Николай Никитин - Освоение Сибири в XVII веке

• Название: Освоение Сибири в XVII веке
• Автор: Николай Никитин
• Издательство: Просвещение,
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-09-002832-Х

Книга посвящена истории Сибири в первое столетие ее освоения русскими людьми. В популярной форме рассказывает автор о землепроходцах, о пушном промысле, земледелии, промышленности, развитии культуры, о взаимоотношениях русских людей и народов, живших в Сибири до их прихода. На конкретных фактах показано прогрессивное значение вхождения Сибири в состав России.

Книга предназначена для учащихся средних и старших классов, всех интересующихся прошлым нашей страны.

---

В июне 1648 г. 90 (или, по другим данным, 105) человек на семи кочах вышли из устья Колымы и двинулись на восток вдоль морского побережья. Люди Алексеева и Дежнева плыли на шести судах; один коч принадлежал служилому Герасиму Анкудинову, шедшему самостоятельно. Мореходы несколько раз попадали в бурю. В районе мыса Шелагского потерпели крушение два судна, а выбравшихся из них на берег людей перебили чукчи. До «Большого каменного носа» (так назвал позднее Дежнев северо-восточный выступ Азии) добрались лишь три коча — Алексеева, Дежнева и Анкудинова, причем последний там же и разбило о камни. Людей с него подобрали Алексеев и Дежнев. С трудом обогнув этот «необходимый нос», они прошли проливом, носящим ныне имя Беринга, и доказали существование прохода из Северного Ледовитого океана в Тихий. Тем самым было совершено одно из крупнейших географических открытий XVII в.

При высадке мореходов на берег произошло столкновение с чукчами. «На драке» с ними был ранен Федот Алексеев. Суда отчалили, но в поднявшейся буре потеряли друг друга.

Разбушевавшееся море долго носило коч Дежнева и выбросило его на пустынный берег далеко к югу от реки Анадырь. В течение десяти недель Дежнев и 24 его спутника, претерпевая в условиях начавшейся зимы невероятные лишения, добирались на лыжах и нартах, «сами пути себе не зная», до Анадыря и провели там страшную голодную зиму. Вот как сам Дежнев позднее рассказывал о положении своего отряда: «А шел я, бедный Семейка, с товарищи до Анадыря реки ровно десять недель, и пали на Анадырь реку вниз близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь разбрелись. И вверх по Анадыре пошло двенадцать человек, и ходили двадцать дён, людей и… дорог иноземских не видали и воротились назад и, не дошед за три дня днища (дня пути. — Н. Н.) до стану, обночевались, почали в снегу ямы копать. А с ними был промышленой человек Фомка Семенов Пермяк, учал им говорить, что де тут нам ночевать нечего, пойдем де к стану к товарищем. И с ним, Фомкою, только пошел промышленой человек Сидорко Емельянов да Ивашко Зырянин, а достальные люди тут остались, потому что с голоду итти не могут…»

К весне 1649 г. у Дежнева осталось всего 12 человек. Надо, однако, отметить, что и этот небольшой отряд проявил себя как действенная сила. Сделав лодки, он поднялся вверх по Анадырю, взял ясак с местного юкагирского 'населения (анаулов) и основал зимовье — будущий Анадырский острог. Там в 1650 г. произошла далеко не дружеская встреча Дежнева с его бывшим начальником — Михаилом Стадухиным. Тот добрался до Анадыря с Колымы «сухим путем» через реку Большой Анюй и сам рассчитывал собрать богатый ясак с новых земель.

Впрочем, Стадухин не стал долго задерживаться на Анадыре. Он прошел со своими людьми На лыжах и нартах до Пенжины, спустился к Охотскому морю и летом, сделав судно, проплыл морем до реки Охоты, откуда уже разведанным другими землепроходцами путем вернулся в Якутск.

По сравнению с морским путем, чрезвычайно опасным из-за свирепых бурь и не всегда проходимым из-за льдов, дорога на Анадырь через горный хребет при всех своих сложностях оказалась более удобной. Именно по ней устремились на новую реку ватаги служилых и промышленников. Кроме людей Дежнева и Стадухина, там в 1650 г. хозяйничали отряды С. Моторы и Ю. Селиверстова. За расположенную возле устья Анадыря «коргу» с залежами особо ценного «заморного зуба» (старых, выдержанных клыков моржа) между русскими развернулось соперничество. Дежнев надолго задержался на открытой им реке, добывая возле ее устья драгоценную «заморную кость» (в Якутск он вернулся лишь в 1661 г.), и открытие столь богатой «корги» считал своей главной заслугой. Рассказывая о ней, он и поведал о подробностях похода на «Погычу». От него же исходит известие и о судьбе организатора всей экспедиции — Федота Алексеева Попова.

