Фернандо де Без - Повелитель звуков

• Название: Повелитель звуков
• Автор: Фернандо де Без
• Издательство: АСТ,Астрель
• Жанр: Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053566-8

Нет повести печальнее на свете, чем история трубадура Тристана и королевы Изольды, по ошибке пригубивших колдовского эликсира, который навсегда связал их узами любви, страдания и смерти. Но даже смерть не может преодолеть могущественные чары слепого влечения — столетия спустя любовный эликсир проникает в кровь Людвига Шмидта, подарив ему власть над звуками земли.

Однако божественный дар таит в себе заклятие, несущее страшную муку для Повелителя звуков…

---

Мое сердце забилось сильней. Всего несколько ночей назад я спрятал рукопись «Воспоминаний немецкой певицы» вместе с тетрадями отца Стефана. Воспоминания Людвига и Марианны встретились в моей келье. Как я написал во введении, «они лежали там, словно два обнаженных тела, слившихся в экстазе».

В келье не хватало воздуха. Я открыл окно. Ветер дул с такой яростью, что казалось, будто чья-то злая воля желала стереть аббатство с лица земли. Он разогнал облака, и небо было чистым. В вышине, безразличные ко всему, светили тусклые звезды. Почему Марианна искала встречи с отцом Стефаном? Что ей понадобилось от католического священника?

В моих висках стучали вопросы, а на дворе стояла зима 1900 года. Со дня смерти Людвига Шмидта прошло тридцать пять лет. Виноградная лоза нашла розовый куст, но было уже поздно, слишком поздно…

* * *

Двумя неделями позже мне довелось принять участие в одной интересной дискуссии. Кто-то из братьев убедительно доказывал, что современная медицина располагает средствами, способными продлить жизнь человека.

— Средняя продолжительность человеческой жизни всего за один век возросла с 35 до 50 лет, — утверждал он.

Его слова взволновали меня, разбудив дремавшее в душе сомнение. «А что если Марианна Гарр жива…» — подумал я. И представил себе, как могла сложиться судьба Марианны, после того как Людвиг освободил ее от чар заклятия. После смерти мужа она наверняка продолжила карьеру сопрано, снова вышла замуж за человека, связанного с миром оперы или театра, родила ему детей и наконец обрела долгожданное счастье. Эта женщина, которая ныне уже перешагнула порог старости, стерла из памяти ужасы молодости, годы, когда она была рабой эликсира смерти, наследницей Изольды. Да, все те ужасные деяния истончились, превратились в дурной сон. Имел ли я право вторгаться в ее безмятежное существование, заставлять вновь переживать прошлое, которое ей уже не принадлежало? Одна часть меня говорила, что я не должен тревожить покой Марианны. Другая же, вспоминая о встретившихся рукописях, полагала иначе.

* * *

— Зачем вам потребовался отпуск? — спросил меня настоятель.

— Хочу навестить мать. Она захворала, — отвечал я, показывая конверт. — Сестра пишет, что день ото дня ей все хуже и хуже…

На следующий день я сел в поезд, направлявшийся в Дрезден. Отправным пунктом моих поисков певицы должно было стать последнее место пребывания Марианны Гарр, которое упоминается в исповеди. В 1865 году она пела в придворном театре Дрездена.

Нелепая ситуация! Бенедиктинский монах, священник, под мнимым предлогом отправляется в другой город, чтобы разыскать певицу прошлого века, не зная даже, жива она или нет. В моем саквояже лежали три тетради отца Стефана. Я ощущал себя сродни вестникам богов, ветхозаветным судьей, призванным разрешить тяжбу, давно ставшую достоянием истории.

Секретарь придворного театра принял меня без промедления. За чашкой горячего чая он поведал мне все, что ему было известно о судьбе певицы из записей, хранившихся в архиве театра:

— После смерти мужа она оставила сцену и никогда больше на нее не возвращалась… Она сошла с ума. Окружила себя ведьмами и колдунами, увлеклась черной магией. Ее уволили после одного громкого скандала. Она осмелилась угрожать самому Вагнеру!

— Марианна? Марианна Гарр угрожала Вагнеру?

— Да, вот именно. Так оно и было. Кое-что попало на страницы газет тех лет… В дни, когда шли приготовления к премьере «Тристана и Изольды», маэстро влюбился в жену дирижера, своего друга и тонкого ценителя его творчества Ганса фон Бюлова. Ганс фон Бюлов был женат на Козиме Лист, дочери композитора Франца Листа. Она и Вагнер влюбились друг в друга до безумия. Козима Лист жила в его доме в окрестностях Мюнхена. Фон Бюлов предпочитал закрывать на это глаза, боясь публичной огласки.

— И какое отношение имела к этому Марианна Гарр?

— Марианна Гарр без предупреждения заявилась в дом к Вагнеру. Она уверяла, якобы Людвиг Шмидт, ее покойный супруг, является ей во снах, чтобы сообщить, что ей суждено выйти замуж за Вагнера. Представьте себе! Марианна требует от Вагнера, чтобы тот взял ее в жены! Ее, сумасшедшую!

