Барбара Брэдфорд - Так далеко, так близко…

• Название: Так далеко, так близко…
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5‑87322‑581‑8

Себастьян Лок, блистательный и богатый, глава могущественного американского семейства, и его бывшая жена, журналистка Вивьен Трент, и после развода поддерживают дружеские и доверительные отношения. В одну из встреч Себастьян признается Вивьен, что захвачен новой страстью как никогда прежде.

Но проходит всего несколько дней, и Вивьен получает неожиданное сообщение… Именно оно и заставляет молодую женщину обратиться к прошлому, чтобы найти объяснение случившемуся. Новые обстоятельства жизни бывшего мужа заставляют Вивьен в ином свете увидеть близкого и дорогого ей человека.

---

— Прошу вас, пожалуйста, не нужно себя винить, — говорила я, — вы должны были сказать Себастьяну правду. Вам просто больше ничего не оставалось. Не могли же вы допустить, чтобы он женился на Ариэль. Это было бы бесчестно.

Она порылась в кармане в поисках носового платка.

— Его смерть — как тень на моем сердце, — сказала она.

Я продолжала утешать ее, и в конце концов она овладела собой и успокоилась.

Юбер принес чай, разлил его по чашкам и ушел.

Какое‑то время мы молча пили чай. Первой заговорила графиня.

— В этом ужасном и непостижимом мире любовь — единственная стоящая вещь. Только в ней и есть какой‑то смысл. Послушайтесь совета старой женщины, которая видела и испытала многое… почти все. Не идите на компромиссы, когда дело касается замужества. Конечно, вы еще выйдете замуж, Вивьен, я в этом уверена. Но делать это можно только по любви.

— Я знаю, и для меня у брака не может быть никаких других причин.

— Когда появится тот, кто вам нужен, вы это поймете. Вы будете полностью уверены в своих чувствах, хотя при этом земля уйдет у вас из‑под ног. Я в это не сомневаюсь.

— Думаю, что так и будет, графиня.

Слабая улыбка появилась на ее лице, но в глазах блестели слезы. Она мягко сказала:

— В вас я не сомневаюсь, Вивьен, абсолютно. — Она помолчала. — Вся жизнь у вас впереди. Проживите ее хорошо. Начиная с сегодняшнего дня.

37

От графини Зоэ я отправилась в ресторан, где мы С Джеком договорились пообедать.

Сев на заднее сидение такси, я дала шоферу адрес «У Вольтера» и задумалась — снять или нет бриллиантовое сердце. Оно все еще было приколото к моему жакету и выглядело замечательно на черной шерстяной ткани. Я решила оставить его там, где оно было.

Когда я приехала, Джек уже был там и поднялся мне навстречу.

— Ты, Вив, отрада для усталых глаз, — заявил он, целуя меня в щеку.

Мы сели.

— Ты тоже, — заметила я, поглядев на него через стол.

— Ты сегодня выглядишь очень стильно, Вив. Шикарно. Великолепный костюм. А кто подарил брошку?

— Она у меня очень давно, — ответила я уклончиво, жалея, что не сняла ее в такси.

— В ней есть что‑то себастьянское, — сказал он и подозвал официанта. — Что ты будешь пить?

— Шампанского, пожалуйста.

— Хорошая идея, и я тоже. Я в эти дни разделался с одной довольно трудной ерундой. — Он заказал «Вдову Клико», официант пошел за ней, а Джек продолжил: — Ну как, ты ее выследила?

— Кого? — спросила я, хотя сразу же поняла, о ком речь. Об Ариэль. О ней мы говорили во время последнего разговора в шато д'Коз всего две недели тому назад.

— О таинственной женщине Себастьяна. Об Ариэль де Гренай, конечно.

— Нет, — сказала я. — И вряд ли я буду этим заниматься.

— Почему? Ты так жаждала найти ее… поговорить с ней.

— Да я поговорила с ее матерью, а Ариэль в Африке. Я туда не поеду, оно того не стоит.

— Совсем другая музыка! Так что же ты узнала от мамаши?

— Немного. Ариэль живет в Африке. Там она и пребывала, когда Себастьян покончил с собой. И ясно, что она не может пролить свет на это дело. Она знает не больше, чем ты или я.

— Она действительно врач?

— Да.

— И ученый?

— Да, Джек, она работает с горячими вирусами, такими, как Эбола и Марбург. Так сказала ее мать.

— Господи! Опасная работа.

— Да, опасная.

Подошел официант, стал открывать шампанское. Это прервало расспросы Джека. Но когда мы остались одни, он опять стал тянуть из меня сведения об Ариэль де Гренай.

— Она и вправду была помолвлена с Себастьяном? — спросил он с явным любопытством.

— Да, насколько я поняла. Они собирались пожениться этой весной. Где‑то сейчас. Как он и сказал мне. И больше узнавать тут нечего. Кроме того, что ты был прав. Мы никогда не узнаем, почему он убил себя. Это остается тайной.

— Значит, ты не будешь брать у нее интервью для очерка?

— Нет, не буду. Твое здоровье, — я прикоснулась к его бокалу своим.

— Твое, — отозвался он и спросил: — Твоя работа продолжается? Или ты уже кончила?

— Нет, — засмеялась я. — Еще нет. Но завтра я вернусь в Лормарэн и добавлю несколько завершающих штрихов. Там нужно только навести блеск, вот и все.

