Кэтрин Куксон - Слепые жернова

• Название: Слепые жернова
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-320-00303-Х

В центре романа английской писательницы Кэтрин Куксон судьба Сары Бредли, девушки из бедной семьи, мечтающей вырваться из дома, из-под опеки тирана отчима. И мечты девушки, казалось бы, начинают сбываться – она встречает хорошего, любящего парня. Но на пути влюбленных встают все новые и новые препятствия. Пройдя через суровые испытания, потеряв любимого человека, героиня романа вновь обретает веру в людей.

---

– Напрасно ты так убиваешься. К чему расстраиваться? Я просто решил тебя предупредить на случай, если ты потеряешь бдительность.

Она снова зажмурилась. Она не хотела на него смотреть, потому что боялась, что не справится с собой, кинется на него, пустит в ход кулаки. Она дважды беззвучно открыла рот. Наконец еле слышно пролепетала:

– Ничего не было. Он был пьян.

– Охотно верю. Чего только не случается на Новый год, под хмельком. Сам-то я в рот не беру спиртного, но другие… Я всего-то и хотел, что предостеречь тебя, а заодно узнать, не найдется ли у тебя пара шиллингов. Велика важность – пара шиллингов! Гораздо важнее покончить с неприятностями. Каких-то пять шиллингов в неделю – зато все счастливы! Скажи, разве счастье того не стоит?

Она с трудом боролась с тошнотой. Еще немного-и она упадет в обморок. Раньше с ней никогда не случалось обмороков, но сейчас ей даже хотелось забытья, иначе она за себя не отвечает. Еще секунда-другая – и она вцепится ему в глотку…

Сара подбежала к шкафу у камина, где лежала ее сумка, нашарила кошелек, извлекла из него монету в два шиллинга и швырнула через плечо на стол. Монета дважды подпрыгнула и скатилась со стола. Она видела уголком глаза, как он нагнулся, чтобы подобрать с пола заработанное.

– Вот спасибо, девочка! Не волнуйся, теперь тебе не о чем волноваться. Твоей матери я ничего не скажу, иначе она так опечалится! Она очень гордится тобой, тем, что ты перебралась на этот конец. Это перевешивает участь другой с ее арабом. Никто ничего не узнает, только мы с тобой… Словом, только те, кого это касается. До свидания, до новых встреч. Я буду иногда тебя навещать. Не надо меня провожать, я сам найду дверь.

Она привалилась спиной к шкафу. Дверь захлопнулась. Она сойдет с ума! Где тут сохранить рассудок? Что сделать, как поступить? Она шагнула к столу и вцепилась в него так, что ногти не выдержали и сломались. Желудок терзали спазмы. В следующее мгновение она нависла над раковиной. Рвота была неукротимой.

Придя домой в обеденный перерыв, Дэвид застал ее в плачевном состоянии.

– Что случилось? Ты что-то съела?

Она схватила его за обе руки, выдавила улыбку и ответила:

– Кажется, у меня будет ребенок.

В два часа ночи Сару разбудил ее собственный вопль – ей приснился кошмар. Дэвид обнял ее, попытался успокоить, твердя, что он рядом, что ей ничто не угрожает. Цепляясь за него, она пролепетала:

– Я стояла в грязи. Все стояли в грязи, а меня тащили в самую середину. Грязь набилась мне в рот, я уже захлебывалась… Какой ужас, Дэвид! Мне страшно.

– Тебе нечего бояться, родная. Это всего лишь сон.

Да, это был сон. Она прижалась к нему и сказала:

– Это было хуже, чем всегда. Гораздо хуже.

– Тебе и раньше снились кошмары?

Она кивнула в темноте, прижимаясь лицом к его груди.

– Это у меня с тех пор, как мать однажды дала мне слишком много микстуры от кашля. – Она затряслась от смеха. – Теперь я расплачиваюсь за ту микстуру.

Они смолкли и долго лежали, прижавшись друг к другу. Даже дыхание было у них сейчас одно на двоих. Потом Дэвид прошептал:

– Ничего не бойся – ни снов, ничего. Пока мы вместе, я позабочусь, чтобы тебе ничего и никого не надо было бояться, даже… – Он стал водить пальцем по ее спине, и она догадалась, что он пишет слово «мать». – Ты меня понимаешь, любимая?

Она хорошо его поняла. Его слова имели противоположное значение тому, что он думал на самом деле: пока они вместе, ее не будут покидать страх, ужас, как бы не разрушился ее мирок – ее новый, такой прекрасный мирок.

Часть третья 1

Думаю, без марша не обойдется, – сказал Джон.

– Куда маршировать? – спросил Дэвид.

– На Лондон, куда же еще!

– Будет то же самое, что марш в Сихэм-Харбор, когда состоялась встреча с Ремси Макдональдом. Чаепитие, лесть, обещания не забывать про Джарроу. С тех пор прошло уже три года…

– На этот раз мы добьемся реальных результатов, иначе…

– Что иначе? – спросил Дэвид. – Бунт?

– Если понадобится. Только никто этого не хочет. Все стремятся соблюдать порядок – по крайней мере с нашей стороны. Элен пойдет с нами.

– Что за женщина! – подала голос Мэй. – С ума сойти! Прямо пасторша в юбке! Меня уже тошнит от разговоров об Элен Уилкинсон.

– Помолчи! – зло бросил ей Джон. – Ты и пальцем не подумаешь пошевелить, чтобы помочь другому, а для тех, кто это делает, у тебя никогда не находится доброго слова.

