Звева Модиньяни - Ветер прошлого

• Название: Ветер прошлого
• Автор: Звева Модиньяни
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-088281-5

Доктор Алессандро Валери пытается проследить запутанную родословную своей семьи, а находит любовь. Между прошлым и настоящим связь неразрывна, но не так-то легко ее обнаружить. Путеводной звездой ему служит драгоценная табакерка, подаренная Наполеоном девочке-цыганке Саулине. Но в прошлом нет разгадки — лишь слегка приподнят занавес над тайной жизни и любви восхитительной Саулины, возлюбленной знаменитого разбойника Рибальдо, любовницы Наполеона… Следы теряются в прошлом. Лица двоятся, маски становятся лицами… Кто есть кто… — не так просто в этом разобраться спустя двести лет.

---

Я вел машину через лабиринт современных бетонных построек. В пролетах улиц открывались бескрайние кукурузные поля. Я попытался подвести итог прожитых лет и пришел к выводу, что к сорока шести годам добрался до самых высоких вершин престижа и успеха. Но потом я в один момент отказался от всего, потому что не сумел пойти на сделку со своей совестью.

Надо признать, что даже в лучшие минуты какая-то тень омрачала все происходившее со мною, и этот сгусток тьмы порождал в душе глухую тревогу, печальное предчувствие, видение кипящей пустоты, в которой тонули осуществленные желания и искажались цели.

Ласточки носились низко над землей, предвещая дождь. Я вышел из машины на заросшей травой площадке, примыкающей к парадному двору виллы, и с тяжелым сердцем оглядел безотрадную картину: повсюду валялись скомканные бумажки и пустые жестяные банки. Весь мир полон скомканных бумажек, пустых жестянок. Пренебрежение и беспорядок царят во вселенной. И никто ничего не может сделать.

Мое прошлое тоже было украшено горами мусора. Пришло время, и я решился на генеральную уборку. Но удалось ли мне окончательно очистить свою совесть?

За высокой изгородью виднелось прекрасное здание. Даже вековая заброшенность не могла отнять у него надменной аристократической отчужденности. Какое великолепное равнодушие и презрение ко времени, событиям, людям!

Я подошел к воротам. Навесной замок на проржа-вевшей цепи еще больше усиливал общее впечатление заброшенности. Последнее напоминание о былом величии — внушительный герб маркизов Альбериги д'Адда, орел с распростертыми крыльями.

Я нажал на изящную ручку кованого железа, и калитка с легким скрипом отворилась. В ту же самую минуту я в изумлении ясно услышал биение собственного сердца. Меня посетило редчайшее ощущение потери во времени и пространстве, миг слияния памятью со всеми, кто жил до меня. Верящие в чудо поймут меня. Это был могучий заряд жизненной силы, сигнал, записанный в генетическом коде моей семьи. Им обладал мой отец, получивший его от деда и прадеда. Этот заряд дарил способность управлять людьми и предметами.

Я переступил через порог, за которым мог скрываться первый и последний, а возможно, и единственный ключ к величайшей загадке моей жизни. «Сейчас или никогда», — подумал я, с дрожью ощущая слабость, нерешительность и болезненное любопытство ребенка перед дверью, за которой может скрываться все добро или все зло мира. После долгих скитаний я нашел верный путь в лабиринте, путь, ведущий к самому сердцу тайны, погребенной в веках, тайны моего происхождения.

Я повернул к флигелю и успел заметить в окошке застекленной двери старушку с детским личиком. Она быстро скрылась за белой муслиновой занавеской. Увиденные мельком небесно-голубые глаза старой женщины, на мгновение выхваченные из темноты бьющим прямо в стекло солнечным светом, поразили меня.

На стене флигеля висела бронзовая доска с рельефной надписью под старину, гласившей: «АДМИНИСТРАЦИЯ«. По траве у дверей настороженно бродили кошки.

Вдалеке, за лугом, окружавшим виллу, лихорадочно кипела жизнь, но здесь время словно остановилось. Я приехал сюда почти наугад, зная, что жизнь и история часто определяются игрой случая. Даже картина размером два метра на полтора, которую я теперь спрятал в надежном месте, была обнаружена мною когда-то совершенно случайно. Но отнюдь не случайность тот факт, что пейзаж, изображенный на французской табакерке, датированной 1769 годом, в точности воспроизведен на картине, написанной почти сорок лет спустя на итальянской вилле Альбериги д' Адда? Пасторальный сюжет: заросли высоких белых акаций и кустов ежевики, бегущий через них ручей, золотистое предвечернее небо, а на первом плане наивная пастушка в неглиже, протягивающая кувшин с водой кавалеру в костюме восемнадцатого века. Полотно было прострелено восемнадцатью пулями. Стрельба велась прицельно: пулевые отверстия словно пунктиром обрисовывали четкий контур человеческой фигуры.

