Звева Модиньяни - Ветер прошлого

• Название: Ветер прошлого
• Автор: Звева Модиньяни
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-088281-5

Доктор Алессандро Валери пытается проследить запутанную родословную своей семьи, а находит любовь. Между прошлым и настоящим связь неразрывна, но не так-то легко ее обнаружить. Путеводной звездой ему служит драгоценная табакерка, подаренная Наполеоном девочке-цыганке Саулине. Но в прошлом нет разгадки — лишь слегка приподнят занавес над тайной жизни и любви восхитительной Саулины, возлюбленной знаменитого разбойника Рибальдо, любовницы Наполеона… Следы теряются в прошлом. Лица двоятся, маски становятся лицами… Кто есть кто… — не так просто в этом разобраться спустя двести лет.

---

А вот участок позади церковного огорода, где земля самая прекрасная и тучная во всей округе, был свободен. Раньше Амброзио даже мечтать о нем не смел. Теперь же он живо представил себя хозяином этой земли, ведь за золотую табакерку участок наверняка можно было бы выкупить.

— Ты сказал «участок на три пертики»? — зловеще переспросил дон Джузеппе.

— Я сказал «участок на три пертики», — повторил хитрый крестьянин.

— Тебе никогда не удастся его выкупить, — торжественно заявил священник.

Участок, на который намекнул Амброзио, уже много лет составлял предмет вожделенной мечты самого дона Джузеппе, и теперь у него ревниво заныло сердце.

— Это почему же? — притворно удивился крестьянин, прекрасно знавший, что священник сам положил глаз на спорную землю.

— Никто не даст тебе ни гроша за табакерку, — солгал дон Джузеппе.

— Да почему же не даст? — на шее у Амброзио пугающе взбухли жилы.

— Все подумают, что ты ее украл, — заявил священник, видимо решив окончательно вывести из себя вспыльчивого Амброзио.

Лицо крестьянина стало уже совершенно лиловым, глаза налились кровью и вылезли из орбит. Никто не удивился бы, если бы в эту минуту его хватил удар.

— Я честный человек! — заорал он, обрушив кулак на стол.

— Мы-то все это знаем, — примирительно заметил дон Джузеппе, оглядываясь вокруг. — Но ведь не нам ты будешь продавать табакерку!

Амброзио перевел дух.

— Никто и не говорит, что я собираюсь ее продавать, — неожиданно буркнул он.

Наступило напряженное молчание.

— Табакерка не продается! — раздался в тишине голос обычно кроткой и молчаливой Луиджии.

— Да ты кто такая? — загремел Амброзио и вновь стукнул по столу. — И почему это она не продается?

— Потому что она принадлежит Саулине, — не повышая голоса, заявила Луиджия.

Саулина бросила на мать полный признательности взгляд. В глазах забитой, измученной жизнью женщины светилась твердая решимость.

— А ты, — сказала она дочери, — ни о чем не беспокойся. Пусть кто-нибудь посмеет отнять ее — я его убью.

Тихая Луиджия была сейчас похожа на львицу, защищающую своих котят. Становилось страшно при виде этой неистовой силы, о которой никто даже не подозревал. Все молча и почтительно проводили ее взглядами, пока она шла через кухню, держа на руках младшую дочку. Не сказав больше ни слова, Луиджия поднялась по ветхой деревянной лестнице, ведущей в «верхнюю комнату», где спала вся семья.

Саулина была благодарна матери, хотя и не сомневалась, что кто-нибудь непременно постарается отнять у нее сокровище. Неторопливым и решительным жестом она протянула руку к табакерке и накрыла ее ладонью, словно давая понять: «Это мое».

— Моя табакерка, — объявила Саулина, сделав ударение на первом слове, — будет храниться в церкви, дон Джузеппе.

Глаза у священника маслено заблестели.

— Господь просветил тебя, — одобрительно кивнул он.

— Она будет храниться на алтаре под статуей Мадонны, — уточнила Саулина, тем самым обрушив на возмечтавшего священника ушат холодной воды. — Она будет храниться в церкви, но останется моей. Я вручаю ее Мадонне, и пусть она ее хранит.

Дон Джузеппе и Амброзио подавленно умолкли. Вот хитрая бестия! Одним ловким маневром эта бродяжка вывела их из игры.

— Подзаборница! — сквозь зубы пробормотал отец.

Священник принял удар, но не сдался.

— Мадонна, — произнес он наставительно, — сумеет подсказать тебе верный путь.

По толпе пробежал шепоток одобрения.

— Девочка рассудила верно, — заметил старик в толпе.

— Будь по-твоему, — продолжал священник, — видать, сама Мадонна подсказала тебе эти слова. Но прежде всего нужно освятить сей нечестивый предмет, доставшийся тебе от еретика.

Он уже протянул руку за табакеркой, но Саулина улыбнулась и покачала головой.

— Нет, дон Джузеппе, эту коробочку я никому не отдам. Даже вам. Я сама пойду в церковь и на глазах у всех положу ее у ног Мадонны.