Как сообщил Дежнев, «возле моря» во время одного из походов ему удалось «отгромить» у коряков участницу плавания вокруг «Большого каменного носа» — «якутскую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим померли цынгою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душею, не знаю де куда». Сопоставление полученных от Дежнева сведений с другими (правда, менее достоверными) позволяет предположить, что, по-видимому, отважный холмогорец и его спутники были занесены бурей на Камчатку и там погибли.

Еще более загадочной представляется судьба кочей, пропавших во время бури до выхода Алексеева и Дежнева в Берингов пролив. Основываясь главным образом на преданиях коренных обитателей северо-востока Азии, повествующих о живших в районе Аляски бородатых и во всем «подобных русским» людях, некоторые исследователи допускают, что часть участников экспедиции Алексеева — Дежнева могли попасть на Американский материк.

В истории полярного мореходства немало подобных загадок. «Морская струя» колонизационного потока оставила, пожалуй, наименее четкий след в архивных документах, открывая тем самым простор различным толкованиям и предположениям.

Немало догадок, например, высказывалось по поводу уже упоминавшихся находок у северного побережья Таймыра. Историки спорят даже о времени гибели русских мореходов в заливе Симса и на острове Фаддея, расходясь в датировке примерно на 60 лет. Относительно целей погибшей экспедиции также, соответственно, имеются различные, иногда довольно смелые суждения. Так, советский писатель С. Н. Марков, изучив содержание бесед русского посланника в Китае Ивана Петлина в 1618 г. с «подьячими» китайского императора, высказал интересное (и не лишенное оснований) предположение, что погибшее у берегов Таймыра русское судно пыталось около 1617 г., подобно кораблям западноевропейских мореплавателей, найти дорогу в Китай, двигаясь на восток вдоль берегов Северной Азии. Другие не считают эту экспедицию единственной в своем роде. Например, известные советские географы В. Ю. Визе и Д. М. Лебедев полагают, что русские в XVII в. вообще многократно плавали вокруг Таймыра, добираясь таким путем до Лены. Это мнение прежде всего основано на следующем любопытном сообщении голландского географа Николаса Витсена, жившего во второй половине XVII — начале XVIII в.: «В Енисейске делаются очень большие корабли, имеющие верхнюю палубу. На них ездят к Лене, причем поездка совершается с внешней стороны материка, вдоль берега, если стоит теплое лето, что не всегда бывает».

Не менее любопытны мнения относительно возможности плаваний русских Беринговым проливом еще до экспедиции Алексеева — Дежнева, а также после нее. Однако и эти точки зрения пока в основном строятся на догадках. Исключением, пожалуй, является сообщение об удивительном походе десятника Ивана Рубца. Его отряд, как выяснил Б. П. Полевой, отплыл из Якутска по Лене «на службу за море на Анадырь-реку» летом 1662 г. и удачно, в одну навигацию прошел через Беренгов пролив аж до устья реки Камчатки.

Выход из Ледовитого океана в Тихий явился высшим достижением русских полярных мореходов. Он имел важные последствия и для дальнейшего хода колонизации Сибири. Продвигавшиеся «встречь солнца» промышленные люди, достигнув естественных пределов Азии на северо-востоке, повернули к югу, что позволило в кратчайшие сроки освоить богатые соболем земли на Охотском побережье и перейти на Камчатку. В этом движении вновь сыграли важную роль сибирские мореходы, пройдя вдоль тихоокеанского побережья от устья Пенжины до Охоты. Дорогу же на Охоту «проведал» еще в 1642 г. казак Андрей Горелый во время трудного конного похода с верховьев Индигирки, а в 1647–1649 гг. направленный из Якутска отряд Семена Шелковника после ожесточенных столкновений с тунгусами основал там острог — будущий Охотск. Таким образом, в 50-х гг. XVII в. в этом районе пересеклись два колонизационных потока — сухопутный южный и северный морской.

Они, впрочем, не были равноценны. В связи с «испромышлением» соболя в северных районах Сибири активность мореходства в арктических водах стала быстро снижаться, особенно с 80-х гг. XVII в. Южные пути получали все большую значимость в освоении Сибири и привлекали основной поток переселенцев.

К БАЙКАЛУ И ПРИАМУРЬЮ. НА КАМЧАТКУ

Дальнейшее освоение южных путей было прежде всего связано с закреплением русских в Прибайкалье, с последующим выходом в Забайкалье и «Даурию» (Приамурье). Начало присоединению этих земель было положено постройкой Верхоленского острога (1641 г.) и первым походом русских на Байкал, осуществленным в 1643 г.

Байкал для России и всего мира открыл якутский пятидесятник Курбат Иванов, возглавивший в этом походе отряд служилых и промышленных людей. Значительная часть прибайкальских бурят без сопротивления согласились тогда принять российское подданство, однако в 1644–1647 гг. отношения с ними испортились. Главной причиной этого были самоуправство и злоупотребления, допущенные по отношению к бурятам присланным из Енисейска атаманом Василием Колесниковым. Но его экспедиция имела для освоения края и положительные результаты: она достигла северных берегов Байкала, где в 1647 г. был построен Верхне-Ангарский острог.