Станислав Олейник - Тени прошлого

• Название: Тени прошлого
• Автор: Станислав Олейник
• Жанр: Боевик

Олейник Станислав Александрович.

Родился в Пермской области, Россия.

Служил офицером ВВС, служил в органах Государственной Безопасности.

После окончания Высшей Школы КГБ им. Ф.Дзержинского 5 лет работал в Германии.

В период сент.1984 по сент.1987 г.г. - заместитель начальника спецгруппы Кабульской резидентуры КГБ.

Автор книг:

- Без вести пропавшие - ("Без вести пропавшие"; "Сокровища Бабура") издательство "Эксмо", 2008 и 2009г.г.

- Тени прошлого - ("Тени прошлого") издательство 'Майдан', 2011 г.

Награды:

1. Орден "За службу Родине 3ст.".

2. Орден Республики Афганистан "За Храбрость".

3. Орден "Богдана Хмельницкого 3ст." (Указ Президента от 14/10/1999г.).

4. Орден "За мужество 3ст." (Указ Президента от 14/10/1999г.).

---

Пока шли к зданию, которое оказалось обыкновенной гостиницей, они не могли обмолвиться и словом. Сопровождающий был рядом. Витас хотел предупредить Мухина, чтобы тот был осторожен в разговорах. Он был уверен, что помещение, которое им отведут, будет напичкано подслушивающей аппаратурой и видео техникой.

Помещение, куда их разместили, было обыкновенным двухместным гостиничным номером. Телевизор. Раздельные ванная и туалет. До люксовского, конечно было далеко, но жить было можно. Теперь оставался только один вопрос: как долго их будут тут держать…

Оставшись одни, Витас жестом пригласил Мухина следовать за ним. Оказавшись в ванной комнате, он открыл кран с водой и, наклонившись к его уху, вполголоса предупредил, чтобы тот не вел с ним никаких разговоров о том, что было по ту сторону границы и, конечно же, в пути следования.

На ужин их пригласили в соседнее здание. За ними пришел знакомый уже молодой человек. Бар, потому что в помещении была стойка бара, был небольшим. В зале было всего три столика. Обслуживала их хмурая полная блондинка.

Когда вернулись в гостиницу, молодой человек, подождав, когда Мухин скроется в номере, легонько толкнул Витаса в бок. Витас удивленно обернулся. Молодой человек, прижав палец к губам, сунул ему в руку свернутый клочок бумаги, и выразительно показав глазами на туалет, быстро удалился.

То, что прочитал в переданной записке Витас, едва не повергло его в шок: Оказывается, они с Мухиным еще вчера попали в дорожно-транспортное происшествие. «КАМАЗ» сгорел. В кабине обнаружены два сгоревших и не подлежащих идентификации тела. По остаткам документов и номеру автотранспорта, предварительно установлено, что это…. и так далее, и тому подобное… Подробности появятся в газетах завтра.

Далее в записке говорилось, что в ближайшее время они должны будут подвергнуты воздействию психотропных препаратов, которые позволяют получить от испытуемых необходимую информацию.

О том, что сообщалось в записке далее, Витаса в какой-то степени успокоило. Там говорилось, что «Л» в курсе всего, и скорого его найдет. «Л», — это, конечно же, Лустенко.

Далее предлагалось срочно готовиться к побегу. Документы и все прочее подготовлено. Там же шел подробный инструктаж. И еще, — о Мухине он должен забыть…

Витас задумчиво порвал записку на мелкие кусочки, бросил обрывки в унитаз, спустил воду. Подождал наполнения, снова спустил.

Вторая предрассветная половина ночи. Именно в это время самый сладкий сон.

Витас осторожно поднялся с постели, бросил взгляд на мирно посапывающего Мухина, схватил со стула одежду и на носочках вышел в коридор. Где-то скрипнула дверь, и снова стало тихо. В приоткрытую дверь осторожно осмотрел холл. За перегородкой, где всегда сидит охранник, было пусто. Напрягшись, и мобилизовав всю волю, быстро миновал холл. Оказавшись за дверью, резко отступил в сторону, в черноту куста, и замер.

Метрах в десяти стоял грузовик с тентом, водитель которого разговаривал с охранником гостиницы. Тем самым, который должен сидеть за перегородкой.

Говорили по-польски. Водитель ругался, что нужно ехать в такую рань, да еще черт знает, куда…. Даже к Баське не будет времени заскочить.

— Ладно, Збышек, — смеясь, успокаивал его охранник, — еще успеешь. — И со словами, — счастливого пути, — хлопнул того по плечу, и зашагал к гостинице.

Сильный удар в голову отбросил водителя на второе сидение. Витас втащил бесчувственное тело в кузов, под тент, быстро переоделся в его камуфляж, на удивление пришедший ему впору, и вернулся в кабину.

У шлагбаума притормозил. Он боялся, что охранник подойдет к кабине. Обошлось.

— Это ты, Збышек? — донесся заспанный хриплый голос.

В ответ Витас лишь что-то промычал.

Тяжелые створки ворот бесшумно разошлись, пропуская машину.

Оказавшись по ту сторону ворот, Витас облегченно вздохнул и прибавил скорость. Проехав два километра, притормозил. Взвалив на плечо еще бесчувственное тело водителя, отнес в кустарник.

