзальные проститутки, нищие, карманники и прочий сброд. Ярославский вокзал.

Нет, нет, Альбина не становилась в ряд с продажными девушками, выставляя напоказ свои хрупкие прелести, нет-нет, и не пыталась втереться в доверие к двум потным, загорелым карманникам, которые с интересом обезьян разглядывали ее. Она также не укладывалась на асфальт рядышком с каким-нибудь тишайшей души бомжем, и не вытирала сопли с пропахших калом ничьих детей, которые разбирались в этой жизни почище, чем какая-нибудь тетя Маша из подмосковных Луховиц.

Просто побродив среди всего этого несчастного человеческого десанта, в котором, если порыться, вполне можно было обнаружить несколько золотых царской пробы, да-а… так вот, возвращалась в свой дом Альбина уже в стойком состоянии духа, выныривая из толпы запущенных вокзальных человеков.