Со Стеллой Дианой мы познакомились там же, где я случайно обнаружил полотно, в точности воспроизводящее пасторальную сцену на моей табакерке: в антикварной лавке Марко Каттанео. Моя золотая табакерка с эмалевой миниатюрой на крышке досталась мне от отца. Он унаследовал ее от деда, а тот, в свою очередь, от прадеда — Рибальдо Валери. Много лет я рассматривал ее, изучал, показывал экспертам. Все они в один голос утверждали, что речь идет о редкостном художественном шедевре. Единственным дефектом можно было считать небольшую трещинку на эмали.

Миниатюра на крышке, бесспорно, принадлежала талантливому художнику, увы, оставшемуся безымянным. Точно были известны только место и дата создания табакерки: Париж, 1769 год. Полотно, воспроизводящее тот же самый рисунок, было написано на тридцать восемь лет позднее — предположительно одним из учеников Лондонио — на вилле Альбериги. Но где же связь? Моя семья и маркизы Альбериги д'Адда?

Когда я был еще ребенком, мой отец передал мне драгоценную табакерку, лежа на больничной койке. Слова его были бессвязны, но я их запомнил.

— Меня пытали, — повторял он, словно в бреду, — меня мучили. У меня за спиной был пейзаж с табакерки. В меня стреляли… стреляли…

Теперь, когда я нашел большое полотно с виллы Альбериги, не осталось никаких сомнений в том, что слова моего отца были не бредом умирающего, но показаниями уцелевшего.

Я постучал. Ждать пришлось долго. Наконец белая муслиновая занавесочка отодвинулась в сторону, и за стеклом показалось лицо старушки. Дверь открылась, и она появилась на пороге. На лице у нее играла веселая и лукавая улыбка непослушной девочки. Она держала на руках пушистого полосатого кота.

— У нас гости, Наполеон, — сказала она, и кот неохотно приоткрыл желтые щелочки раскосых глаз.

Ее тщедушная фигурка тонула в длинном черном платье. Я так волновался, что в эту самую минуту, деликатную и долгожданную, не смог удержаться и оглушительно громко чихнул — раз, два, три, четыре! Четыре раза подряд! При каждом чихе желтые щелочки зажмуривались и тут же недовольно раскрывались снова.

— Ты эльф, — решительно заявила мне старушка.

— Эльф? — растерялся я.

— Разве ты не знаешь, что такое эльф? — насмешливо спросила она и взглянула на кота, словно призывая его в свидетели. — Бьюсь об заклад, ты даже стихов не читаешь.

Она, конечно, права, стихов я не читал, но тоже готов был биться об заклад: у старушки не все дома. — Когда восходит луна, — принялась она декламировать, — эльфы покидают дупла деревьев, где прячутся днем, и собираются на траве для ночных танцев. Ты это знал?

— Нет, — ответил я, растерявшись от этой непредвиденной встречи. — А эльфы злые?

— Эльфы черные, маленькие, безобразные и злые.

Я решил, что не подхожу под такое описание.

— Ты солнечный эльф, — успокоила она меня. — Ты ласковый и добрый, но у тебя каменная болезнь.

— Она опасна?

— Нет. Все эльфы ею болеют. Они живут в лесах, среди деревьев, а когда подходят к каменному дому, начинают чихать. Ты эльф.

— А ты кто? — спросил я, включаясь в эту безумную игру.

— Я злая ведьма.

Ее присутствие, словно грозовая туча, подгоняемая ветром, оспаривало пространство у солнца и голубизны.

— Я пошутила, — сказала она, и атмосфера волшебства вмиг рассеялась.

— Вы хранительница виллы? — спросил я, приспосабливаясь к новой ситуации.

— Я хранительница своих кошек, — ответила она. — И своих воспоминаний.

— Можно осмотреть дом? — снова попытался я.

— Ну мало ли… — протянула она, окинув меня пристальным взглядом небесно-голубых глаз, так поразивших меня в первое же мгновение.

— Мало ли — что?

Я привык сметать препятствия на своем пути, и этот нелепый словесный менуэт уже начал выводить меня из себя.

— Мало ли что скажет управляющий, — улыбнулась она.

— Могу я с ним поговорить?

— А вы кто? — спросила она, опять поставив меня в тупик.

— Я просто случайно проезжал мимо, — придумал я с ходу.

— Никто не заезжает сюда случайно, — изрекла непоколебимая старуха.

— А я заехал именно случайно, — упрямо повторил я, решив стоять на своем. — Вилла очень хороша. Хотелось бы походить здесь, посмотреть.

— Да, но все-таки кто вы такой? — вежливо переспросила она, улыбаясь и не сдвинувшись ни на шаг.

Имело ли смысл говорить ей правду? С таким же успехом я мог бы объявить себя вице-королем Индии. Мое подлинное имя скорее всего ничего для нее не значило. А впрочем, в конечном счете я ведь и сам не знал, кто я такой. Более того, я приехал сюда именно для того, чтобы это выяснить.

— Я врач, — сказал я наконец. Это был дурацкий ответ, но он помог мне продолжить не менее нелепый разговор. — Мне хотелось бы знать, не продается ли вилла.