— И что сделал Вагнер!

— Отказался, разумеется! Композитор пообещал, что навсегда сохранит светлую память о ее покойном муже, но то, о чем она просит, выше его сил. Тогда Марианна пригрозила рассказать всем о его тайной связи. Она добилась аудиенции у короля Людвига II и во всеуслышание объявила о романе композитора и Козимы Лист.

— И что произошло?

— Людвиг II пришел в бешенство. Он не ожидал столь низкого поступка от человека, которому так благоволил. Он приказал позвать Вагнера, и тот все отрицал.

— Но что случилось с Марианной? Она еще жива?

— Понятия не имею. Зачем она вам?

— Я привез ей одну вещь. То, что она искала много лет назад.

— Мне известно лишь, что после того случая она совсем тронулась умом. Согласно заметкам, хранящимся в театре, она была помещена в сумасшедший дом Дрездена.

* * *

Я посетил сумасшедший дом Дрездена, но оттуда меня направили в больницу Лейпцига. Из Лейпцига же, если верить записям в больничном журнале, Марианну перевезли в другой сумасшедший дом, в Ганновере.

Слишком много перемещений… Слишком много лет эта женщина провела в заключении. Наивно было надеяться, что она до сих пор жива. Меня опечалило известие о том, что Марианна так и не смогла преодолеть ужас прошлого и воспользоваться свободой, которую даровал ей Людвиг, пожертвовав ради нее своей жизнью.

На поезде я поехал в Ганновер, и там меня направили в… Штутгарт. Штутгарт находился всего в нескольких часах езды от аббатства Бейрон. Описав круг, я возвращался домой. В любом случае я уже отчаялся отыскать Марианну. Да и отпуск, который предоставил мне настоятель по случаю мнимой болезни моей матери, заканчивался.

* * *

— Да, женщина, о которой вы говорите, находится здесь, — сказал мне директор клиники для умалишенных города Штутгарта. — Вы ее родственник, святой отец?

Я нашел вдову Людвига Шмидта! Марианна Гарр была жива!

— Нет, не родственник. Но мне нужно ей кое-что передать, — сказал я и почувствовал, что гора свалилась с моих плеч.

— Состояние ее здоровья оставляет желать лучшего. Кроме того, в ней развилась крайняя степень агрессии. Даже несколько мужчин с трудом могут ее сдержать. Мы вынуждены связывать ее днем и ночью. При любом удобном случае она пытается покончить с собой.

На секунду я засомневался. Возможно, не стоило в такой ситуации искать встречи с Марианной, а тем более передавать ей исповедь ее покойного мужа. Но что-то подсказывало мне, что я должен идти до конца. От Марианны, наследницы Изольды, меня отделяло несколько шагов. Она послала свои воспоминания вслед за исповедью мужа, как оказавшийся на необитаемом острове бросает в море бутылку с мольбой о помощи. И если было нечто, чего она не знала, и это содержалось в исповеди, записанной отцом Стефаном, я должен был прийти ей на помощь. Тетради отца Стефана лежали в моем черном саквояже. Пусть она была сумасшедшей, но она имела право знать…

— Это не займет много времени, — самоуверенно заявил я.

— Будь по-вашему, но сомневаюсь, что она захочет говорить с вами. Она замкнулась в себе и ни с кем не разговаривает… И ничего не видит. Когда ее сюда привезли, она уже была слепой.

Директор клиники проводил меня до здания, стоявшего на северной оконечности больничной территории. По дороге нам повстречалось несколько сумасшедших, вероятно не буйных.

— Помогите мне, святой отец!

— Исповедуйте меня! Отпустите мне грехи!

На мне было облачение священника, и эти несчастные просили меня о милосердии. Как будто их поместили сюда за то, что они несли на себе печать Божьей кары.

— Не обращайте на них внимания! Следуйте за мной! — сказал директор, перехватив мой сочувственный взгляд, обращенный к больным.

Директор перепоручил меня надзирателю корпуса, в который мы направлялись. Тот провел меня внутрь. Мы миновали несколько дверей и прошли по коридору, что вел к камерам самых буйных. За железными дверями раздавались крики, вопли, завывания, звон цепей, удары металлических горшков о стены. Чьи-то скрюченные пальцы тянулись к нам сквозь прутья зарешеченных окошек. Отверженные существа, обломки разума, проклятые души.

Надзиратель — он шел впереди меня — остановился у какой-то двери, из-за которой не доносилось ни единого звука. В скважине заскрежетал ключ.

— Будьте осторожны. Ни под каким предлогом не снимайте браслеты с ее рук и ног. С виду она сама доброта, но это сущее исчадие ада, поверьте мне, святой отец. Я буду в другом конце коридора. Когда захотите уйти, предупредите меня.

Я перешагнул через порог и оказался в почти пустой камере. У двери стоял ночной горшок. В углу располагался стол с жестяной миской и деревянными столовыми приборами. Сквозь крошечное зарешеченное окошко, находившееся почти под самым потолком, в комнату проникали лучи солнца. В глубине камеры сидела она.