— А я думал, ты пробудешь в Париже еще несколько дней, — сказал он с обиженным видом. — Думал, ты составишь мне компанию. Я здесь по своим винным делам до конца недели.

— Я бы с удовольствием, но мне необходимо вернуться. Дел множество, а моя книга о сестрах Бронте выходит летом. Мне придется заняться ее распространением, поездить, а сейчас я должна пожить на «Старой Мельнице». Спокойно пожить. В одиночестве.

— Ты поедешь в августе в Коннектикут, как обычно?

— Да, а что?

— Я, наверное, тоже буду там в это время. На ферме Лорел Крик.

— Да что ты говоришь? Ты уедешь из замка?

Он засмеялся.

— Я собираюсь пробыть там недели две, я не переселяюсь туда навсегда, Вивьен.

Откинувшись на спинку стула, я некоторое время рассматривала его. Он похудел и выглядел хорошо, гораздо более ухоженным, чем обычно. Настроение у него явно хорошее, почти доброжелательное, что бывает нечасто. Я собралась с духом и начала:

— Джек, я хочу попросить у тебя кое‑что.

— Валяй.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не любишь Кэтрин.

— Ну вот, испортила мне вечер, а он ведь только начался.

— Ты ее любишь? — не отставала я. И поскольку он молчал, я продолжала: — Это ведь я, Вив, сижу здесь. Твой старший и самый лучший друг. И ты меня не проведешь. Посмотри мне в глаза, Джек Лок, и скажи, что ты ее не любишь.

— Люблю, но…

— Нет‑нет, никаких «но».

— Кто подарил тебе эту сказочную брошку?

— Не пытайся переменить тему.

— Ну ладно. Люблю. И что?

— Я видела Кэтрин два дня тому назад. Когда работала в Лондоне со своим издателем.

— Видела! — он выпрямился и внимательно посмотрел на меня. — Ну и как она?

— Фантастически. Похожа на цветущий персик. Бывают женщины, которые просто расцветают во время беременности, и она — одна из них. У нее прекрасное настроение, она счастлива, что у нее будет ребенок, много работает над своей книгой и собирается переехать на новую квартиру.

— Когда?

— Пока она еще не нашла подходящей, но ищет, она хочет устроиться на новом месте до того, как родится малыш. — Я подождала, не последуют ли замечания или вопросы, но Джек ничего не сказал. Он осушил свой бокал и поискал взглядом официанта, который тут же подошел и налил ему еще шампанского.

Когда мы остались одни, я сказала:

— Кэтрин очень любит тебя.

— Не морочь мне голову, — пробурчал он довольно грубо.

Я мягко возразила:

— Я знаю, что это так, и еще я знаю, что ей хочется быть с тобой, неважно, вступая или не вступая в брак. Она очень независима в том, что касается семейной жизни, но это тебе известно.

— Если она любит меня так, как ты говоришь, почему она обманула меня?

— Каким образом, Джек?

— Она забеременела, хотя и знала, что я не хочу детей.

— Не думаю, что она сделала это нарочно. Судя по ее словам, это вышло случайно. Можно, я задам тебе один вопрос, просто из любопытства? Почему ты так настроен против детей?

— Я не против детей. Я просто не хочу иметь своих.

— Кэтрин сказала, это потому, что ты не сможешь полюбить ребенка, как тебе кажется. Потому что ты считаешь, что Себастьян тебя не любил.

Он улыбнулся сардонической улыбкой.

— Если я верно запомнил, это был ее прощальный выстрел. Но она сбрендила. Конечно, я могу любить ребенка…

— Но тогда почему бы тебе не отправиться в Лондон, не явиться к ней, не увезти ее во Францию? Вы очень хорошо будете жить с ней, дорогой.

— Не пройдет, Вив. Мне лучше одному.

— А я этого не думаю. Она еще мне кое‑что сказала, Джек. Что ты рассказал ей о Себастьяне, и она считает, что он страдал от разобщенности.

— Ага. Все это она мне тоже изложила. Кучу всякой абракадабры из области психиатрии.

— Это не обязательно абракадабра. Существует такое состояние, я говорила о нем с одним знакомым психиатром. — Помолчав, я медленно продолжала: — Думаю, что она права. Скорее всего, именно это и было у Себастьяна.

— Ну и ну! Поворот на сто восемьдесят?

— Не совсем. Но я много думала о нем за последнее время, с тех пор как начала писать свой очерк, и постепенно стала видеть его по‑новому.

— Расскажи. Я весь внимание.

— Я считаю, что в каком‑то смысле Себастьяну было трудно любить нас, чувствовать нас своими близкими. Он не мог этого, чувства здесь не присутствовали. Очень просто: он ничего не чувствовал. «Мы» — это ты, Люциана и я. Моя мать. Может быть, и другие жены. Видишь ли, он никогда не знал материнской любви, ни с кем не был связан в первые годы своего младенчества, когда это очень важно. Но ведь он был любящим человеческим существом, Джек. Подумай, как он заботился обо все мире, как хотел помочь всем нуждающимся. Он мог заниматься благотворительностью в огромных масштабах, любить весь мир целиком, так сказать, потому что с этими людьми ему не нужно было сближаться. Он отдавал им большие деньги, повсюду ездил, проверяя, по делу ли эти деньги употребляются. И производил впечатление, любящего людей.