3

В старинной, выстроенной в романском стиле церкви селения Корте-Реджина было безлюдно. Час назад дон Джузеппе отслужил мессу. Прихожане не понимали по-латыни, но хорошо знали порядок богослужения и во-время осеняли себя крестом или преклоняли колени. Торжественные звуки органа, на котором играл тощий послушник из монастыря Мадонны Лорето, наполняли их простые души умилением.

В воздухе витал сладкий запах ладана, талого воска, полевых цветов, украшавших алтарь. Саулина осталась в церкви одна и сейчас стояла на коленях у маленького алтаря Богородицы, склонив голову к сложенным в молитвенном жесте рукам. Прошло всего несколько дней, как у нее появилась табакерка, и жизнь ее изменилась чудесным образом: отец перестал ее бить, старшие братья ее больше не обижали и даже не мешали ей поесть досыта за обедом. Все теперь стали звать ее Саулиной, а не бродяжкой, подзаборницей или цыганским отродьем, как раньше.

Накануне, когда она вместе с матерью пошла к водяной мельнице стирать и мыть посуду, Луиджия обняла ее и погладила по голове, чего раньше никогда не случалось, хотя мать и прежде была к ней добрее, чем к другим детям. А потом они поговорили.

— Ты не такая, как все, — сказала Луиджия, пристально вглядываясь в лицо дочери измученными гла-зами.

— Почему, мама?

— Потому что ты дочь счастливого мгновения, — призналась мать.

Мысль о том, что она дочь счастливого мгновения, наполнила гордостью сердце Саулины, словно ее назвали дочерью леса или ветра.

— Да, мама.

— Я всегда это знала, — глаза женщины наполнились слезами.

— Что вы знали?

— Что ты не похожа на других.

— Но ведь это хорошо?

— Не знаю. Но твоя жизнь не будет такой, как у нас. — Но отчего же вы плачете? — удивилась девочка.

— Потому что радость и боль — родные сестры. И все-таки хорошо чувствовать себя счастливой, — сквозь слезы улыбнулась Луиджия.

В самом дальнем уголке ее памяти горел неугасимый огонек, и она согревалась его светом — единственным, что осталось от девичьих мечтаний.

— Мы, крестьяне, по белому свету не ходим, ничего о нем не знаем, — продолжала она. — Для нас жизнь не хороша и не плоха.

— А когда в доме есть нечего и отец меня бьет? — спросила Саулина.

— Это просто жизнь. У нас ничего нет, значит, у нас и отнять ничего нельзя. А вот у тебя теперь все по-дру-гому.

Саулина внимательно выслушала эти странные слова матери, не понимая толком, что они означают.

— Мама, мне кажется, вы страдаете из-за меня. В чем я виновата?

— Ты ни в чем не виновата. Ты дочь минуты счастья. Ты не такая, как мы, помоги тебе господь.

— Да, мама, — кивнула сбитая с толку Саулина.

Но теперь, стоя на коленях перед Мадонной и подняв глаза к табакерке, лежащей на балюстраде алтаря, Саулина начала понимать: она и вправду не такая, как другие, потому что ни у кого в селении никогда не было сокровища. Никто, кроме нее, не видел у своих ног генерала, обязанного ей жизнью.

* * *

— Саулина! Саулина!

Услыхав за спиной шаги дона Джузеппе, она обернулась.

— Что случилось? — спросила Саулина, опасаясь, что хрупкому перемирию, установившемуся между ними, пришел конец.

— Со мной — ничего, — ответил он, давая понять, что пришел не по своей воле. — Из Милана приехала важная дама.

Черные, влажные, как у олененка, глаза Саулины широко раскрылись. Ей хотелось спросить: «А я-то тут при чем?», и вопрос этот был написан на ее выразительном цыганском личике.

— Синьора хочет видеть тебя, — объяснил дон Джузеппе.

Видать, дама и впрямь была важная, раз уж сам приходский священник побежал исполнять ее поручение. Вон даже вспотел, хотя в церкви царила приятная прохлада.

— Может, ей нужна моя табакерка? — встревожилась Саулина.

— И что это тебе в голову взбрело? — Священник взял ее за руку и слегка подтолкнул к выходу.

Саулина неохотно последовала за ним.

— Шевелись, — приказал дон Джузеппе, — нельзя заставлять ждать ее превосходительство.

Тем временем священник думал, что еще двенадцать с лишним лет назад, когда он опускал ее в купель для крещения, ему бы следовало догадаться, что это крохотное существо станет источником всяческих несчастий. Хотя родила ее кроткая Луиджия, эта девочка была дочерью греха. Напрасно он тогда взывал к добрым чувствам Амброзио Виолы, напрасно уговаривал его принять цыганское отродье в семью. Надо было отдать девчонку в приют.

— Вот как вознаграждается христианское милосердие, — проворчал дон Джузеппе.

Из богатой кареты, украшенной золоченой резьбой, вышла красивая молодая женщина с добрым, улыбающимся лицом, наряженная в темно-розовое платье с поясом под самой грудью и белый кружевной капор с широкими полями. На руках у нее были белые перчатки, а на маленьких ножках, мелькнувших, когда она спускалась с подножки кареты, — туфельки в цвет платья с золотыми пряжками.