Нужно было спешить. Погоня может начаться в любое время.

Наконец, Витас увидел нужный указатель, свернул с дороги и, проехав ровно три километра, остановился. Вот и колодец, вот и камень.

Он с трудом сдвинул огромный камень в сторону, и вытащил из углубления целлофановый пакет. Вернувшись в кабину, достал из пакета паспорт на имя литовского гражданина Антанаса Петраускаса, со всеми необходимыми отметками: Регистрационный лист, с отметкой центрального отдела миграционной службы Варшавы о месте проживания, крупную сумму «евро». Тут же, в паспорте, находился клочок бумаги с номером телефона, по которому ему следует позвонить, когда он появится в Варшаве. Спрятав все во внутренний карман куртки, он вывел машину на проезжую часть дороги.

Природа словно затаила дыхание. Ни шелохнутся листья деревьев. И в селе, что находилось рядом, собаки словно вымерли…. Даже петухи, казалось, кричали редко и с неохотой.

Такая тишина бывает всегда перед утренней зарей, а попросту, — зорькой, когда заядлые рыбаки, затая дыхание, сидят на скрытых от постороннего глаза густым туманом сижах и, не отрываясь, следят за поплавками. Никто и ничего не нарушает эту тишину, разве что, где-то плеснет малек, убежавший от окуня или щуки, да проквакают прячущиеся в камышах лягушки.

Павел с Лустенко сидят на далеко уходящих в воду мостках, и сосредоточенно следят за поплавками. Хромов с Васьковым на лодке у противоположного берега, в камышах, там, где небольшой заливчик, очищенный еще с вечера ветром от ряски.

Клев, на удивление был, как никогда. Шел в основном карась. Изредка попадались плотвичка, окунь. Но как только красный диск восходящего солнца показался из-за кромки леса, — все, как обрезало.

— Все, мужики, сматывайте удочки. Клева больше не будет. — Донесся от противоположного берега голос Хромова.

И почти одновременно, со стороны домика егеря раздался крик:

— Мужики! Давай сюда! Уху пора готовить!

С вечера конечно уха осталась. Но, то была уха приготовленная егерем из рыбы, пойманной сетью. А свежая ушица, да еще из пойманного самим улова, это совсем другое.

Егерь, подполковник в отставке Толя Тищенко, по имени его называли только близкие люди, встретил Павла и Лустенко улыбкой. Забрал улов, направился к столу чистить рыбу.

Из камышового мыска донесся сначала перестук уключин, а потом появилась и лодка с Хромовым и Васьковым.

— Значит, Витя, завтра в путь-дорогу, — Павел задумчиво посмотрел на сверкающую бликами водную гладь озера и, вздохнув, добавил, — а когда снова встретимся, один Бог знает…

— Я тебе позвоню, Паша, — с улыбкой полуобнял друга Лустенко, — из Москвы, когда вернусь из Польши.

В стороне навеса, где вокруг костра стояли их друзья, донесся хохот.

Павел с Лустенко переглянулись, и быстрым шагом направились к ним.

— Что за шум, а драки нет? — спросил с улыбкой Павел.

— Да вот, Александрыч, — поднял красное от жара костра лицо Тищенко. — Эти умники, — кивнул он в сторону ухмыляющихся и подмигивающих друг другу Васькова и Хромова, — учат меня, старого рыболова, как готовить уху. И вычерпывая из висящего на треноге ведра тугую серую накипь, немного помолчав, скомандовал:

— Готово! Давайте собирать на стол…. А запах-то, какой?! — и бросил торжествующий взгляд на Хромова с Васьковым.

— Итак, друзья, — обвел всех сидящих за столом Лустенко. — Позвольте мне сказать пару слов, — он медленно поднялся, держа в руке стопку с водкой.

— Я хотел бы помянуть сейчас одного, совсем недавно ушедшего, в мир иной, человека. Человека, которому, я не боюсь в этом ошибиться, пришлось столкнуться со всеми превратностями судьбы, которая выпала на его долю. Из всех сидящих за этим столом, его знают только я и, конечно же, его давний знакомый, — Лустенко посмотрел на Хромова, — Хромов Федор Иванович.

Все встали, подняли стаканы и молча, не чокаясь, выпили.

Когда все, покряхтывая и сопя, расправлялись с ухой, Лустенко, выбрав удобный момент, постучал ложкой по стакану.

— А теперь, друзья, я хотел вам сообщить, ради чего мы все собрались за этим столом. Я хотел бы выразить вам всем слова благодарности за ту помощь, которую вы мне все оказывали. Спасибо вам, друзья мои, — Лустенко обвел всех повлажневшим взглядом и склонил голову…

Витас, а по документам, Антанас Петраускас ехал в огромном комфортабельном, но полупустом, автобусе. Слева, через проход, сидела молодая женщина. Она вошла на последней остановке, рядом с небольшим хутором. Он прошелся взглядом по красивому лицу, но, наткнувшись на равнодушный взгляд, отвернулся к окну.

В быстро густевших сумерках проносились пятна хуторов, с шумом, встречные машины, и запряженные лошадьми повозки.

Варшава встретила его всем своим великолепием европейской столицы. Она чем-то напоминала ему его родной Вильнюс, который он еще тогда, в начале девяностых, будучи молодым офицером спецподразделения КГБ «Альфа», вынужден был оставить.