Мэй смерила мужа холодным взглядом, встала и ответила равнодушным тоном:

– Помочь? Ты уже много лет только этим и занимаешься, прямо Иоанн Креститель [1] какой-то. И что это дало тебе и всем нам?

– То же самое, что и всем остальным в городе, – место в очереди за пособием. Если бы мы не боролись, то ты и тебе подобные торчали бы сейчас в Хартоне, при условии, конечно, что смогли бы туда добраться, валялись бы на мешковине и испускали дух, как полвека назад.

– Ради Бога, прекрати! Я уже столько раз все слышала, что это превратилось в бородатый анекдот.

Мэй прошла мимо стола, за которым молча занималась шитьем Сара, и сказала, направляясь к лестнице:

– Спущу Пола вниз.

Дэвид бросил ей вслед:

– А ведь Джон прав. Если бы не он и не такие, как он… Взять хоть Альфреда Ренни, хоть Драммонда…

– Прошу вас, Дэвид, не заводите старую волынку. Хоть бы рассказали что-нибудь новенькое. Я уже устала слушать про добродетели Драммонда, Райли, Ренни, Томпсона и всех остальных. Да, забыла новую святую деву Марию, то бишь мисс Элен Уилкинсон! Лучше объясните толком, что все они сделали. – Мэй вернулась в комнату. – Столько сотрясения воздуха, а что толку?

Джон вскочил и, не дав Дэвиду ответить, заорал:

– Они не дают людям свихнуться – разве этого мало? Напоминают им, что они – люди, что даже при самом плачевном положении нельзя терять человеческий облик. Пытаются давать им пищу для ума. Скармливают им столько, столько могут переварить их истощенные организмы. На Лондон они пойдут уже не невежественными тупицами, за которых их здесь принимают. Впрочем, у здешних любителей задирать нос есть сторонницы, верно, Мэй?

Супруги какое-то время смотрели друг на друга, Мэй уже собралась ответить, но Джон ее опередил:

– Ты не пойдешь наверх. Сперва тебе придется взять обратно свои слова. Чем черт не шутит, того и гляди, научишься чему-нибудь. Впрочем, зачем тебе наука? Ты ведь и так у нас всезнайка. Как и те, кто нами управляет. Ничего, когда начнется наш марш, у них раскроются глаза.

– Та-та-та-ра-та-та! – Мэй изобразила игру на горне.

Джон сделал шаг в ее направлении, но Дэвид поймал его за руку.

– Будет вам. Хватит!

– Я принесу чаю.

Сара встала и, отложив платьице, которое шила, вышла в кладовую. Джон, глядя на жену, с горечью произнес:

– Смотри, доведешь меня до того, что я так тебя ударю, что ты больше не встанешь.

– Только попробуй! – Мэй улыбнулась, подошла к лестнице, запрокинула голову и крикнула: – Пол! Ты меня слышишь, Пол? Спускайся, мы уходим.

В ответ раздался смех. Вскоре на лестнице появился мальчик лет восьми. Он был высок для своего возраста, худ и не походил ни на мать, ни на отца, хотя живостью напоминал Джона. Стрельнув глазами в сторону Дэвида, он объявил:

– Вам никогда не научить ее правильно писать, дядя, готов спорить. Она уже умеет читать длинные слова, а написать не может ровно ничего, даже слово «кот».

– Что же мне с ней делать? Разве что пороть! – Дэвид сделал вид, что закатывает рукава, чем заставил мальчишку расхохотаться.

– Могу себе представить, как это у вас получится, дядя Дэвид! Но сами-то вы хорошо пишете и знаете разные слова. Вот и скажите, научится ли она писать? Ведь ей уже скоро шесть лет.

– А ты в этом возрасте писал? – Дэвид укоризненно покачал головой, опять вызвав у племянника смех.

Мэй подтолкнула сына и крикнула:

– Живее! Как тебе не стыдно?

– Еще минуточку, мама!

Мальчик вывернулся и оказался у стола, на котором лежали картонные буквы; Джон рассеянно двигал их взад-вперед.

– Сыграем в «лексикон», папа?

– Делай, как тебе говорит мать, – отозвался Джон, не поднимая глаз.

– А вы, дядя Дэвид?

– Ты хочешь, чтобы тебя выпороли, Пол Хетерингтон? – Дэвид посмотрел на ухмыляющегося мальчугана.

– Мне так хочется посмотреть, как вы играете! Почему вы всегда возитесь с буквами, дядя Дэвид? Вам надо было бы стать учителем. Вы и в детстве были таким?

– Да, и в детстве. Буквы всегда меня завораживали.

– Ты меня слышишь, Пол?

– Мама, дай мне еще минуту, всего одну! Продолжайте, дядя Дэвид!

Дэвид посмотрел на Мэй и покачал головой.

– Почему они вас завораживают?

– Потому, наверное, что всего несколько черточек способны так много тебе поведать.

– Но ведь это не черточки, а какие-то завитушки!

– Нет, начинается все с черточек. Смотри. – Дэвид вынул из кармана веревочку, разрезал ее карманным ножом на несколько частей, положил один кусок перед собой, другой сложил вдвое, пристроил рядом с первым и провозгласил: – Пожалуйста! Одна прямая линия, еще одна прямая, только немного согнутая; складываем их вместе и получаем букву «К». – Мальчик кивнул, и Дэвид продолжил: – Теперь берем еще одну прямую, кладем рядом с «К» и видим, что это буква «i». A ведь это – самая главная буква во всем алфавите: «i» по-английски – «я». – Дэвид гордо постукал себя в грудь кулаком. – Весь я! Эта буква всегда меня поражала. То это просто черточка, а то… Понимаешь?